Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга первая

Они держались в стороне, пока проходили патрули, а когда последний солдат растворился в ночи, направились к монастырю.

Там их ждало еще одно разочарование. Сам монастырь не был под строгим наблюдением, однако в окрестностях его было поставлено множество часовых, которые ни одному человеку не позволили бы приблизиться к нему, оставаясь незамеченным. Выходило, что мятежный генерал-губернатор предусмотрел все!

В первый момент генерал был глубоко обескуражен. К тому же он очень устал — устал бродить и скрываться, устал чувствовать за собой погоню, словно загнанный зверь. Повсюду, где бы они ни появлялись, они натыкались на неприятеля. Какими же силами должен был располагать командор, чтобы расставить столько часовых в городе, по всему побережью и вдоль всей границы?

Жак чувствовал, что попал в ловушку, чувствовал себя пленником какой-то огромной тюрьмы, которая вот-вот грозила сузиться до размеров тесной темницы!

— Кузен мой, — произнес Сент-Обен каким-то наигранно веселым голосом, — полагаю, теперь нам не остается ничего другого, как пойти и сдаться капитану Томасу Уорнеру!

— Увы! Похоже, иного выхода у нас нет!

Теперь уже у них не оставалось на этот счет никаких сомнений, кроме того, лучше было как можно скорее вырваться из этого города, который так тщательно охранялся.

На рассвете, едва перейдя границу, они увидели английского караульного и подали ему знак.

Они почти с радостью передали себя в его руки и попросили отвести к капитану Уорнеру.

Не успели они пересечь порог форта, как караульный тотчас же вызвал несколько солдат, которые с недоверием окружили их со всех сторон.

В окружении алых мундиров, с иголочки и сверкающих чистотой, Жак и его кузен имели довольно жалкий вид. К ним подошел офицер, с нескрываемым отвращением, презрительно оглядел их с головы до ног, потом спросил по-английски:

— Вы французы? Вы из тех, кто атаковал господина де Пуэнси? Что ж, надеюсь, вам за это достанется! Кто вы? И прежде всего, были ли вы офицерами французских войск?

— Сударь, — с достоинством ответил Жак, — я прошу вас лишь о том, чтобы вы доложили капитану Уорнеру, что генерал-лейтенант Дюпарке, губернатор и верховный наместник Мартиники, явился, чтобы передать себя под его покровительство вместе со своим кузеном, капитаном Сент-Обеном!

Генерал говорил по-английски с весьма скверным акцентом, однако офицер прекрасно его понял. Удивление его было так велико, что он даже отступил на несколько шагов назад, дабы получше рассмотреть ценную добычу, что только что попала ему в руки, и на какое-то мгновение Жак прочитал в его глазах недоверие.

— Попрошу вас, сударь, — повторил он, видя это оскорбительное отношение, — вести себя как подобает джентльмену и поторопиться!

— Ах вот как! — нагло ответил ему офицер. — Похоже, сударь, вы очень спешите. И к тому же разговариваете будто победитель, хотя я не вижу перед собою никого, кроме двоих побежденных. Вы желаете увидеться с капитаном? Но в таком случае, господа, вам придется прежде сдать мне свое оружие!

— Мы сдадим его только лично капитану Уорнеру, — ответил Жак, хватаясь руками за пистолеты, будто желая защитить их от посягательств.

То же самое сделал и Сент-Обен, добавив, обращаясь к кузену:

— Жаль, что я ни слова не понимаю на этом чертовом языке, ибо, даже если судить только по наглому виду этого субъекта, у меня такое подозрение, что он вполне заслуживает, чтобы нафаршировать ему свинцом башку, как начиняют трюфелями рождественского гуся!

— Прошу вас, мой кузен, сохраняйте спокойствие, — обратился к нему генерал.

Несколько поколебавшись, английский офицер решил послать к капитану вестового. Однако, дожидаясь его возвращения, он ни на мгновенье не спускал глаз с обоих пленников. Потом вдруг расхохотался и заметил:

— My God! [2] Мой Бог! (англ.) Ну и вид же у вас, прямо скажем, не очень подходящий, чтобы наносить визит капитану! Даже если вы говорите правду, все равно он ни за что на свете не согласится принять вас в этаком облачении!

Генерал с презрением отвел свой взгляд от этого назойливого субъекта. В тот же самый момент, к его великому удивлению, вернулся вестовой, но в сопровождении не капитана, а духовного лица, который оказался не кем иным, как приором Коксоном, о чем тот с приветливой улыбкой и неподдельным состраданием сам объявил пленникам.

Сегодня Коксон был менее украшен, чем в тот раз, когда он готовился к встрече с командором. Однако все равно не менее роскошно, а вид у него был такой же степенный. На нем был отделанный мехом хитон темно-пурпурного шелка, поверх надета широкая, вся в складках, белоснежная тога. На левом плече черной бархатной накидки виднелся восьмиконечный крест его ордена, ток не закрывал лба и позволял видеть его волосы.

— Генерал! — воскликнул он с лукавством и скорбью в голосе. — Да вас и не узнать в этаком плачевном виде!

— Преподобный приор, — решительно обратился к нему Дюпарке, — нам не повезло, военная удача не сопутствовала нам. Однако нам все-таки удалось уйти от неприятеля. Поскольку тот, кого вы отлично знаете, изменил Отечеству и поднял мятеж против трона, мы предпочли не сдаваться ему, а просить покровительства у капитана Томаса Уорнера.

— Сын мой, — ответил приор, — капитан уже предупрежден. Надеюсь, он пожелает принять вас…

Он отступил на шаг назад, дабы получше рассмотреть жалкое облачение пленников.

— Но в таком нелепом виде! — воскликнул он наконец с брезгливой гримасой. — И думать нечего, чтобы он принял вас в этаких нарядах! Да они ведь все в грязи и в пыли!

— И в дырах! — добавил Дюпарке. — Но что поделаешь, таково форменное платье отважных людей, которые воюют в этой стране. Они всегда оставляют лоскуты своих мундиров на колючках местных лесов!

— Да, вы правы, и дыры тоже, — подтвердил приор, ничуть не убежденный доводами генерала. — Но ведь не могу же я, в самом деле, представить вас капитану в мундирах английских моряков!

— Оставьте, преподобный приор! — нетерпеливо воскликнул генерал. — Вы спросите лучше у своего капитана, как сам он выглядит после боя! Не думаю, чтобы вид у него был лучше, чем у нас, если, конечно, он не старается держаться подальше от пушечных ядер!

— Не надо так кипятиться, — попросил аббат, — я надеюсь, что капитан действительно вас примет… Но скажите мне, на вас хотя бы нет паразитов?

— Не могу вам сказать. Если бы у нас еще были оружие и силы, чтобы искать у себя вшей, мы не пришли бы сюда, чтобы просить у вас убежища!

Коксон как-то сухо щелкнул языком по небу.

— Может, вы хотите есть или пить?

Жак уж было приготовился дать в высшей степени утвердительный ответ, ибо считал, что при этаком приеме церемониться нечего, как тут откуда-то из глубины двора прогремел голос: