Джилл Шелдон - Забвение

— Да, — наконец сказала Хоуп, — будешь.

— Почему я ничего не помню?

— Вспомнишь. При травмах головы такое бывает. Дай срок.

— А если ничего не изменится?

— Я отвезу тебя в Сиэтл на обследование.

— Нет!

Хоуп улыбнулась ему, как упрямому ребенку.

— Знаешь, у тебя нет выбора. Ты забыл, что я доктор?

Молли тихонько заскулила и ткнулась в Слейтера носом, словно сочувствуя ему. Он должен был бы узнать собаку… Прикосновение ее теплого меха что-то означало, но что? Он не испытывал ничего, кроме смутного чувства неловкости и беспокойства.

— Ни за что!

Лицо Хоуп смягчилось, глаза светились пониманием и состраданием. Затем она взволнованно промолвила:

— Клей…

Женщина неожиданно умолкла, Слейтер медленно повернул к ней голову и вздрогнул от боли.

— Что?

— Я не та, за которую ты меня принимаешь.

— Ты шутишь? — насмешливо спросил он. — Милая, я не могу вспомнить, когда родился. За кого, по-твоему, я могу тебя принимать?

Увидев ее растерянный взгляд, Слейтер улыбнулся, и у него снова треснула губа.

— Черт!

— Ох, — еле слышно прошептала она, намочила салфетку и приложила ее ко рту Клейтона. — Извини…

— За что? Разве это ты избила меня?

— Нет! Конечно нет. — Тут она оценила юмор и улыбнулась. — Я редко сержусь на тебя. Только в тех случаях, когда…

— Когда? — спросил Клейтон, когда она замешкалась.

— Когда ты делаешь какую-нибудь глупость. Например, опаздываешь к обеду.

Она снова улыбнулась, но, как ему показалось, на этот раз принужденно. Глаза Хоуп не улыбались. Она собиралась сказать что-то другое. Что-то важное. Но что? За что она могла на него сердиться?

Когда Хоуп склонялась к нему, не верилось, что она вообще способна сердиться или причинить вред кому бы то ни было. Он видел ее гладкую белую кожу и чудесные выразительные глаза. Он все сильнее поддавался ее очарованию.

— И часто я опаздываю? — спросил он. Ее нежная улыбка тут же угасла, и Хоуп тяжело вздохнула. Черт побери, что происходит в этой прелестной головке? — Как мы познакомились, Хоуп?

— Я постараюсь не сердиться за то, что ты не запомнил такой пустяк.

— Странно… — Он потер лоб. — Ты понимаешь, что чувствует человек, который глядит в зеркало и не узнает собственного лица? Кто-то пытался меня убить, а я не помню, за что. Может, меня разыскивает полиция? Может, я вор? Или… еще хуже? — Эта мысль была нестерпима.

— Нет!

— Ну, не знаю. Все это чертовски неприятно.

Она пренебрежительно фыркнула и погладила его руку.

— Тебе нужно отдохнуть. Память вернется, не беспокойся. Только не сразу.

— А когда?

— Когда тебе станет лучше.

Они задумчиво смотрели друг на друга, и тут со Слейтером произошло что-то странное. Милое лицо, чудесная фигурка… Нет, внешность Хоуп не отложилась в его памяти, но в ее бездонных глазах он обнаружил то, что уже не надеялся найти.

Домашний очаг. У которого хотелось остаться навсегда.

Тихий звук, сорвавшийся с ее губ, и ответный взгляд подсказали Слейтеру, что не только он сделал это открытие. Хоуп тоже была слегка испугана силой возникшего между ними чувства.

— Клей… — еле слышно прошептала она.

Он знал, что именно хочет сказать Хоуп, и жалел лишь о том, что боль мешает потянуться за ней. А затем она моргнула, и колдовство исчезло. Удивленное выражение сменилось бесстрастной профессиональной маской. Она почему-то не хотела любить его.

Почему? Он чем-то обидел ее?

— Мне нужно еще раз осмотреть тебя. — Она попыталась откинуть простыню, но Клейтон вцепился в нее, почувствовав внезапный приступ совершенно непонятной стыдливости.

— Я голый, Хоуп.

— Я не могу перевязать тебе ребра через простыню.

Тон Хоуп был спокойным и деловитым, но он заметил на ее щеках красные пятна. Клейтона поразил контраст сжигавшего их обоих жара и выражения полной невинности в глазах этой женщины.

Она опустила ресницы, расправила плечи… и снова стала профессиональным врачом, хладнокровным и собранным. Хоуп опять взялась за простыню, и он опять остановил ее.

Клейтон не считал себя застенчивым, но представить себе, что она раздевает его… Однако к стыду примешивалось тайное удовольствие. Его лицо тоже покрылось румянцем.

— Наверное, там нет ничего такого, чего ты еще не видела.

— Гмм… верно. — Хоуп подняла глаза, пытаясь казаться спокойной, но, прежде чем она успела овладеть собой, Слейтер увидел в ее взгляде желание.

Ее влекло к нему. Это должно было льстить его самолюбию, но почему-то не льстило. Наверное, потому что она хотела скрыть свое желание. Если они действительно были так близки, как говорила Хоуп, это было необъяснимо. Новая тайна, от которой голова начала болеть еще сильнее.

— Где мое белье?

Она снова вспыхнула.

— На тебе ничего не было.

Может быть, его оторвали от чего-то очень важного? Например, вытащили из постели этой красавицы? Если, конечно, они и в самом деле были близки.

Он вынул руку из-под простыни, растопырил пальцы и положил ладонь на ее плоский живот.

Мышцы под его рукой напряглись. Она издала странный приглушенный звук, который сказал Клейтону о многом. Хоуп не привыкла к таким прикосновениям. Странно… неужели он мог не притрагиваться к этому точеному телу?

— Я так не делаю? — слегка прищурился Клейтон. — Я что, полоумный?

— Что? — Дыхание женщины участилось, и это ему польстило. Бездонные карие глаза полыхали; она стремилась к нему так, словно не могла насытиться этими прикосновениями.

— Я не часто так прикасаюсь к тебе?

— Ты… ах, я… не помню.

— Не помнишь? — Он бросил на Хоуп иронический взгляд. — Амнезия у меня, а не помнишь ты? — Клейтон несильно, но властно сжал пальцы, любуясь своей рукой, лежащей на ее теле.

Когда Хоуп заговорила снова, ее голос звучал еле слышно:

— Я не могу думать, когда ты так делаешь…

— Да? — Лежа на спине, было глупо пыжиться от мужской гордости, но он ничего не мог с собой поделать. — Отлично. Я тоже.

Она издала еще один сдавленный звук, и Клейтон горько пожалел, что не может подняться и поцеловать ее. К несчастью, тело не хотело двигаться. За исключением некоей беспокойной части, не желавшей считаться с тяжестью его положения.

— Если я мало прикасался к тебе, это настоящее преступление, — прошептал он, убирая руку и от всей души надеясь, что это поможет простыне не превратиться в палатку. — Придется исправиться.

— Да. Все будет хорошо.

Этот внезапный взрыв чувственности смутил его. Клейтон не знал, кто он такой и чем занимается. Знал только, что скрывается, что боится случившегося и страшится его повторения.

Да, ему была по душе и эта неизвестная женщина, и то, что она ждет от него ребенка. При этой мысли рука Клейтона вновь устремилась к ее лону и нежно легла на него.