Джилл Шелдон - Забвение

Руки Хоуп непроизвольно обхватили его плечи, пальцы напряглись и впились в кожу. Это прикосновение заставило его застонать и слегка пошевелить бедром. Хоуп мысленно ахнула и бесстыдно обвила это бедро ногами. Ее тело охватило пламя.

Он слегка приподнял голову и, тяжело дыша, прошептал:

— Хоуп!

Но она еще не насытилась поцелуями. Хоуп запустила пальцы в его волосы, заставив нагнуть голову, и получила то, что хотела, — жаркий, влажный, неторопливый поцелуй. Она благодарно погладила его покрытое синяками лицо. Клей, не сводивший с Хоуп неправдоподобно потемневших глаз, поймал горячими губами кончик ее пальца и начал сосать его.

Она откинулась на подушку, жалобно застонала и еще крепче стиснула бедро Клея.

— Хоуп… — Целуя ее шею, Клейтон отодвинул губами воротничок. Язык его скользнул под ткань и коснулся ключицы. — Милая…

— Поцелуй еще, — вслух произнесла Хоуп.

Он таинственно улыбнулся и выполнил просьбу, крепко прижавшись к женщине нижней частью тела и дав ей почувствовать всю силу овладевшего им желания.

Она беспомощно застонала.

— Хоуп, — сказал Клей, с нежной улыбкой глядя на нее сверху вниз и давая возможность следить за его губами. — Ты…

— Нет. Еще, еще…

Говорить Хоуп не хотелось. Хотелось снова испытать умопомрачительное прикосновение его губ. Хотелось забыть о собственном существовании и бесследно раствориться в море блаженства. Она снова попыталась притянуть его к себе, но на этот раз Клейтон удержал ее и посмотрел с улыбкой, юмора в которой было явно больше, чем чувственности.

— Хруп, я…

— Клей!

— Я только хотел сказать…

— Целуй же! — Он что, тупой? Неужели не соображает, что дал ей то, о чем и мечтать не приходилось?

— Ты ужасно милая. Особенно сейчас. — Лукаво улыбаясь, Клейтон наклонил голову, и Хоуп облегченно вздохнула. Но вместо поцелуя он прошептал ее имя. Его рот был совсем близко, однако возбужденная Хоуп уже ничего не слышала и догадывалась обо всем лишь по движению губ.

Она отчаянно замотала головой, однако Клейтон повторил ее имя и принялся улыбаться, словно чего-то ждал.

— Что? — наконец спросила Хоуп, удивляясь, почему он не целует ее. И как может улыбаться, видя, что она сгорает от желания.

Кончики его пальцев поглаживали ее вспухшую нижнюю губу и ласкали подбородок. Клейтон тесно прижимался к ее животу.

— Что? — с досадой повторила она. Какая муха его укусила?

— Я победил, малышка. — Изумрудные глаза искрились. — Ты окончательно потеряла голову.

На следующее утро Клейтону явно полегчало. Он с улыбкой вспомнил, каким ошарашенным стало лицо Хоуп, услышавшей о его выигрыше в их маленьком пари. Все еще улыбаясь, он без особых усилий выбрался из кровати.

Затем Слейтер встал под горячий душ и сам удивился, что не вскрикнул, когда тугая струя ударила по его ребрам. И пижамные брюки он тоже натянул не поморщившись.

Но когда зеркало отразило совершенно чужого человека, его хорошее настроение мгновенно улетучилось. У незнакомца были мрачные темно-зеленые глаза, угрюмый неулыбчивый рот и волосы, цвет которых Слейтеру тоже ничего не говорил. Черт, кто же он такой?

Он знал, что необходимо выяснить это как можно скорее, но не помнил почему. Это бесило его. И пугало.

А вдруг он навлечет на Хоуп беду? Господи помилуй! Эта женщина была для него… Проклятие, чем же она для него была? Слейтер не помнил своего прошлого, но почему-то был уверен, что женщины значили для него не так уж много. Зато много значат сейчас. По крайней мере, одна из них.

Минутку…

Клейтон еще раз взглянул на свое отражение в зеркале. А откуда ему известно, что Хоуп непременно присутствовала в его прежней жизни?

Он шарахнулся от этой мысли, а заодно и от зеркала.

Уже в который раз за последние дни Клейтон взял с тумбочки свой бумажник, обнаруженный Хоуп. Там было совершенно пусто: ни денег, ни водительского удостоверения.

Пальцы рассеянно поглаживали дорогую коричневую кожу с искусно выполненным тиснением двух слов ”Клейтон Слейтер”.

Эти буквы, ставшие знакомыми до последнего завитка, как и имя, которое они составляли, ничего не говорили ему. Абсолютно ничего.

Он потрогал мягкую тонкую шагрень, напрягся… и внезапно услышал голоса…

— Вот, милый, — сказал смеющийся женский голос.

Эти слова отдались в мозгу громким эхом, и у Клея сразу же заболела голова.

Она вручила ему новенький бумажник.

— Поздравляю с Рождеством самого крутого мужчину на свете, — хрипловато добавила она и поправила свои длинные белокурые волосы.

Он рассмеялся.

— Я совсем не такой крутой.

Светлые брови приподнялись, алые губы изогнулись, и она, чувственно покачивая бедрами, шагнула навстречу.

— Да ну? — прошептала блондинка и потянулась к застежке его брюк. — Давай проверим.

Клейтон через плечо швырнул бумажник на высокий буфет и шумно втянул в себя воздух, когда улыбающаяся женщина начала ”проверку”.

А затем она негромко засмеялась и бросила на него победный взгляд.

Он повалил ее на кровать…

— Клей!

Но у нее не было чарующе темных глаз, которые заглядывали ему прямо в душу. Тех глаз, в которые он смотрел снизу вверх…

— Клей!

Кто-то позвал его. Кто? Туман в голове прояснился.

Он очнулся от туманных видений и смущенно заморгал.

— Клей, что с тобой?

Вошедшая Хоуп не имела ничего общего с пригрезившейся ему высокой длинноногой блондинкой.

Клейтон вздрогнул и повернулся в ту сторону, откуда донесся тихий, такой знакомый голос. Она не была высокой, светловолосой и роскошной, как фотомодель, но пышные блестящие волосы, огромные широко расставленные глаза и хрупкая точеная фигурка делали ее самой прекрасной женщиной на свете.

— Что с тобой? — тревожно нахмурилась вошедшая в комнату Хоуп. — Ты побледнел.

Неужели к нему действительно начинает возвращаться память? Иначе что же может означать этот проблеск?

— Хоуп, я… — Он осекся и понял вдруг, что та, другая, женщина ничего для него не значила. Особенно в сравнении с этой, смотревшей на него сияющими глазами.

— Сядь, — решительно сказала она, поборола страх, который ощутила, увидев его лицо, и легонько подтолкнула к кровати. — Ты дрожишь, Клей.

— Серьезно?

Он не надел рубашку, думала Хоуп, прикасаясь к его обнаженной коже. К удовольствию от этого зрелища примешивалась боль: его грудь и спина все еще были покрыты синяками, а ребра…

— Где твоя повязка? — спросила она, когда Слейтер сел на кровать. — Ты навредишь себе, если ребра не будут стянуты.

— Я принимал душ.

Конечно. Его чуть длинноватые, зачесанные назад волосы были влажными, на плечах блестели капли воды. От него так хорошо пахло… Запах был чистый, свежий… и очень мужской.