Фред Стюарт - Титан

У пожилого джентльмена, который сидел в баре парижского отеля «Ритц» (со стороны Рю-Камбон), были умные голубые глаза, седые волосы и усы. На нем был отлично сшитый серый костюм, и у него был вид аристократа. Увидев входящую в бар красиво одетую средних лет женщину, он поднялся из-за столика и пошел ей навстречу. Диана Рамсчайлд села за столик с итальянским графом Альдо Питти-Гонзага, с которым дружила вот уже два года. Они заказали по коктейлю, и Альдо сказал:

— Что-то случилось, дорогая. Я всегда определяю это по выражению твоих глаз.

— Я получила от Ника письмо, — ответила она. — Я говорила тебе, что написала ему сразу же, как только узнала, что у него похитили дочь. Так вот он ответил… Его письмо проникнуто такой печалью… Он просто убит всем происшедшим, что и понятно. Но в его письме… он стал немного другим. Ник стал более мягким и рассудительным. Я знала его совсем иным.

— Он стал старше, — сказал граф, взяв с блюда на столе несколько орешков арахиса. — С годами люди смягчаются, как и вино. Если, конечно, это хорошее вино. Плохое вино с годами становится только кислым.

— Как бы то ни было, а он попросил меня позвонить ему на следующей неделе, когда я буду в Нью-Йорке.

— Так поэтому у тебя блестят глаза?

Она смущенно взглянула на графа:

— Это что, так заметно?

Он улыбнулся и взял ее за руку.

— Дорогая, Ник Флеминг — это твоя неизлечимая болезнь. Ты заразилась им на всю жизнь. Поначалу мне казалось, что я смогу излечить тебя, но теперь вижу, что заблуждался.

— Нет, может, ты и не заблуждался. Может быть, ты — действительно являешься лучшим лекарством. Я… Господи, всю жизнь я смотрела на мужчин глазами впечатлительного ребенка. Сейчас пришло время либо забыть о нем и выйти за тебя, либо… — Она не договорила, так как Подошел официант с коктейлем.

— Либо предпринять, — улыбаясь, сказал граф Альдо, — последнюю отчаянную попытку добиться его?

— Нет, об этом не может быть и речи. Он женился на Лоре. Наверное, они счастливы… Просто мне хотелось бы повидаться с ним еще разок. — Она грустно улыбнулась итальянцу, который был ей очень близок. — А потом я вернусь к тебе, мой милый Альдо.

Граф пригубил свой бокал.

— Если бы я был любителем заключать пари, а я не любитель, — сказал он, — я и тогда бы не поставил ломаного гроша на то, что ты ко мне вернешься.

Детективу Франку Мак-Гиннису было тридцать четыре года, он имел двадцать фунтов избыточного веса, привычку одну за другой курить «Лакки страйк» и трех детей в Куинсе. По роду его деятельности Мак-Гиннису приходилось видеть всякие трупы: обезглавленные, отвратительных «пловцов», которых доставали из водоемов — мрачные напоминания о жестокости и дикости, царившей под яичной скорлупой американской цивилизации. Поэтому когда он стоял у края неглубокой могилы за задней стенкой убогой хижины в лесу северного Нью-Джерси и смотрел на тело молодой девушки, оно не шокировало его своим видом, хотя и было уже охвачено процессом разложения.

Зато оно потрясло человека, который стоял рядом с детективом, ибо Ник Флеминг смотрел сейчас на печальные останки своей дочери.

— Это Виктория? — спросил детектив.

— Д-да…

Отгоняя дурноту, Ник повернулся и зашагал к своему лимузину. Несколько недель он цеплялся за слабую надежду на то, что его Викки все еще жива. Теперь эта надежда была так же мертва, как и его любимая дочь.

Он оперся о крыло своего «роллса», разглядывая полуразвалившуюся хижину, которая словно вжалась в землю под низким серым небом. Викки, которая имела все в своей короткой жизни, умерла в этом мерзком грязном месте, и ее тело было отрыто бродячей собакой.

Как это гнусно, страшно и несправедливо!

Детектив Мак-Гиннис закурил сигарету и тоже направился к автомобилю, оставив у могилы фотографов из Нью-Джерси. Сверкающий боками «роллс-ройс» с кожаными сиденьями и изготовленным на заказ баром восхищал его. Его сжигало любопытство: сколько стоит эта машина? Сорок тысяч? Пятьдесят? Немыслимая для Франка Мак-Гинниса сумма. Ему еженедельно выдавали на руки какие-то сто двадцать пять долларов. Ему до сего дня никогда не приходилось лично встречаться с промышленными воротилами, но прессу по данному делу он читал с жадностью мелкого актера, выискивающего упоминание о себе в газетах. «Титан», «газетный царь», «миллиардер» все эти эпитеты, которыми журналисты награждали Ника Флеминга, были так же малодоступны воображению детектива, как и этот «роллс». Что уж говорить о миллиарде, когда обладание всего одним миллионом долларов уже казалось ему нереальным. Странно, но Мак-Гиннис ощущал больше чистое любопытство, чем зависть. Ник Флеминг оказался таким же человеком, как и он сам. Он, как и все люди, пользуется туалетом, чистит по утрам зубы, занимается любовью с женщинами… Разве нет? И он скорбит над телом погибшей дочери совсем так же, как скорбил бы он, детектив Мак-Гиннис. Странно, но именно зверское убийство невинной девушки сблизило этих двух людей, которые принадлежали к совершенно разным мирам. Точно так же немецкие бомбежки сплотили лондонцев, относившихся к разным социальным слоям. Франк Мак-Гиннис не был философом, но ему вдруг пришла в голову мысль, что человек человеку становится братом только в беде.

— Мне кажется все это бессмысленным, — сказал Ник, когда к нему подошел детектив. — Вот уже несколько недель я ломаю над этим голову и не могу ничего понять! Я пробую поставить себя на место Слэйда… Но это не помогает. Слэйду было известно, кто она такая, с кем она была помолвлена и даже то, что она пошла в тот день завтракать в «Павильон». Но если он хотел похитить ее, то почему сделал это так открыто? Зачем он пошел в известный ресторан, где его не могли не заметить люди? Заметить и потом, возможно, вспомнить. Он должен был знать, что Викки совершенно свободна в своих передвижениях по городу. У него были десятки возможностей похитить ее без свидетелей.

— Может, и нельзя было. Я имею в виду, что, подойдя к ней в безлюдном месте, он возбудил бы у нее подозрения. Ему нужно было выманить ее обманом. И это сработало. К несчастью. Ваша дочь не села бы в любую машину, только для того чтобы прокатиться.

— Да, и я так думаю. И все-таки он делал все с таким для себя риском… Или он настолько глуп, что не понимал всех последствий своего появления в ресторане… В этом я сомневаюсь… Или ему было абсолютно наплевать, узнают его или нет. Он должен был знать, что в ФБР на него давно лежит карточка, при помощи которой его личность быстро установят. А какие у него были мотивы? Если это сексуальный маньяк и псих, то зачем ему потребовалась именно моя дочь, из-за которой ему пришлось так рисковать? Он должен был предполагать, что его преступление получит небывалую огласку. Почему бы, скажем, не заманить в кусты какую-нибудь девочку из маленького городка? Я понимаю, что это звучит цинично, но я просто хочу его понять. Если бы, скажем, он задумал брать выкуп, то тогда ясно. Но, как выяснилось, ему не нужен был выкуп! Я не вижу в его действиях смысла!