Фред Стюарт - Титан

Старик вяло разглядывал нарушивших его покой пришельцев.

— Говорят, ты умираешь, — скрипуче произнесла Анна. — Говорят, твое сердце уже ни к черту. Рада слышать, сукин сын, что ты скоро подохнешь. Мой муж умер в одной из твоих вонючих угольных шахт. Я надеюсь, что ты тоже будешь сильно страдать! Но прежде чем ты умрешь, я покажу тебе твоего сына.

Она отпустила руку Ника и подтолкнула его вперед.

— Иди к кровати, — сказала она по-русски. — Пусть он на тебя посмотрит.

Ник замешкался. Он вдруг осознал, что в этой комнате смерти находятся еще трое. Дородная сиделка, стоявшая у изголовья кровати. Вторжение Томпсонов явно потрясло ее. Пожилой мужчина в черном сюртуке, видимо, врач, и высокая, элегантная молодая женщина. Она стояла в ногах у умирающего и не сводила пристального взгляда с мальчика.

— Я пытался их вышвырнуть, миссис Флеминг, — раздался виноватый вскрик негра-лакея, появившегося в дверях.

— Хорошо, Чарльз, успокойтесь, — ответила молодая женщина, продолжая смотреть своими серыми глазами на Ника.

Ее светлые волосы были собраны на затылке. На ней были черная крепдешиновая блузка и черная юбка. К блузке была приколота камея овальной формы, оправленная мелкими бриллиантами. У нее было миловидное лицо. Ник был очарован ее полной достоинства осанкой и тихим голосом, не лишенным, правда, строгих властных интонаций.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Николас Томпсон.

Она кивнула в сторону Анны.

— А это твоя мать?

— А это его отец, — вмешалась Анна, показав рукой на больного. — Одно время я работала здесь. На кухне. Этот паршивый кобель соблазнил меня. Теперь он умирает и должен что-нибудь оставить своему сыну.

Молчание.

Ник и умирающий смотрели друг на друга. Потом старик слабо кивнул сиделке, и та, наклонившись, подставила свое ухо к его губам. Ник расслышал прерывающийся шепот, затем сиделка выпрямилась.

— Капитан Флеминг, — объявила она, — говорит, что эта женщина лжет.

— Я говорю правду! — крикнула Анна.

Она отодвинула своего сына и сама подошла к кровати.

— Чтоб ты в аду сгорел! — сказала она Винсенту Флемингу.

После этих слов она плюнула умирающему в лицо.

Не обратив внимания на вскрик сиделки, она схватила сына за руку и потащила его к двери. Перед тем как выйти из комнаты, она обернулась и смерила всех присутствующих взглядом крайнего презрения.

— Я ничего и не ждала от вас, кровопийцы, — прошипела она. — Но не думайте, что Анна Томпсон от вас отступилась. Я найду адвоката. И сукину сыну все же придется выложить Нику то, что ему причитается.

С этими словами она с Ником вышла из спальни.

Последнее, что запомнилось мальчику, были серые глаза миссис Флеминг, все еще обращенные на него.

Флемингтон находился в тридцати милях южнее Питтсбурга в Аппалачах. В 1804 году прадед Винсента Флеминга купил в горах ферму с участком в двести акров, а спустя два года обнаружил, что его земля богата угольными пластами. В течение почти целого столетия «Угольная компания Флемингов» истощала эти пласты, одновременно обогащая семью хозяев. Первоначально на угольных разработках были заняты местные рабочие, потомки шотландских и ирландских поселенцев, пришедших в горы в XVIII веке. Но после Гражданской войны вместе с волной европейской эмиграции в страну хлынула дешевая рабочая сила. Уэльсцы вроде Крэга Томпсона у себя на родине копали уголь в условиях дичайшей эксплуатации, здесь же их наняли за жалованье, небольшое по американским стандартам, но приличное в сравнении с тем, что они получали дома.

Большинство шахтеров жили за пределами Флемингтона в грубых, крытых белой жестью лачугах, которые сдавались им «Угольной компанией». Флемингтон, этот сонный городок с населением в пять тысяч человек, жил за счет «Угольной компании». Понятно, что она в нем и господствовала. Викторианское здание суда размещалось посреди городской площади. Перед входом возвышалась статуя Правосудия, вся белая от голубиного помета. На лавочках возле статуи собирались ветераны Гражданской войны, чтобы сразиться в шашки и посплетничать. Единственной мощеной улицей города была Шерман-стрит, застроенная добротными белыми домами, большинство из которых имели крыльцо с козырьком. Флемингтон встретил XX век в состоянии полудремы и не выразил большого интереса к тому, что происходило за его пределами. На недавних выборах город голосовал за Мак-Кинли, да и то лишь благодаря республиканской привычке. Что же касается вице-президента Теодора Рузвельта, то это имя было известно лишь немногим жителям Флемингтона.

Когда в 1896 году в результате взрыва в шахте погиб Крэг Томпсон, его вдова и восьмилетний сын были выселены из лачуги, которая принадлежала «Угольной компании». Впрочем, Анна не особенно переживала. Она всем сердцем ненавидела свое убогое жилище, состоявшее из двух комнат, которые страшно стыли зимой и превращались в настоящую баню летом. И все же это был какой-никакой дом. Теперь ей некуда было податься, а все ее состояние насчитывало пятьсот долларов страховки.

Но она отличалась находчивостью. В двух кварталах от здания суда она нашла кафе, хозяин которого перебирался в Аризону в надежде залечить свой туберкулез. Анна взяла забегаловку в аренду, заново выкрасила это убожество внутри и снаружи, отдраила закоптившуюся кухню, наняла пухленькую официантку Клару и вновь открыла заведение, назвав его просто: кафе «У Анны». В арендный договор были включены также и две комнаты, располагавшиеся над кафе, куда Анна и переехала с сыном. В их прежнем жилище тоже было две комнаты, но зато здесь имелся туалет и ванная, «ровесница каменного века», что само по себе было шагом вперед по сравнению с «удобствами» на дворе шахтерской лачуги. Ник познакомился с новым для него понятием: туалетная бумага.

В городе была еще одна закусочная — кафе «Кортхаус». Оно располагалось прямо перед зданием суда. Анна попробовала там несколько блюд, для того чтобы определить, по каким направлениям вести конкуренцию. Как и следовало ожидать от кафе из маленького городка в Пенсильвании, еда там была примитивная и малоаппетитная. Но кафе «Кортхаус» уже давно оживленно продавало ленчи местным бизнесменам. Анна замыслила переманить их к себе. Будучи отличной поварихой, она составила меню, в которое включила несколько блюд русской кухни, любимых ею с детства.

Но бизнес не пошел. Анна недооценила провинциализм местных флемингтонских предпринимателей. Им нравилась примитивная пища, и они уже приросли к табуреткам в кафе «Кортхаус». Более того, они не доверяли иностранцам, в особенности евреям. Анна имела несчастье быть единственной еврейкой во всем Флемингтоне. Люди проходили мимо, и спустя два месяца после своего открытия кафе «У Анны» практически готово было вылететь в трубу.