Лесли Пирс - Секреты

Первым о смерти Роуз и Эмили сообщили Майлсу, который провел весь день в суде и вернулся к себе в кабинет около половины четвертого. Он собирал некоторые папки с документами, чтобы взять их домой, когда зашла секретарь и сказала, что его желает видеть полицейский.

Майлс был в радужном настроении. Ему сегодня везло, и дело, по которому он выступал прокурором, завершилось на день раньше. На следующий день у него не было особенных дел в Лондоне и погода была такой прекрасной, что он подумал: почему бы не поехать вечером в Винчелси и остаться на выходные? Это было бы сюрпризом для Эмили.

— Честно, парень, я этого не делал, в чем бы там ни было дело, — пошутил он, когда к нему в кабинет зашел высокий худой полицейский с отталкивающим лицом.

Когда полицейский не улыбнулся в ответ, Майлс немедленно понял, что он пришел сообщить нечто неприятное.

— Мне очень жаль, сэр, — сказал полицейский. — Сегодня днем на Оксфорд-стрит упала бомба. Мы имеем основания полагать, что среди жертв ваша жена. Она была сегодня в Лондоне? Майлса бросило в жар, потом в холод. Днем он действительно слышал про самолет-снаряд на Оксфорд-стрит, но почти не обратил внимания. В первые несколько недель налетов Фау-1 была паника. Ужасало, что не предупреждала сирена, и сама ракета без пилота наводила ужас. Но люди привыкли к ракетам, и они да успели надоесть. Хотя сначала закрывались кинотеатры и театры из-за небольшого количества посетителей, скоро изменилось и это и все продолжали жить, не обращая внимания ни на что.

Услышав о ракете сегодня, он даже не спросил, есть ли человеческие жертвы.

— Я не знаю, — сказал он, пытаясь взять себя в руки. — Она говорила, что собиралась пройтись с подругой по магазинам, но не сказала, в какой день и куда они собираются пойти. Почему вы думаете, что это была она?

— Мы нашли вашу визитную карточку в ее книжечке продовольственных талонов, сэр, — сказал полицейский. — Ее подруга — блондинка по фамилии Талбот?

— Да, — прошептал Майлс и тяжело опустился в кресло. — Они серьезно ранены? В какой они больнице?

— Простите, сэр, — сказал полицейский, опустив голову. — Они обе получили смертельные ранения.

— Они погибли? — Майлс в ужасе посмотрел на полицейского. — Не может быть. Наверное, это ошибка.

— Нет, сэр, это не ошибка. Сегодня было убито несколько человек и еще больше ранено. Вы не могли бы сейчас пойти со мной и опознать ее? И не можете ли вы мне сказать, кто является ближайшими родственниками другой женщины, миссис Талбот?

— Ее дочь работает здесь, в Лондоне, медсестрой, — сказал Майлс прерывистым голосом, и у него из глаз брызнули слезы. — Господи, я не вынесу! За что именно их?

Тот же самый вопрос возник в голове у Майлса во время процедуры опознания тел, и потом, когда он взял такси и отправился к Адель. Роуз и Эмили отвезли в морг так, как и нашли, они и мертвые крепко обнимали друг друга. Хотя их тела были раздавлены падающими булыжниками, лица остались нетронутыми. Каким-то непостижимым образом это утешило Майлса, потому что они обе были красивыми и немного самовлюбленными женщинами. И он любил их обеих.

— Похороны всегда такие душераздирающие, но хоть дождя не было. Грустно, что ее старший сын не смог взять на сегодня увольнительную.

— Не думаю, что они ладили. Он почти не навещал мать. Но я думаю, что это его жена, вон там, разговаривает с дочерью.

Адель отодвинулась подальше, так, чтобы не слышать миссис Грейс и миссис Маккензи. Они обе жили в Винчелси и были известными сплетницами. Адель догадалась, что к тому времени, когда они выпьют вторую рюмку шерри, они даже не удосужатся разговаривать шепотом, как делали это сейчас.

Возвращение в Хэррингтон-хаус вызвало у нее странное ощущение, на нее нахлынула масса воспоминаний, не говоря уже о том, что она оказалась среди массы людей. И столовая, и гостиная были забиты битком, и еще многие вышли в сад. Многих Адель знала в лицо, если не по имени, но довольно много было и незнакомых людей.

Она чувствовала бы себя спокойнее, если бы пошла помогать в кухню, но Майлс нанял четверых женщин подавать закуски, иона знала, что ни он, ни бабушка не одобрили бы, если бы увидели, что она взялась разносить пирожные и бутерброды.

Майлс и Хонор о чем-то серьезно разговаривали в углу гостиной, наклонив друг к другу головы, и хотя Адель знала, что может пойти и присоединиться к ним, она не смогла этого сделать.

Выскользнув в холл, она быстро огляделась и, удостоверившись, что никто не смотрит, открыла входную дверь и вышла из дома.

С того вечера, когда девять дней назад Майлс пришел в общежитие сообщить ей о смерти Роуз и Эмили, она не могла ни спать ни есть. Она болтала с подругами, когда он приехал, и до нее почти не дошла трагическая новость, пока он не сгреб ее в охапку и не втолкнул в такси, чтобы успеть на последний поезд в Рай, отъезжавший с вокзала Чаринг-кросс.

На станции не было ни одного такси, и они пошли в Керлью-коттедж пешком. Дойдя до конца переулка, они увидели Хонор, которая ждала их с фонарем в руке. Оказалось, она ждала, что Эмили и Роуз вернутся около восьми, а когда они не объявились, она предположила, что они остались посмотреть спектакль или фильм и сядут на последний поезд. Боясь, что они могут споткнуться в темноте без фонаря, она вышла им навстречу.

— А где девочки? — крикнула она, прежде чем они успели подойти к ней. — Они остановились в Рае?

Адель вспомнила, как Майлс схватился за ее руку. Он не знал, что ответить. Потом Хонор, наверное, вдруг поняла, что они не по какому-то случайному совпадению тоже очутились в последнем поезде, и заголосила.

Это были не рыдания, не вопль, но звук глубокого горя. Словно похоронный вой, который шел откуда-то изнутри. Свет от фонаря запрыгал, и Адель вслепую бросилась к ней, Майлс не отставал от нее ни на шаг.

С той первой кошмарной ночи, когда Хонор сидела в кресле, сгорбившись, раскачиваясь и воя как обезумевшая, Адель не теряла ее из поля зрения, потому что боялась, что бабушка в своем горе может лишить себя жизни.

В последующие дни она не проронила ни слова. Хотя она была в состоянии умываться, одеваться, кормить животных и даже рубить дрова, она замкнулась в каком-то своем собственном мире. Похоже, она даже не осознавала, что Адель была рядом с ней.

Адель знала все о том, что такое шок, она видела его в больнице каждый день и понимала, что он может принимать разные формы. Но она сама была не в меньшем шоке и ей нужно было поговорить о матери, выразить свои чувства к ней, живой и мертвой. Она не могла справиться со стеной молчания и с тем, что бабушка смотрела на нее как на чужую.

По просьбе Майлса зашел викарий из церкви в Винчелси, потому что он полагал, что Эмили и Роуз нужно похоронить так, как они умерли, вместе. Но Хонор смотрела словно сквозь него. Она мерила шагами комнату, когда он спросил ее, какие псалмы ей нравятся, и даже когда он поднялся и взял ее руки в свои, ее глаза по-прежнему оставались безжизненными и, похоже, она не хотела узнавать его.