Лесли Пирс - Секреты

Адель покачала головой. Вероятно, она была странной, и некоторые девочки в школе так говорили, но она никогда не чувствовала себя одиноко на болотах, она любила это место.

— Здесь так много всего, на что можно смотреть, чтобы не чувствовать себя одинокой, — она пожала плечами. — Я смотрю на диких гусей, проверяю, когда появятся первые ягнята, ищу дикие цветы. Мне намного более одиноко, когда я в городе в окружении людей.

Адель ожидала, что он привычно для нее фыркнет и назовет ее странной, но когда она подняла глаза, чтобы с вызовом посмотреть на него, то вместо этого увидела понимание и одобрение. Ее снова поразили его глаза, не только из-за их темно-синего цвета, но и из-за глубокого взгляда.

— Я тоже часто чувствую себя одиноким среди людей, — признался он. — Я даже в собственной семье себя так чувствую. А дома у бабушки с дедушкой все так мрачно, единственная тема разговоров — это приготовления к похоронам. Поэтому я и уехал с утра. Но я не знаю болот, и я не знаю, на что здесь смотреть. Пойдем, покажешь мне!

Как только корзина была полна, Адель отнесла ее домой и сразу же помчалась на встречу с Майклом. Она удивилась сама себе, потому что обычно, завидя кого-нибудь на болотах, она поворачивала в противоположном направлении. Когда она только появилась здесь, бабушка сказала, что у горожан есть шутливое выражение «болотные люди» и что они считают живущих здесь людей в лучшем случае эксцентричными, в худшем — ненормальными. Адель много раз убеждалась в распространенности этого выражения — даже девочки из ее класса могли демонстрировать свое превосходство. Но поскольку Майкл был не совсем здешний, он, возможно, не слышал этого выражения.

Майкл бросил свой велосипед, и Адель повела его по дороге, по которой она всегда ходила в гавань Рай. Это была тропка, где приходилось перепрыгивать через пару канав, заполненных грязью, переходить через ручей по дощечке и снимать несколько навесов из ивовых прутьев, которые делали пастухи, чтобы укрывать овец и новорожденных ягнят от плохой погоды.

Буквально через несколько минут Адель перестала нервничать, потому что ей стало ясно, что Майклу по-настоящему интересно посмотреть болота, и его энтузиазм напомнил ей о том, какой была она сама, когда впервые увидела это.

Они увидели дюжины ягнят, некоторые из них явно родились лишь несколько часов назад и еще с трудом стояли, шатаясь на своих маленьких ножках. Она была уверена, судя по тому, как широко улыбался Майкл, что он впервые видит таких крошечных животных.

— Что же такое с этим произошло? — спросил он, указывая на одного ягненка, который выглядел очень странно и был весь в крови.

— С ним ничего, — сказала Адель. — Пастух просто обвязал его шкурой одного умершего ягненка.

— Зачем? — спросил он.

— У него умерла мать. Некоторые овцы умирают во время родов, а иногда некоторые ягнята. Поэтому пастух снимает шкуру с мертвого ягненка и заворачивает в нее того, у которого умерла мать, поэтому та овца, которая потеряла своего ягненка, думает из-за запаха, что это он, и кормит его.

Майкл был поражен.

— А я всегда думал, что пастухи выкармливают ягнят без матери из бутылочки!

— Может быть, так и делают на обычной ферме, где всего несколько овец, — продолжала объяснять Адель. — Но здесь их сотни, можешь себе представить пастуха, который спускается сюда четыре или пять раз в день с несколькими десятками бутылочек молока! Кроме того, для ягнят лучше, если их воспитает стадо, чем если они будут домашними питомцами, потому что, когда они совсем вырастут, они могут стать просто несносными.

— А тебе никогда не хотелось какого-нибудь вырастить? — спросил Майкл, глядя на одного ягненка, который жалобно блеял, зовя мать.

Адель улыбнулась.

— О да, они такие милые. Прошлой весной я приходила сюда каждый день и смотрела на них. Я все надеялась, что найду одного брошенного, которого смогу забрать домой. Я не думаю, что бабушка выставила бы его, она любит животных. Но, похоже, пастух всегда добирался сюда раньше меня. Взрослые овцы не такие милые.

Она рассказала ему про Дымку, кролика, которого бабушка подарила ей в качестве питомца.

— Это девочка, просто красавица, светло-серого цвета, как небо на рассвете. Она такая ручная, что забегает в дом и ложится у печки. Она самое лучшее, что у меня когда-либо было!

— Так у твоей бабушки много кроликов? — спросил он.

Адель кивнула с сожалением.

— Она разводит их, а потом забивает из-за их мяса и шкурок. Когда я только поселилась здесь, я сначала думала, что она очень жестокая. Она не только забивала таких милых кроликов, она еще сворачивала шеи курам. Но сейчас я по-другому на это смотрю, Это просто способ зарабатывать на жизнь.

Потом Майкл спросил ее, почему она живет с бабушкой, и Адель рассказала ему о своих родителях то же самое, что рассказывала остальным: что мама заболела, а папа решил, что ей лучше будет жить здесь.

Но Майкл был не удовлетворен этим объяснением и по дороге в Кэмбер-Кастл продолжал задавать вопросы. Чем больна ее мама? Как часто навещает ее отец, и почему, если ее мама больна, она тоже не переедет сюда жить?

Адель понравилось, что такой приятный мальчик, как Майкл, по-настоящему заинтересовался ею, но она не хотела рассказывать историю своей семьи, поэтому делала все, что могла, чтобы сменить тему разговора. Но Майкл упорствовал и продолжал спрашивать ее о том же самом, просто по-другому формулируя вопросы.

— Почему ты не скажешь мне правду? — сказал он в конце концов, когда они добрались до развалин замка. И посмотрел на нее строго: — Это так плохо?

Адель подумала, что, если она расскажет ему всю правду, он будет считать, что это очень плохо. Но она не по этой причине не хотела раскрывать правду. Причиной была преданность бабушке. Она взяла ее к себе, когда всем остальным не было до нее дела, и ей не хотелось, чтобы кто-то знал, что ее дочь сумасшедшая и плохая мать. Бабушка часто употребляла слово «приличия», и для Адель это означало, что семейные тайны остаются тайнами и нужно сохранять чувство собственного достоинства, даже если твое платье потрепанное, а твоя бабушка явно странная.

Адель в конце концов стала восхищаться всем тем, что делало бабушку странной. Хонор Харрис обращалась со всеми одинаково — с мужчиной, которому она продавала вино и консервы, с полицейскими, со знакомым в Рае, с бродягами, которые подходили к дому летом попросить стакан воды. Она была гордой, холодной, и ее не трогали ни дешевые насмешки, ни лесть, ни какой-либо шантаж. Адель замечала, что всего лишь после короткой встречи с ней большинство людей становились довольно подобострастными.