Лесли Пирс - Сломленный ангел

Она улыбнулась.

— Так будет лучше для нас обоих, — сказала она, чуточку повеселев. — Вы немного похожи на меня, мистер Смит, — слишком чувствительны. Если вы собираетесь продолжать заниматься уголовным правом, вам необходимо нарастить шкуру потолще.

— Обычно мои клиенты не производят на меня такого сильного впечатления, — защищаясь, заявил Стивен. — Вы — особый случай.

— Вы хотите понять, не так ли? — спросила она, чуть улыбнувшись. — Я хотела бы вам помочь, но я и сама не все понимаю.

— Может быть, попытаетесь? Ради меня? — попросил он.

Она вздохнула.

— Объяснить смерть Лайама достаточно легко, потому что это был несчастный случай. Мне пришлось столько пережить, я страшно боялась потерять его и ударила ножом в отчаянии. Я могу только предполагать: если вы видели мертвое тело, лежащее на полу, закопали его, смыли кровь, и вам это сошло с рук, то Рубикон перейден и табу на убийство больше не действует. И вы можете сделать это снова.

Она умолкла и задумалась.

— Никто из нас не знает, на что он способен в действительности, пока не испытает смертельного страха или дикого гнева. Внутри вас как будто бы живет другое существо, которое в такие моменты вырывается наружу. Если бы я не убила Лайама, то никогда не смогла бы убить Ройбена и Зою. Но, с другой стороны, если бы я не убила Лайама, то никогда не пала бы жертвой Ройбена.

— Почему вы так думаете?

— Тогда бы я не так нуждалась, и меня не терзало бы чувство вины за то, что Аннабель умерла потому, что я убила Лайама.

Внезапно Сюзанна поднялась на ноги, показывая, что ее объяснение и их свидание окончены.

— Благодарю вас за все, что вы для меня сделали, мистер Смит, — произнесла она, протягивая ему руку. — А сделали вы очень много, пусть даже вы и не видите этого.

Стивен пожал ей руку. В это мгновение ему показалось, что она похожа на герцогиню, благодарящую своих слуг за проявленную о ней заботу.

— Не беспокойтесь больше обо мне, — сказала она с достоинством. — У вас есть жена и семья, думайте лучше о них.

Стивен не нашелся, что ответить.

— Желаю вам удачи. — Это было все, что он смог выдавить.

— Я написала Бет письмо, — проговорила она, вытаскивая конверт из кармана брюк. — Вы не могли бы передать его ей?

Стивен кивнул, соглашаясь, и добавил:

— Берегите себя, Сюзанна. Я буду думать о вас, с этим ничего не поделать.

— Я не желаю, чтобы новый адвокат был из вашей фирмы. — Она подошла к двери и сделала ожидавшему ее снаружи офицеру знак, что хочет, чтобы ее выпустили. — Пусть будет кто-нибудь совершенно посторонний.

Бет пробыла дома не больше пяти минут, когда зазвонил дверной звонок.

Она подняла трубку интеркома и услышала голос Стивена:

— Я опускаю письмо Сюзанны в твой почтовый ящик, — сказал он. — Зайти не могу, я и так опаздываю, но мне показалось, что ты захочешь получить его немедленно.

Бет помчалась вниз, перепрыгивая через две ступеньки, надеясь успеть поймать Стивена, но опоздала. Он ушел, а внизу ее ждало письмо. Она вскрыла его, поднимаясь наверх.

«Дорогая Бет, — читала она. — Не знаю, прочтешь ли ты это письмо до того, как мистер Смит скажет тебе о том, что я отказалась от его услуг, но, думаю, это не имеет решительно никакого значения, потому что я знаю: ты поймешь меня, даже если он и не понимает.

Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. Пожалуйста, не приходи в суд, не пытайся навестить меня, не пиши мне. Это ни к чему хорошему не приведет».

Дойдя до верхней площадки, Бет прервала чтение. Она закрыла за собой дверь, вошла в гостиную, опустилась на диван и продолжила читать.

«То, что возникло между нами, когда мы были детьми, навсегда останется со мной. Я хочу, чтобы эти воспоминания сохранились у меня чистыми и незамутненными. Ты понимаешь меня? Судьба сыграла с нами злую шутку, заставив нас встретиться вновь при таких обстоятельствах. Ты — олицетворение успеха, а я — грязь под ногами. Но я считаю, что случайностей не бывает, и, наверное, в нашем случае дело не только в том, что я должна была устыдиться того, чем я стала, но и в том, чтобы и ты смогла взглянуть своему прошлому в лицо.

Я сказала твоему полицейскому, что тебя изнасиловали. Может быть, сейчас ты об этом уже знаешь. Я хотела досадить ему, причинить боль, и я получила от этого удовольствие.

Я знаю, что сейчас ты теряешься в догадках, почему так происходит, точно так же, как ты наверняка не понимала и того, зачем я призналась в других убийствах. Ты ни за что не поверила бы, что я окажусь способна на такую жестокость и мстительность. Но это правда.

Я не могу сказать точно, в какой момент я начала меняться и перестала быть той девочкой, которую ты знала. Вероятно, это происходило постепенно, в течение многих лет. Я помню, как возненавидела и своего отца, и брата в последние десять лет жизни матери. Я была, как взведенная пружина, и завод становился все туже с каждым днем. Я говорила тебе о моральном шантаже, но дело не только в этом. Я боялась их, особенно Мартина. Он унижал и подавлял меня с самого детства и вел себя все хуже и хуже, когда я взрослела. Поэтому, когда отец оставил ему все, я решила, что с меня хватит. Если бы тогда в мою жизнь не вошел Лайам, мне пришлось бы убить Мартина, потому что пружина готова была сломаться.

Если бы дело было только в Мартине, я испытывала бы законную гордость, избавив мир от такого жестокого и злобного человечишки. Я бы сразу пошла в полицию и во всем созналась, приняла бы заслуженное наказание и чувствовала бы, что справедливость восторжествовала.

Но я убила человека, которого любила. Потом я потеряла Аннабель, и для меня все было кончено. Но тут появился Ройбен, и я решила, что мне дается шанс искупить свои грехи.

Вот я сижу сейчас в своей камере и не могу внятно объяснить, почему я чувствовала, что должна убить его и Зою. Но я точно знаю, что ярость, которую я испытывала к Мартину и своему отцу, потеря Аннабель, то, что я сделала с Лайамом, — все это перемешалось с унижением и болью, которые причинили мне Ройбен и Зоя. Я должна была показать им, что они не могут безнаказанно так вести себя со мной.

То, что я убила их, мучило меня. Но я не чувствовала себя виновной в том смысле, как ты это понимаешь. То, что я испытывала, было сродни ликованию. Впервые в жизни я ощутила себя сильной и способной на поступок.

Я понадеялась, что эта вновь обретенная сила останется со мной и в Бристоле. Я мечтала о том, что найду хорошую работу, снова устрою свой дом. Но одежда моя была поношенной, у меня не было денег, и на каждом шагу меня преследовали воспоминания об Аннабель.

Я попала в замкнутый круг. Без приличной одежды я не могла рассчитывать на хорошую работу, а без работы у меня не было денег, чтобы купить одежду. Все, что я зарабатывала уборкой помещений, едва хватало на оплату жилья и еду.