Виктория Готти - Суперзвезда

— Но мои чемоданы?

— Не беспокойся о них. Кто-нибудь принесет их потом.

Кэссиди посмотрела через плечо на свою небольшую арендованную машину, припаркованную возле гаража. Темно-серый «лексус» выглядел, как паршивая овца, отбившаяся от стада. В гараже у Роджера, конечно, стоят роскошные автомобили последних моделей, которые он коллекционировал, среди них обязательно есть «такер» и «делореан». Роджер всегда шел до конца в своих увлечениях.

Оказавшись в мраморном фойе, Кэссиди нервно взглянула на лестницу.

— Он… папа?..

Рей сжала ее руку.

— Он спит, дорогая, — мягко сказала она. — Боюсь, вашу встречу придется отложить до утра.

— А Джонатан?

Рей не умела скрывать мысли.

— Он приехал несколько часов тому назад и ушел. Сказал, что вернется поздно.

Кэсс почувствовала облегчение, что пытка откладывается. И в то же время ей хотелось увидеть отца. Появиться снова в этом доме было нелегко, а встреча с братом делала этот визит еще тяжелее. Сможет ли она выдержать все это?

— Хочешь чашечку кофе? Могу приготовить горячий чай из ромашки с двумя ложечками меда? — ласково спросила Рей.

Кэсс улыбнулась в первый раз с момента приезда:

— Ты помнишь.

Рей подбоченилась, склонила голову на бок и закатила глаза:

— Как я могу забыть? Я же делала это для тебя каждый вечер перед сном!

Миновав холл и прихожую, Кэсс прошла следом за Рей в огромную кухню. Она огляделась, словно увидела ее впервые, и поняла, какая она была темная: полочки из вишневого дерева, тот же стол, заваленный газетами, конечно же серьезными — «Уолл-стрит джорнал», «Нью-Йорк таймс», «Лос-Анджелес таймс», вперемешку с журналами о шоу-бизнесе — «Дейли верайти» и «Голливуд репортер». Кэссиди выписывала такие же издания.

Старинный кухонный стол и стулья «Чипендейл», на которых она сидела каждое утро за завтраком, теперь выглядели старыми, изношенными. Вокруг было так темно и мрачно, что ей вдруг захотелось плакать. Кэссиди так и не поняла, почему Рей вернулась к ее отцу. Когда она узнала об этом от Джеймса, она была потрясена, даже разозлилась. Ей казалось, что ее предали. Она хотела даже совсем порвать с Рей. Кэсс была рада, что не погорячилась тогда, потому что Рей была связующим звеном между прошлым и настоящим. Рей была участником трагедии семьи Турмейнов, и эта трагедия продолжалась до сих пор.

Рей, казалось, почувствовала ее настроение, обняла за талию и повела к столу.

— Мы сейчас выпьем по чашечке чая и поговорим. Хочу услышать про Нью-Йорк.

Ночью Кэсс лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Сперва Рей повела Кэссиди в ее детскую, но у Кэсс не хватило мужества остаться там, и она попросила поселить ее в комнате для гостей. Теперь она жалела, что находится так далеко от основной части дома.

В ее мыслях тревога мешалась с гневом. Насколько серьезно был болен Роджер на самом деле? Умрет ли он, так и не повидавшись с ней, чтобы сказать хоть что-то после стольких лет разлуки? Закончится ли когда-нибудь эта мука?

Как в те годы, когда ей было десять лет, она выбралась из комнаты вниз в холл. Дверь ее старой спальни была закрыта, и она осторожно повернула ручку. Нащупав выключатель, зажгла свет. Кэссиди медленно изучала каждый предмет, каждую мелочь. Мебель, роскошные белые драпировки, шелковое муаровое покрывало ручной работы — все осталось таким же. Но она не чувствовала того покоя, что был в детстве, в ее сердце была лишь боль и невыносимое чувство утраты.

Мама была повсюду — в кресле-качалке, где любила сидеть, бесконечно любуясь детскими альбомами Кэссиди, на стуле у антикварного туалетного столика, где учила Кэссиди красить губы, у изголовья ее белой кровати, где они шушукались по вечерам.

Кэсс медленно и глубоко вздохнула.

«Мне только бы выдержать завтрашнюю встречу. Мы с папой поговорим, и я уеду домой. Меня ничто не держит, кроме желания попрощаться. Нечего мне здесь делать», — подумала она и, повернувшись к двери, выключила свет.

Еле слышно проходя через пустой холл, Кэсс снова почувствовала озноб. Она слышала, как деревья шуршат о стены дома, где-то вдали таяли звуки Лос-Анджелеса.

В холле было слышно, как отец ходит в своей спальне. Ну что же, он хотя бы может передвигаться, и нет никаких признаков присутствия сиделки или медсестры. Это значит, что Роджер, по крайней мере, пока не умер. Наверное, у него действительно был приступ, из-за которого Джеймс послал ей письмо, или… это какой-то план. Роджер всегда был непредсказуем, Кэсс не должна об этом забывать.

Вернувшись в гостевую часть дома, она забралась в постель и натянула одеяло до самого подбородка. Она пыталась согреться, долго ворочалась, пока наконец не забылась тяжелым сном.

Она сидит в смотровом кабинете. Глаза у нее заплаканы, она наблюдает, как медсестра готовится к внутривенному вливанию.

Вырываются слова:

— Я… совсем одна… мой ребенок… Я ждала… Он обещал.

— Да ты же шлюха, как еще это могло случиться? — Беверли Турмейн сердито уставилась на Кэссиди. — Вся в мать, такая же проститутка, ее повадки. Ты за это заплатишь!

— Пожалуйста, тетя Бев, я не хотела…

Спустя некоторое время Кэсс чувствует, как врач забирается в нее руками. Сжимает, скребет и вытягивает. В комнате звучат голоса, но лиц она не различает. Все кружится, уплывает в туман. Над головой яркий свет, и вдруг рядом появляется Том. Потом его образ исчезает. Она остается совершенно одна.

Она проснулась, или это все еще сон? Голова будто приросла к подушке. Снова в коридоре чьи-то шаги, звук усилился, они все ближе. Кэсс поднялась на одном локте, ожидая стука в дверь. Шаги остановились и начали удаляться.

Потом она услышала, как сильно хлопнула дверь внизу, а через секунду послышалась музыка. Такая знакомая, такая жуткая. Она мысленно пропела слова: «Давным-давно, в стране далекой…»

Он высадил ее под утро напротив «Беверли Уилшайр», где она остановилась. «Это временно», — напомнила себе Челси. Скоро ей придется отсюда съехать, потому что менеджер попросит уплатить за проживание. Но сейчас ей надо сделать несколько звонков.

Как только Челси увидела заголовок в газете, она так разволновалась, что решила отменить встречу с режиссером, которую запланировал ее агент, и вместо этого сделать один важный звонок. Мысли ее путались, психофармаколог предупреждал, что она не должна пугаться. Ей придется, наряду с депакотом, принимать транквилизаторы в течение нескольких дней. Этот новый антидепрессант меньше действовал на внутренние органы, но хуже справлялся с перепадами настроения, чем те лекарства, которые она принимала раньше.