Виктория Готти - Суперзвезда

Подойдя к столовой, она встретилась глазами с Рей, которая, как ей показалось, стояла у дверей, чтобы поддержать ее. Рей тепло улыбнулась Кэссиди и кивнула головой. Кэссиди кивнула в ответ, и ей стало легче. Она не хотела плакать. В конце концов, он был всего лишь ее отцом.

Затем она увидела Джонатана. У ее брата была слишком длинная стрижка, закрывающая большую часть лица. Когда он взглянул на нее, она так и не смогла увидеть его глаза.

— Привет, — произнесла она еле слышно, все еще продолжая смотреть на Джонатана.

Теперь заговорил отец.

— Ну, ну… — Он улыбался. — Прости, что я не встаю.

Взглянув на отца, Кэссиди увидела все тот же гордый лоб, пронзительные голубые глаза, острые скулы, которые она так хорошо помнила. Волосы стали серебряными, но это был все тот же отец. Его голос, его мягкий баритон, она слышала в своих мечтах. Роджер указал на стул справа от него, стул слева уже был занят Джонатаном.

С высоко поднятой головой Кэссиди прошла через комнату, стараясь идти, чтобы не оступиться. Она хотела показать этим мужчинам, которые были ее семьей, что она вполне владеет собой.

Сев рядом с отцом, она аккуратно положила на колени льняную салфетку и взглянула прямо на отца.

— Доброе утро, папа, — спокойно произнесла она.

Роджер улыбнулся и сказал:

— Доброе утро, Кэссиди. Я рад, что ты пришла. — Затем посмотрел на Джонатана и прибавил: — Мы очень рады, что Кэссиди с нами, не так ли, Джонатан?

Джонатан бросил взгляд на Кэссиди и произнес с той же интонацией, что и отец:

— Конечно, я рад тебя видеть, Кэсс. Сколько времени прошло.

Кэссиди отпила кофе из чашки, что стояла перед ней.

«Как изысканно», — подумала она, взглянув на стол. Яичница из взбитых яиц, бельгийские вафли, свежие фрукты и домашние круасаны на серебряных тарелках. Стол был сервирован посудой из тонкого китайского фарфора.

Встреча не обещала быть задушевной, Кэсс сразу же почувствовала какой-то холодок. Что касается ее брата, то она была слишком зла на него, чтобы думать о примирении. Отец казался сегодня мягким, даже несколько усталым.

— Ты выглядишь почти так же хорошо, как я себя чувствую. Врачи советуют не принимать все близко к сердцу, поменьше думать о работе. На самом деле они хотят приковать меня к постели. — Он взмахнул рукой, словно отгоняя все неприятности. — Я не согласен. Я чувствую себя бодрым и здоровым. Не знал, что ты любишь, поэтому велел приготовить всего понемногу.

— Этого достаточно, чтобы накормить целую армию, — ответила Кэсс.

В комнате повисла тишина. Спустя минуту Роджер и Джонатан продолжили свой разговор, насколько поняла Кэссиди, они обсуждали фильм «Опасные желания». Все было так мирно, будто они, как обычная семья, завтракают втроем каждый день.

Они говорили о новом директоре, которого рекомендовал глава «Колоссал» Джек Кавелли.

— Очень уж он несерьезный. Достаточно посмотреть на его ранние картины, — сказал Роджер.

— Согласен. Все знают, что он мошенник, совершенно полоумный. Но именно поэтому Кавелли и назначил его.

— В этой ситуации Кавелли бессилен, — вставил Роджер. — Это наш выбор, и я сказал Дакерману «нет». Хочу, чтобы ты связался сегодня со Снидом в агентстве и узнал, свободен ли тот молодой парень, который сделал знаменитый римейк «Набери “У” для убийства».

Они не собирались семьей более двадцати лет, с тех пор как была убита Лана. И вот двое мужчин беседуют о делах… будто делают это каждое утро! Кэссиди разглядывала отца, пытаясь представить себе его чувства. Он злится? Ему больно? Он сидел рядом с ней, стараясь держаться как можно раскованнее, но Кэсс чувствовала недоверие, даже отвращение к нему. Был ли он болен на самом деле? Лицо немного бледное, он постарел, но он не производил впечатления умирающего. Роджер всегда умел сконцентрировать свою энергию, если это нужно было для работы.

И хотя его манеры были, как всегда, безупречны, Кэсс почувствовала какую-то нервозность. Она присмотрелась к Джонатану: в отличие от отца, он был холоден, собран, даже немного раздражен ее присутствием.

Кэссиди снова принялась разглядывать отца. Его речь была правильной, выразительной. Когда он говорил, она видела перед собой того Роджера. Он был лидером, всегда забивал Джонатана в разговоре, стучал кулаком по столу, доказывал свою точку зрения.

И тут Кэссиди поняла, что она напрасно поверила ему. Какое прекрасное представление устроил Роджер! Слабый, больной — как бы не так! Фарс был ему нужен, чтобы скрыть тщательно продуманный план. Захлебнувшись обидой, она спросила:

— Что все это значит, папа? Ты можешь сказать мне, зачем я здесь?

Роджер опустил глаза и слегка нахмурился. По его лицу скользнула легкая улыбка.

— Что, я не могу увидеть свою дочь? Черт, сколько времени прошло…

— Я не это имела в виду, ты знаешь. — Теперь Кэсс в упор смотрела на него. — Я получила записку от Джеймса, в которой он пишет, что ты очень болен, я подчеркиваю слово «очень». Теперь, сидя здесь, я вижу, что эта история про твою болезнь всего лишь розыгрыш. У тебя наверняка есть какой-то другой план.

Кэссиди перевела взгляд на брата. Он ответил на ее взгляд улыбкой, но лицо его оставалось каменным.

Эти два человека, совершенно ей незнакомые, были ее семьей, а она даже не знала, о чем они думали.

— Если вы сейчас же не объясните, что происходит, я постараюсь успеть на следующий рейс в Нью-Йорк. — Когда она встала, Роджер схватил ее за руку.

— Сядь. — На этот раз в его голосе пропало всякое благодушие. Вдруг она снова почувствовала себя маленькой девочкой, послушной и напуганной.

— Это правда… все правда. Я болен. Письмо не розыгрыш. Я перенес сильный удар, не только физический, но и моральный. — Роджер говорил серьезно. Он встал и прошел к окну. Затем он повернулся и посмотрел ей в глаза, словно Джонатана и не было в комнате.

Кэссиди почувствовала на себе пронизывающий взгляд ярко-голубых глаз отца. Она искала в них забытые воспоминания, которые могли бы уничтожить разрыв между ними. Много лет проработав в индустрии развлечений, она безошибочно чувствовала любую фальшь. Ей было неприятно, что отец пытается прибегнуть к уловкам, чтобы заполучить ее внимание.

— Возможно, я не так слаб, как убедил общественность, — продолжал он с грустью, — но у меня был инфаркт, и сил для того, чтобы закончить «Опасные желания» не осталось. Этот фильм может стать последним для меня. Это будет нечто фантастическое. — Следующая фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы: — Я хочу, чтобы ты заняла мое место. Ты единственная, кто может сделать это, Кэсс.

— Ты вернешься домой к обеду? — спросила Серена Джеймса, когда тот направился к двери.