Елена Богатырева - Обреченная на счастье

Передо мной была детская фотография Федора. Он стоял, обнявшись с высоким пареньком, и улыбался во весь рот. Я с умилением вглядывалась в черты его еще детского лица. Сколько ему здесь — пятнадцать? Смешные очки, уши торчат. А сколько же его другу? Я перевела взгляд на юношу, стоящего рядом. Он был в солдатской форме. Он был…

Фотография выпала из моих рук на пол. Через минуту я тяжело опустилась рядом и тогда прочитала надпись на обороте, в которой не было уже нужды. «Брат вернулся из армии», — было выведено там детской рукой. Брат…

В двадцать лет черты его лица уже сформировались и мало изменились с той поры. Я легко узнала Клима, и теперь в моей голове включился маленький компьютер, который подставлял значение неизвестной величины во все неразрешенные уравнения последних дней и выдавал ответы.

В течение получаса я многое поняла. Я поняла, например, почему взгляд мамы Федора производил на меня такое тяжелое впечатление. Старший сын был очень похож на нее. У них были одинаковые карие глаза. «Брат увел у меня девушку…» Тоже понятно, кто она. И еще понятно, что она была уведена не до конца, иначе как бы ее гребенка попала на зеркало в его квартире? Память прокручивала мне все наши поцелуи, все наши разговоры. Но никаких тили-там теперь не было. Все шло под водевильную музыку и напоминало слащавое сюсюканье.

Тирлим-бом-бом, ты можешь довериться мне полностью. Тирлим-бом-бом, я твой спаситель, твой защитник. Тирлим-бом-бом, ты ведь выйдешь за меня замуж, не так ли? Мне ведь не придется упрашивать тебя, как брату? Тирлим-бом-бом, посмотри какой я расчудесный малый: твой герой, твой возлюбленный, на все руки мастер.

Ему можно слепо доверять, тили-там. Он разоблачил всех моих врагов, тили-сям. Он спас меня от неминуемой смерти, тили-тили.

За десять минут я собрала вещи и уехала, оставив обручальное кольцо на трубе волшебного домика, рядом с которым в пруду замер розовый лягушонок.

Оказавшись дома, я долго не могла привыкнуть к смене обстановки. Каждая вещь здесь напоминала мне прежнюю безрадостную жизнь. Неужели все вернулось на круги свои? И дальше — ничего. Пустота, скука, одинокая старость. Мне было так больно, что не вдохнуть, не выдохнуть. Больно и обидно. Чему же верить на свете? За что держаться?

«Ни за что не нужно держаться. Я ведь сильная теперь, я справлюсь с этим», — решила Серафима и, чтобы не сойти с ума от боли, развила бурную деятельность. Она купила два новых замка и, сбегав в жилконтору, договорилась со слесарем, что он поставит ей эти замки. Слесарь ссылался на полную занятость в течение недели, но Сима показала ему торчащее из полиэтиленового пакета горлышко поллитровки, и он тут же пошел за ней, как крыса, заслышавшая волшебную дудочку.

Потом она отправилась в ближайшую ветеринарную клинику и предложила там свои услуги, долго перечисляя все, что умеет делать. Заведующая попросила рекомендации с прежнего места работы, и Серафима тут же, не выходя из кабинета, набрала домашний номер телефона Валентина Никитича, и тот выдал заведующей самые лестные характеристики. Симу взяли на работу старшей медсестрой и по совместительству — инспектором отдела кадров, потому что только она в совершенстве знала компьютер.

«Никто не должен застать меня врасплох», — думала она и до седьмого пота изнуряла себя утренними и вечерними пробежками. Сначала это казалось ей адом кромешным, но через две недели она заметила, что меньше думает о Федоре, перестала плакать по ночам, да и пробежать вокруг парка для нее теперь удовольствие, а не нагрузка.

Кухня ее превратилась в неприступную крепость. Сюда были сложены все тяжелые предметы, обнаруженные в доме, на полке красовался новенький газовый баллончик, а возле него стояли пакетики с черным перцем. Сима готовилась к сражению. Она не знала, что еще предпримут братцы-женихи, чтобы завладеть ее наследством, но готовилась к худшему. Первая зарплата оказалась в три раза больше, чем она получала на старом месте, и Сима купила себе замысловатый тренажер для тренировок. С каждым днем ее боевой дух креп.

Она постепенно привыкла к мысли, что скоро станет богатой. Без лишних сантиментов она представляла, как уедет куда-нибудь отсюда. Куда-нибудь далеко. В Австралию или на острова. Нужно бы подучить английский, иначе трудно придется.

Однажды позвонила Верка.

— Сим, ты? Дома? Одна? Ничего не понимаю. Ты же замужем уже должна быть!

— Ничего я тебе не должна, — ответила ей Сима и положила трубку.

Телефон ее часто звонил, она подходила, стояла над ним некоторое время, но трубку не брала. А потом отключила совсем, чтобы не мешал жить.

Как-то она выезжала на дом по вызову, помогать в родах. Крупная сука американского пит-бультерьера принесла девять щенят. Один оказался «бракованным», и владелец, покачав головой, принес ведро с водой, чтобы утопить щенка, но никак не решался.

— Может быть, вы? — попросил он Серафиму.

— Я его с собой заберу, усыплю в клинике, как положено.

Но усыплять его она не стала, а принесла домой и выходила. Держала в своей старой шубе, поила из соски. Через месяц он уже будил ее по утрам требовательным лаем. Сима повсюду таскала собаку с собой. Она воспитывала для себя преданного и надежного друга. Друга, которому можно будет доверять…

Сима ждала Нового года, когда можно будет заявить права на наследство. Сразу после праздников, которые они с двухмесячным Джоном встретили на тахте у телевизора, она отправилась в центральную юридическую контору, где старенький юрист отыскал нужные бумаги. Однако фамилия в документах значилась самая обычная: Верещагина.

Сима вышла на улицу и почувствовала, что с ее плеч свалился тяжелый груз. Не поедет она ни в какую Австралию! Ну и слава Богу, не очень-то хотелось. Смешно, старичок, видимо, писал букву «г» как «ч», братцы просто не поняли. Интересно, рыщут они теперь в поисках настоящей наследницы? Она представила, как Федор расшаркивается перед Серафимой Верещагиной, и сердце ее пронзила раскаленная игла. Правда, было уже не так больно, как раньше.

Через полгода она поменяла квартиру на равноценную, только в другом районе. Что бы она ни делала дома, рядом всегда сидел пес тигровой масти, маленький, но крепкий, и преданно заглядывал в глаза.

Свободного времени у нее теперь почти не было. Работа, тренировки, новые знакомые. Иногда ее приглашали в театр, дарили цветы, подвозили домой. Дальше никто из ее новых знакомых идти не решался. «Не так-то это просто — завести роман с такой женщиной», — сказала ей как-то приятельница. «С какой?» — спросила Сима. «Ты сильная, может быть, даже слишком для женщины, — ответила та. — Чтобы быть с тобой рядом, нужно представлять собой нечто неординарное».