Николай Новиков - Опасная любовь

— Ну и летела бы, — уже не так мрачно усмехнулся Аристарх.

— Да-а?.. Дурак ты какой, Арик! Будешь таким дураком, и улечу когда-нибудь…

Она прижала к его щеке мокрое от слез лицо. Аристарх заморгал, чувствуя, что и сам вот-вот заплачет. Глупенькая девчонка, любимая, родная! Его Ирка… Он рывком пересадил ее к себе на колени, поцеловал дрожащие, соленые губы.

— Не плачь, моя хорошая, я люблю тебя… Люблю, люблю, хоть ты и дура несусветная, — шептал он, сжимая ее в объятьях. — Как же долго ты не понимала, что творишь, Господи, даже сейчас мне страшно, я ведь мог тебя потерять.

— Не мог, Арик, я же твоя… Просто мне казалось, что ничего страшного в этом нет. У всех великих актеров были покровители, богатые меценаты, ну вспомни хотя бы Чайковского, Шаляпина, Ермолову, ну ведь были же? А когда я узнала, что страшный этот верзила не пускает тебя в комнату, мне даже не по себе стало, и я сразу подумала: так нельзя. И сегодня сказала об этом Степану Петровичу.

— А он согласился с тобой, да?

— Ну, ты же знаешь, он никогда не говорит прямо, стал убеждать меня, что это нервы, сказывается твое отсутствие, а потом я привыкну, и все будет хорошо… Я никогда не привыкну к тому, что ты уходишь из дому, Арик, никогда.

— Дураки мы с тобой, — вздохнул с облегчением Аристарх. — Такое могли натворить, в голове не укладывается!

Он снова поцеловал Ирину, и она ответила ему. Аристарх на мгновение отстранился, с болью и страстью вглядываясь в голубые глаза, русые волосы, обрамляющие нежный овал лица, — он мог лишиться этого? Родная, любимая… Он мог потерять ее?!

И снова жадный, долгий поцелуй соединил их губы. Аристарх подхватил ее на руки и бережно положил на палас, лег рядом, неистово целуя губы, глаза, щеки, лебединую шею… Потом голова его метнулась к ее ногам, он задрал юбку, дрожащими руками стащил колготки и трусики, словно хотел убедиться, что самое главное его сокровище на месте. И оно было там, и поднималось к его губам, невыносимо прекрасное, трепетно нежное, тянулось к нему, как сказочная награда за его мучения. Аристарх прижался к своему самому ценному сокровищу лицом и замер, вдыхая знакомый, волнующий запах. Запах любви и жизни.

Спустя полтора часа, донельзя уставшие, совершенно обессиленные, но безмерно счастливые, они лежали в постели, с неохотой отдаляясь от полуторачасового безумия в комнате, в ванной, снова в комнате… Сердцем и ей, и ему хотелось еще, но мышцы уже не могли преодолеть блаженную расслабленность, можно было только вспоминать минувшие мгновения, еще и еще наслаждаясь их красотой. Так продолжалось до тех пор, пока Ирина не вздрогнула, прижимаясь теснее к Аристарху.

— Арик, ты думаешь, они больше не явятся сюда?

— Надеюсь, — с досадой сказал Аристарх, чувствуя, как холодный страх вползает в его грудь.

И сразу вспомнились предостережения Олега о том, что они могут все. И не пощадят, если поймут, что он стоит на пути, мешает им делать то, что желают. Отрезанную голову, конечно, вряд ли подкинут, хотя все может быть. А вот нож со следами крови убитого человека, пистолет, из которого был кто-то застрелен, — запросто. Дверь в этой квартире обыкновенная, замки стандартные, опытному «домушнику» войти сюда не составит труда. А они ведь с Иркой отсутствуют почти весь день, да и вечерами задерживаются. А как поступили с женой Олега!.. При этой мысли Аристарх почувствовал, как по спине поползли противные холодные мурашки. Поздним вечером на улице Дмитриевского почти не бывает народу, схватить женщину, запихнуть в машину и увезти — запросто можно, если захотеть.

— Я тебе не говорил, не хотел огорчать… Они приезжали на той же машине, которая пыталась меня сбить, помнишь?

— Ой, жуть какая… Ну почему ты сразу не сказал мне об этом, Арик? А может, это другая, таких сейчас много в Москве.

— Зачем другой машине сначала грязью меня заляпывать, а потом пытаться убить? Это были они, скорее всего, один этот ублюдок, телохранитель. Хотел если не убрать, то как следует напугать меня, чтобы не противился их планам.

— Что же нам делать теперь, Арик? — испуганно спросила Ирина.

— Давай подумаем, — сказал Аристарх. — Во-первых, завтра посиди дома. Мне срочно нужно будет съездить на репетицию, не то Эйнштейн совсем разозлится и выгонит, а вечером спектакль. Никому, кроме меня, не открывай. А потом я попрошу перенести репетиции на такое время, чтобы можно было тебя провожать до дверей училища и встречать.

— Ты хочешь сказать, что они меня могут…

— Они все могут, глупышка моя. Но я не позволю, и вообще, надеюсь, у них достанет ума понять, что лучше не связываться с твоим Аристархом. И все-таки нужно быть предельно осторожными. Пока… Слушай, Ирка, а может, отвезти тебя в Гирей, к родителям? Или спрятать куда-нибудь недельки на две-три?

— А что я в училище скажу?

— Пригласили на съемки в новом фильме, такое бывает.

— Думаешь, нужно это? Ну хорошо, Арик, давай решим этот вопрос завтра, я уже так устала… Ой, как хорошо, когда ты рядом, совсем другая жизнь, Арик…

— Была другая, Ируня, — прошептал Аристарх, обнимая жену, — а теперь снова настоящая…

Белый круг света низко склоненной настольной лампы придавил к столешнице листы бумаги, исписанные крупным, неровным почерком. На синем экране компьютера замерли ровные шеренги букв. Замерли — и ни с места, хотя команда «шагом марш!» давно уже прозвучала.

Сергей пытался написать статью о том, как в Америке разворачивалась борьба за право продолжить роман М. Митчелл «Унесенные ветром». Тема казалась интересной: в Москве на всех лотках продавалась книга Александры Риплей «Скарлетт», а по каналам информационных агентств прошло несколько сообщений об этом, в общем-то, непривычном для России явлении. Фактов было достаточно, Сергей прочитал еще несколько статей о творчестве Риплей в американских газетах — оставалось только сесть и написать.

Вот он и сел за письменный стол. Но упрямые шеренги букв остановились в верхней части синего экрана, не желая идти вперед. Сергей потянулся так, что хрустнули суставы в локтях, посмотрел на диван.

Оттуда за ним наблюдали озорные черные глаза. Наташа, укрывшись одеялом до подбородка, готова была расхохотаться, глядя на творческие муки Сергея.

— Ты почему не спишь, Наташка?

— Как же, уснешь после того, как ты целый час приставал ко мне, — улыбнулась Наташа.

— Я сейчас пошлю к чертовой бабушке эту статью и опять начну приставать к тебе, — пообещал Сергей.

— Вот я лежу и думаю: наверное, не стоит мне засыпать, надо ждать твоего нападения.

— Ага, значит, ждешь, когда я приду?! — обрадованно воскликнул Сергей, понимая, что сегодня он уже не сдвинет упрямые шеренги даже на шаг вперед.