Николай Новиков - Опасная любовь

— А он не опасается, что я найду его жену и расскажу об этом? Она позвонит в Кемерово — его там нет. И отомстит.

— Найди, — пожал плечами Олег. — Ты знаешь его фамилию, фирму, в которой он работает, адрес?

— Не знаю… Но ты же знаешь. Кстати, откуда тебе все это известно, про Кемерово и все другое?

— Я профессионал, Арик. И есть люди в его фирме, которые до сих пор благодарны мне. Все просто, но лучше не вдаваться в детали. Тебя по-прежнему никто не знает. И никогда не узнает. Если только сам не расскажешь.

— Олег, а может, поедем к его жене, и я расскажу ей о Канарах? Ты же наверняка знаешь, где она живет.

— Тогда тебя точно убьют. И очень скоро.

Аристарх промолчал. Так, молча, они подъехали к высокому железобетонному забору, за которым среди сказочных елей возвышался не менее сказочный двухэтажный терем.

— Хорошо живет твой приятель, — покачал головой Аристарх, собираясь выходить из машины.

Олег остановил его.

— Пожалуйста, подожди меня в машине. Загляну к сторожу, это ведь не моя дача. Не выходи и не высовывайся, тебя никто не должен видеть. — Он достал из бардачка темные очки, протянул Аристарху. — Надень.

Аристарх надел очки, надвинул на глаза кепку. Террорист, черт побери! Наемный убийца! Киллер! А что делать, если у них ни законов, ни правил, если что хотят, то и творят? Врываются в твою жизнь, смешивают тебя с грязью, вытирают о тебя ноги… Что делать остается простому человеку?!

Как жить?! Как защитить себя, любимую женщину, сохранить семью, как еще можно это сделать?! В суд на них подать, в милицию заявить?.. Смешно даже думать об этом! Это называется правовым государством? Это резервация, загон для скота!

И не он виноват, что так получилось.

Олег прошел вперед метров сто, о чем-то поговорил с седым стариком, выглянувшим из-за красной калитки, и вернулся к машине.

— Все нормально, — бесстрастно сказал он, отпирая ворота.

Внутреннее убранство дачи поразило Аристарха. А ведь он бывал на дачах солидных людей, известных актеров, режиссеров. Но такое видел впервые. Остановился посередине большой комнаты, не решаясь идти дальше.

— Хорошо живут люди, ты это хочешь сказать? — мрачно спросил Олег и повторил как бы сам себе: — Хорошо живут люди. Помнишь, как нас в школе учили: чтобы жить так же хорошо, нужно выполнять ленинскую заповедь: учиться, учиться и учиться?

— Помню…

— Нам бессовестно врали. Можно, конечно, такую дачу построить и за счет ума и таланта, если ты, скажем, Солженицын или Келдыш, и если доживешь до того дня, когда общество поймет это. У нас ведь предпочитают признавать умерших. А вот как живут люди не то чтобы неграмотные, но — самые обыкновенные. Не за счет ума или знаний великих, а потому что хотят хорошо жить.

— Я тоже хочу, но почему-то не имею такой дачи.

— Значит, не так сильно хочешь. Не это для тебя главное в жизни.

— Да, не это, — согласился Аристарх. — Может, займемся делом. Мы зачем сюда приехали? Чтобы рассуждать о том, кто как живет?

— Ты хорошо подумал? Дело очень серьезное, и после того, как я тебе объясню, что и как, отказаться уже нельзя будет.

— Какого черта я приехал сюда? — разозлился Аристарх. — Все уже решено!

— А там, наверху, — не обращая внимания на реакцию Аристарха, Олег показал на резную лестницу из красного дерева, устланную золотисто-оранжевым ковром, — кабинет и спальня хозяина. Хочешь посмотреть на спальню?

— Да пошла она! Давай, Олег, не тяни.

— Хорошо. Сейчас мы отдохнем минут пять, а потом спустимся в подвал, там хозяин оборудовал отличный тир. Любит пострелять. Поэтому я и привез тебя на эту дачу. Пистолет — «беретта М-92», мощная машина. Пятнадцатизарядный. С глушителем. Как пользоваться им, расскажу и покажу. Потом сам постреляешь, привыкнешь к оружию. Садись в кресло, чего стоишь? Виски, коньяк, водка? Грамм сто выпьешь?

Аристарх плюхнулся в кресло, нервно облизнул пересохшие губы. Слова о пистолете взволновали его, словно уже нужно было стрелять в человека, на которого укажет Олег. Одно дело, абстрактные рассуждения, и совсем другое — конкретные! Да еще название какое у пистолета! Не знакомые по детективам и газетным статьям «ТТ» или «макаров» — «беретта»! Да еще и — М-92! Он где-то слышал о таком пистолете, но никогда не видел его.

— Ты думаешь — можно выпить? Не повредит?

— До вечера еще далеко. Напиваться, конечно, не следует. Но принять грамм сто — сто пятьдесят просто необходимо перед тем, как идти на задание. Для тебя, непрофессионала, необходимо. Хотя… ты профессиональный актер, можешь и по-другому настроиться на эту роль. — Олег подошел к бару, наполнил коньяком две рюмки, одну протянул Аристарху. — Держи.

— До вечера? Значит, уже сегодня вечером нужно будет…

— Да. Убрать человека, который является правой рукой твоего дорогого Степана Петровича и моим злейшим врагом. После его смерти у Степана Петровича будет столько проблем, что он забудет о твоей жене месяца на два — точно. За это время мы его уничтожим. И — все. Ты живешь со своей Ириной долго и счастливо, я… я займусь своей женой, возвращением ее к жизни. Вот фотография, запомни.

Аристарх одним глотком осушил рюмку. С фотографии на него смотрел нерусский мужик с кривым носом и страшными, выпученными глазами. Сто человек из ста, взглянув на фотографию, не задумываясь сказали бы: жестокий и злобный бандит.

— Но у него же, наверное, телохранители есть, — сказал Аристарх, не отрывая взгляда от фотографии. Казалось, мужик на ней хотел сказать: не делай этого, худо будет.

— Есть. Но он каждый вечер бегает в парке со своей собакой. Телохранитель остается у входа в парк, ждет его. Вход чисто символический, забора нет. Мы сегодня побываем там, посмотрим, что и как лучше организовать. И еще. Ты очень скромный, Арик. Не спрашиваешь, но я тебе сам скажу. Три тысячи баксов твои. Немного поправишь финансовые дела, порадуешь супругу, когда она вернется… из командировки.

Напоминание об Ирке заставило Аристарха по-другому взглянуть на фотографию. С ненавистью.

— Не надо, — мрачно сказал он. — Я не наемный убийца.

— А я не наниматель. Мы с тобой оба оскорблены и вынуждены защищаться. Но работа есть работа.

— Плесни еще, — сказал Аристарх, протягивая Олегу рюмку. — Нужно привыкнуть к этому…

В комнате было душно, тесно, так тесно, что Наташа пошевелиться не могла, чувствуя, как волны грубой ярости все сильнее и сильнее вдавливают ее в кресло. Они заполняли комнату от пола до потолка, распирали ее, как воздух из насоса футбольную камеру, казалось, еще чуть, и потолок взлетит вверх, пол провалится вниз, а стены распадутся в разные стороны, и она, Наташа, улетит от сюда в неизвестном направлении.