Мила Бояджиева - Поцелуй небес

Как идиллически начиналась эта неделя деревенской любви! Бесконечное валянье в широченной старомодной кровати, шлепанье на кухню в огромных мужских сапогах, надетых на босую ногу, в растянутом вязаном свитере, найденном в кладовой и доходившем Тони до колен. В кладовой также оказались запасы консервов, красного вина, упаковки спагетти, риса, какао и что-то еще, жадно уничтожаемое постоянно голодными любовниками.

Клиф нашел гитару и, лежа в постели, бренчал старые ковбойские песни и шлягеры 60-х годов. Тони могла слушать его часами и была бы счастлива, даже если бы в программу их побега входило только это занятие. Но темперамент Клифа оказался неистощимым не только на сцене. Он сильно удивился, что оказался первым мужчиной у Тони и долго пялил глаза на испачканную простыню.

- Ну, детка, это сильно меняет дело. Считай - тебе крупно повезло начинаешь прямо с Маэстро. Будет с кем сравнивать остальных. Тони удивленно села:

- Остальных? Мы что - расстаемся?

- Нет, нет, дорогая! Просто я еще не научился хорошим шуткам. Других у тебя никогда не будет, мы доживем вместе до глубокой старости, и умрем в одночасье. - Клиф смотрел на нее преданными глазами. Но что же послышалось Тони в его хрипловатом голосе?

Этот парень был совсем не прост. Будь Тони намного опытней, и то раскусила бы его не сразу. Он то ласкался игривым щенком, куролесил как школьник, то хмурился, заставляя жалеть себя и от этого злился. Его раздражительность, проявлявшаяся поначалу короткими вспышками, через три дня напоминала взрывы гранатомета. Романтизм и нежность соседствовали с такими изощренными издевками, что Тони терялась. Клиф научил ее курить "травку", от которой голова шла кругом и все чувства искажались, как фигуры в ярмарочной "комнате кривых зеркал". Тони не отдавала себе отчета в том, что происходило на самом деле, а что присочиняло ее обострившееся воображение.

Однажды утром Лиффи исчез, не предупредив Тони. Он вернулся после полудня в таком виде, будто исходил все окрестности леса - охотничьи сапоги и брюки до колен облеплены грязью, куртка на груди и спине заскорузла от глинистых пятен. Лицо, сосредоточенное и злое, светилось новой, сатанинской притягательностью.

Он вроде и не заметил Тони, ждавшую дружка у накрытого стола. Клиф сдернул за угол скатерть, обрушив на пол тарелки, салатницы с едой, кувшин и стаканы.

- Сегодня мы будем голодать и очищаться. Марш наверх! - не глядя скомандовал он "невесте". В чердачной холодной и темной комнате Лиффи приказал своей подружке раздеться. Глядя как девушка в сомнамбулической замедленности стягивает с себя вещи, Лиффи поспешно обнажился. -Ты что-нибудь ела и пила без меня?

- Нет. Я ждала... - прошептала она еле слышно, обняв руками дрожащие плечи.

- Молодец, тогда ты сможешь сделать это, - Лиффи протянул плеть из нескольких сыромятных ремешков, завязанных на концах узлами и, повернувшись спиной, приказал: "Бей!" Тони спрятала руки за спину, не решаясь исполнить приказ. Тогда Лиффи, схватив плеть, стал широкими взмахами хлестать себя по спине и бокам. Под темными балками перекрытий встрепенулись, шарахнувшись в стену разбуженные летучие мыши. За мутным стеклом в полукруглом окне мелкий дождь поливал безлюдные едва зазеленевшие холмы. Лиффи снова протянул Тони плеть и закинув голову, подставив грудь: "Бей!" Глаза Тони расширились от ужаса, она неловко замахнулась и ударила. "Сильней, еще сильней!" казалось, Лиффи получает от ударов захватывающее удовольствие. Она ударила еще и еще раз, стараясь не замечать, как на его коже вспухают красные рубцы.

- Теперь моя очередь. Сейчас я разгоню демонов скуки и немощи, пожирающих тебя, детка! Тонкие ремешки со свистом обвили бедра девушки, даже не пытавшейся увернуться или заслониться. Тони словно окаменела. В сумрачном свете ее тело под плащом смоляных кудрей казалось алебастровым и когда на этой светящейся белизне проступили алые отметины, Лиффи с удовлетворение отшвырнул плеть.

- Ты сильная - из тебя выйдет отличная ведьма. Я сразу понял это. Закутав Тони в свою грязную куртку, он перенес ее вниз и опустил на медвежью шкуру возле камина. Потом подбросил поленья и когда пламя разгорелось, протянул девушке граненый бокал с зеленым мутноватым напитком. Она не реагировала, свернувшись на полу и не моргая смотрела в огонь. Лиффи, присев рядом, заставил Тони подняться и придерживая затылок, поднес к ее губам теплое стекло. Питье оказалось обжигающе-горячим, со странным дурманящим вкусом. Клиф осушил свой бокал одним духом, пристально глядя в глаза девушки. Его расширенные зрачки чернели бездонными колодцами, затягивающими в головокружительную бездну. Не отрывая по вампирьи присосавшихся глаз, Клиф стиснул плечи девушки и прошептал:

- Повторяй за мной: и тело мое, и душа моя будет принадлежать тебе...

- И тело мое, и душа моя будут принадлежать тебе... - чуть слышно выдохнула она, чувствуя как с каждым глотком по ее жилам вместе с вином растекается жар этого магического, жадного взгляда.

Потом, в очерченном Клиффом на полу круге, освещенные мерцанием глумливого пламени, они занимались любовью, то взлетая на волнах страсти, то проваливаясь в забытьи. Путешествие было долгим, очень долгим...

Тони пришла в себя от холода. Огонь в камине погас, у ее колен, запрокинув помертвевшее серое лицо, спал Лиффи; за потемневшими окнами тихо моросил дождь.

Что это - день или утро? А может это бесконечная северная ночь? Определить невозможно - в этом заброшенном "логове" не было ни телефона, ни часов.

7 Глава II

И все же для Лиффи время имело свои строго определенные ориентиры: февральское Сретенье, первомайский Белтейн, Ламмас первого августа, канун дня всех Святых - тридцать первое октября. Именно эти праздники зафиксированные языческими традициями, стали главными событиями ведьмовского календаря. В эти дни "Орден золотого утра" устраивал ежегодные сборища -эстабаты - с ритуальными бдениями и посвящением в таинство новичков.

Клиф Уорни, четыре года состоящий в колдовском клане, был уверен, что во многом обязан "энергетическим вливаниям", получаемым во время эстабата членами братства. Во всяком случае, именно после шабашей энергия рок-звезды била ключом, а концерты сопровождались бурным успехом. Каждое соприкосновение с потусторонним, проходившее не без применения наркотиков, открывало новые творческие горизонты "неистового Лиффи". Вот и теперь, придя в себя после ритуала очищения, он заперся на чердаке, запретив Тони приближаться к двери. Маэстро должен был записать музыку, которая "ломилась в башку из космоса, грозя разнести ее вдребезги". Поздно ночью Клиф появился в спальне и склонясь над спящей девушкой, осыпал ее легкими прохладными поцелуями.