Ольга Вечная - Пристойное поведение

— Бредятина, — обрубает. Я вскидываю на него глаза, он жадно всматривается в мое лицо. Обхватывает его ладонью и проводит большим пальцем по губам: — Такая красивая. Вообще без изъянов. Любуюсь на тебя, любуюсь… Вот скажи мне, Вероничка, почему с тобой можно или дружить, или трахаться? Почему не получается и то, и другое одновременно?

— А какие у тебя идеи? — пищу.

— У меня идея только одна. Раньше ты не знала, что я бесплоден, сейчас в курсе. Ты маешься, да? Беспокоишься по этому поводу? — он говорит спокойно, но взгляд мечется по моему лицу.

Я мешкаю всего лишь на одну секунду, а он уже отворачивается.

— Нет, Егор, клянусь, не в этом дело.

— Я не хочу угрожать тебе или… какие-то претензии предъявлять, просто… — он задумывается на мгновение, — наверное, я слишком сильно этого боялся, вот и сбывается.

— Я об этом даже не думала. Наоборот, все это время мне кажется, что все твое окружение пытается тебя образумить и помирить с женой. А ты сам начинаешь сомневаться, что в моей голове совершенно не укладывается после ее отношения к тебе!

Он хмурится, словно вообще не понимает, что за фигню я несу:

— Причем тут Ксюша? Вероника, ты с ума сходишь, да? Я ушел от нее. Я всем объявил, что живу с тобой.

— Я тебя люблю.

— Я очень устал, если честно, от непрерывных выяснений отношений, от проблем с друзьями и на работе. Кстати, вчера мне написала Регина, ей жаль, но «Ягненочка» сбрили. Попробуем в следующем году. Она, правда, хочет подсунуть текст еще одному режиссеру, но там вообще три шанса из сотни, он не любит иностранцев и общается с писателями исключительно лично. У меня обломы по всем направлениям.

Кладу ладонь на его спину, осторожно поглаживаю. Не сбрасывает, но напрягает плечи, будто в ожидании удара. Со спины. От меня. Продолжает:

— Не знаю, Веро. Не осталось сил гадать, как удивить тебя или порадовать. У меня сейчас самооценка на нуле. Ни денег, ни работы, зато в наличии бесплодие, которое никуда не денется.

— Перестань уже говорить на эту тему.

— А ты поклянись, что ни разу за все время об этом не думала. Поклянешься здоровьем матери? — слегка насмешливо.

— Вот дурак.

— Вот именно. Тебе любой психолог скажет, что все мои психи от неуверенности на этой почве. Я сам это понимаю. Борюсь, но с переменным успехом. Надо курить, — он достает сигарету и зажигает ее прям в комнате. Затягивается.

Несколько минут мы сидим молча. Он смотрит в пол, я — на его профиль, сильную шею, твердые руки. Замечаю, что костяшки пальцев покрасневшие, как после драки. Беру его ладонь, рассматриваю:

— Что-то случилось?

— Спарринг с Санни.

— Лжешь. У тебя есть проблемы посерьезнее, да? Не хочешь поделиться?

— Хозяева продают эту квартиру, — нарушает он молчание после очередной затяжки. — Дали неделю, чтобы съехать. Я уже сказал родителям, что поживу некоторое время у них, — он прочищает горло. Я вздрагиваю всем телом. Он переезжает не ко мне, а к ним. Хотя ко мне ближе. И правильнее.

— Мы расстаемся?

— Сама мне скажи.

— А как иначе-то? От вас Ксюша не вылазит! Если ты съезжаешь к своим, это значит, что вы снова будете постоянно видеться. Я… я просто не понимаю, почему нельзя сказать, чтобы она больше не приезжала?

— Стоп, — от его тона замолкаю мгновенно. — Мы сделаем следующее. То, что происходит между нами сейчас — фигня полная, согласна? Посмотри на меня. На меня смотри! Молодец. Теперь слушай. Мы с тобой не будем торопиться. Мне нужно решить много проблем и окончательно развестись. После этого мы с тобой начнем сначала. Потому что вот так — не выходит, согласен, — я отрицательно качаю головой, но он продолжает: — Я вижу, для тебя это слишком сложно. И я пытаюсь тебя понять, честное слово. Ты была права, из семьи уйти чертовски трудно, и по времени — долго. По крайней мере, быстро у меня не получается. Подожди меня. Я закончу дела и приеду за тобой. Я все разрулю, в том числе и с Ксюшей. И тебе больше не придется переживать о чем-либо.

— У нее опять неприятности?

— Да. И не только у нее. Там действительно серьезные проблемы, Вероника, мы даже подключили полицию.

— Это из-за денег, что она должна Тренеру? Почему бы ей просто их не отдать? Зачем тебе вмешиваться? Ты теперь живешь со мной, с какой стати снова помогаешь ей?

Он тихо выругался.

— Опять двадцать пять! Я не помогаю ей. На данный момент я не могу сказать тебе больше. Нужно подождать.

— Почему?

— Потому что если ты узнаешь, то мы точно поругаемся.

— В таком случае я тебя не отпускаю, — говорю с железной уверенностью.

— Вероника. А я твоего мнения не спрашиваю, — он склоняет голову набок.

— А если я твоего не буду? — прищуриваюсь. А потом меня охватывает паника: — Егор, а как же я?! Я так не могу. Теперь у тебя с Санниковыми общие от меня секреты. Я снова будто… без места в твоей жизни. У меня вообще когда-нибудь оно появится? Законное?

— Иногда мне кажется, что тебя интересует только статус. Ты хочешь замуж в принципе или конкретно за меня? Это разные вещи.

— Так не должно быть. Егор, пойми, закончится эта история, начнется следующая… Ксюша — магнит для приключений. Да, она необычная и яркая настолько, что вдохновила тебя на шедевр, но… Пожалуйста, я тебя умоляю, в этот раз выбери меня! В последние дни, признаю, я вела себя несправедливо по отношению к тебе. Но это изменится. Я осознала ошибки! Клянусь тебе, больше ты никогда не увидишь недовольную жизнью Веронику! Родной, ты должен хотя бы в этот раз выбрать меня.

Мы смотрим друг другу в глаза. Его сотовый вибрирует. Егор бросает короткий взгляд на экран, сбрасывает входящий вызов и поднимается. Я тоже встаю, смотрю на него снизу вверх.

— Это снова ультиматум? — говорит с невеселой усмешкой.

— Понимай как знаешь. Если ты еще хоть раз сделаешь для нее хотя бы что-то, мы расстанемся.

Он наклоняется, проводит руками по моему телу, обнимает. Быстро клюет в щеку, и шепчет на ухо: «Я вернусь к тебе, как закончу дела. Не делай глупостей. Я очень тебя люблю. Только тебя. В моем отношении к тебе ничего не изменится».

Он уходит.

С балкона наблюдаю за тем, как он садится в машину к Санни, который увозит моего Егора, снова выбравшего их семью. А не ту, что мы хотели создать вместе.

Отчего-то я уверена, что он сам решил отказаться от этой съемной квартиры, слишком уж удачное совпадение с продажей. Он принял решение. Не в мою пользу. После того, как эта женщина его ни во что не ставила, унижала перед друзьями, едва не уничтожила, он снова летит за нее заступаться! Паранойя, безумие. Зависимость, с которой невозможно бороться.

Сажусь на пол у Галкиного аквариума и закрываю лицо руками. Моя мама в очередной раз по первому зову побежала за отцом, и я, получается, сделаю так же? Папа ведь подобную лапшу на уши вешал: «Я вернусь, скоро все изменится…». Все восемнадцать лет вешал, пока не ушел окончательно.