Вера Чиркова - Дочь двух миров. Испытание

Элементарно прибить меня они могли бы и во дворе, обрушив шквал различных заклинаний, бежать оттуда мне было некуда. Да и не поняли бы их потом ни любознательные исследователи, ни коллеги-целители, ни те из магов, которые горячо мечтают присоединиться к толпе зеленых монстров, упорно сажающих синие дубы.

Значит, пора принять за рабочую версию, что сейчас меня просто пытаются запугать, сломать духовно, раз не получилось в прямом смысле, и склонить к покорности и безоговорочной капитуляции.

А вот индейская вам хижина.

Хотя я и родилась в этом мире, но выросла на русской земле, с детства впитав русский дух и русскую гордость и свободолюбие. И просто зверела, когда меня пытались принудить к чему-то силой, как европейцы – санкциями. В том мире меня всегда интересовало только одно: почему русские дипломаты так вежливы и тактичны, так скромно отвечают на безумные обвинения и злобные выпады озверевших забугорных господ?

И хотелось всего на пять минут стать кем-то вроде Лаврова или Захаровой. Нет, на ее месте я не стала бы петь и танцевать врагам «калинку». А просто спросила бы, неужели господа французы, поляки и прочие европейцы на самом деле наивно считают, что если бы Россия не победила в Великой войне, то кто-нибудь сейчас, через столько лет, помнил, что когда-то были на свете такие страны, как Франция, Польша, Дания, Норвегия, Бельгия, Югославия, Греция или Голландия? Ведь немцы их для того и захватывали, чтобы сделать своими рабами на фермах и фабриках, а вовсе не планировали когда-то возвращать независимость. Точно так же как только редкие специалисты да археологи помнят про свободолюбивые племена пуэбло, чероки, папага, сиу. А вместе с ними – о майя, ацтеках и прочих, исчезнувших с лица земли народах.

«Жаль, не было у меня тогда возможностей шеосса», – вздохнула, заподозрив, что не стоит считать, будто выхода нет вообще, если он не обнаружен на одном уровне с дном колодца. Потайной выход вполне может найтись выше.

И оказалась права: замаскированная под камень дверь отыскалась примерно на высоте третьего этажа. Попавшим сюда пленникам можно было даже не надеяться влезть туда с переломанными ногами. Да и ни один маг с истраченным на излечение резервом тоже не добрался бы.

А я все-таки влезла, но сначала позаботилась о собственной безопасности. Первым делом проверила колодец на наличие магических «жучков» и вскоре нашла около десятка на разных уровнях. И снова порадовавшись обретенному умению шеосса, просто вытянула из них магию.

Нужно будет при встрече сто раз сказать Шейне спасибо, и плевать, что здесь это не модно. «Мода приходит и уходит, а человеческие ценности остаются», – говорила Клавдия Степановна, с особым шиком носившая старинные ридикюли и шляпки, надевавшая весной не куцую ветровку, а роскошный длинный пыльник цвета розового жемчуга.

Проверив обнаруженные за стенкой колодца коридоры и помещения, я потихоньку слезла и снова села на лично созданный стульчик, пытаясь сообразить, как лучше поступить.

О том, чтобы попытаться прорваться в том месте, где я ожидала найти выход, больше не могло быть и речи. Там в каждой комнатке или камере светились пятна тепла, и не важно, кто там был.

Просто охранники или заключенные и стража. На такую толпу мне не хватит никакой энергии.

Нужно идти другим путем, и как можно скорее, пока магистры думают, что маринуют запуганную, ошарашенную девчонку, и выжидают удобный момент. Или надеются, что я скоро начну страдать и плакать. Ведь есть же среди них кто-то вроде эмпата?

Сложнее всего оказалось выбрать направление. Когда мы подлетали к башне, я была очень занята, но все же смутно помнила, что крепость стоит на холме, и значит, в какую бы сторону я ни попыталась проложить подземный ход, когда-то неизбежно выйду на склон. И вполне вероятно, что склоны холма за крепостью круты и обрывисты, да и идти туда намного дольше. Кроме того, там может находиться река, или болото, или вообще скала. Но это только сказать легко. Во-первых, я даже примерно не представляю, сколько магии нужно, чтобы проделать хоть узенький лаз, а во-вторых, мне совершенно не хочется вывалиться прямо под несветлые очи магистров.

К тому же, пока я бродила здесь кругами, у меня сбилась ориентация в пространстве. И теперь не имею никакого понятия, в какой стороне замок, а в какой – стены. Прежде чем выбрать направление, мне как-то нужно определиться со сторонами света.

Не надеясь ни на чудо, ни на удачу, я прислонилась к гладкому камню, положила на него ладони и даже глаза зажмурила, пытаясь отыскать в толще пород хоть какой-нибудь намек на близость склона или прохода.

И почти растворилась слухом, ощущениями и каким-то неизвестным чувством в прохладной глубине безмолвного и безответного пространства, постепенно поворачиваясь и скользя вдоль стены и не находя ничего, похожего на вожделенный путь к спасению. Всего один раз мелькнуло в недрах холма даже не тепло, а намек на него, и тотчас пропало.

А я все брела и брела, силясь проникнуть обострившимися чувствами как можно дальше, и когда уже заподозрила, что завершила круг, вновь почувствовала то самое неверное тепло. Теперь оно было чуть насыщеннее, и я еще пыталась понять, чем это объяснить, моим усилившимся восприятием или сокращением расстояния, как теплое пятнышко вдруг разделилось. И то, которое было слабым, осталось на месте, а более яркое начало быстро удаляться.

«И что же это может значить?» – замерла я в напряжении, как гончая собака, учуявшая след дичи.

Похоже, только одно: еще один колодец. И там тоже сидит преступник, но к нему приходит кто-то, кто может свободно передвигаться по проходам. Стражник или палач, выбор тут невелик. И мне нужно именно туда, все равно ближе ничего найти не удалось. А раз его уже проведали, то у меня будет в запасе несколько часов.

Разумеется, я понимала, как зыбки и ненадежны предпосылки, отталкиваясь от которых, я делаю эти выводы, но ничего другого, более правдоподобного, просто не приходило в голову.

И я решилась. Отметила направление и, прежде чем начинать прокладывать тоннель, с огромным удовольствием превратила и подлую крышку люка, через который попала в ловушку, и найденную выше дверцу в монолитную скалу. Пусть попотеют, пока сюда доберутся.

А потом создала большого, сантиметров семьдесят в диаметре, крота с алмазными когтями и клыками, способными прогрызть любой камень. Но предусмотрительно заложила в него верность мне и готовность выполнять любые распоряжения. Указала направление будущего тоннеля, высоту входа примерно полтора метра от пола и благоразумно отошла в сторону.

Он вгрызся в стену с хрустом горнодобывающего комбайна, а я села на стул и принялась ждать, попутно обдумывая технические детали тоннеля и внося поправки в ход работ. Например, велела ему изредка пятиться назад и растаскивать выкопанную породу по колодцу.