Svetlana Gamayunova - Птицедева

Михел разозлился.

– Ты все извратила. Я буду стараться тебя удержать, даже если ты ничего не пообещаешь, я и не просил обещать что-либо, сама решила. Просто спросил, хочешь ли ты, чтобы я нуждался в твоей душе, и ничего большего. Вероника, поверь, моя душа будет держать твою. Я не такой уж я мудак, честно. Наверное, я устал мечтать бесплодно об одной девушке, которую, как понял, совсем не знаю и совершенно не нужен ей.

– Это невероятно мерзкое предложение, но именно потому, что оно честное, я согласна. Тогда вопрос решен, мы пробуем, – проговорила я Лотте.

– Решен, – ответила мне Лотта. – Пойдем к богиням. Только знай, я тоже нуждаюсь в твоей душе, что бы ни говорила Морана про мужчин и детей, и буду пытаться ее удержать, ты для меня больше, чем сестра, ты стала частью меня и очень нужна мне.

Она была расстроена не меньше меня, мысль о возможных потерях приводила ее в отчаяние, но мы решили настроиться на оптимистический лад. Была – не была.

Люди, не ведая, что будет на самом деле, говорят: «все будет хорошо!», и что-то подобное говорили мы, то ли прощаясь, то ли подбадривая друг друга: «у нас все получится, я смогу помогать тебе в твоей задаче с переселением, тело бабушки будет жить, кругом одни плюсы, будем пытаться».

Обряд был странен: Богини посмотрели на таких решительных нас. Кивнули и сосредоточились.

– Подойди, ляг и возьмись за Алатырь-камень, – приказала Морана и начала свое действо.

Сразу стало очень холодно. Луна зашла за облака, скрывая свое лицо, чтобы не видеть вихри, окутавшие фигуры двух девушек.

– Смерть придет и очистит, заберет лишнее, поменяет существующее на несуществующее. Я Морана – Смерть, смотри мне в глаза. Что ты видишь? Разве ужас? Нет, покой и новизну. Мы рождаемся на свет, умирая для жизни во чреве матери. Мы любим, умирая для себя и рождаясь для Нас, через смерть, через отрешение, через боль и страх, и, отрекаясь от себя, получаем истинное в новой жизни.

Вихри еще раз взметнулись вверх, холодный обжигающий воздух ворвался в легкие, и тысячи ледяных застывших брызг повисли вокруг, делая его еще более обжигающе холодным. У меня горело все внутри, выжигая ледяным огнем связь наших душ, отрывая душу от тела, вырывая из прочных глубин сознания, перемещая в неизвестное, неизведанное.

И слышался голос, что говорил внятно: и сказал Господь «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а отдавший душу свою…. сохранит ее в жизнь вечную».

Моя душа оторвалась от Лоттиной и рванулась вверх, в небо, но две души потянулись к ней, раскрывая свои теплые объятья. Я узнала души Михела и Лотты и не захотела расставаться с ними, легким облачком соскользнула в их руки и тут ощутила еще одни руки, заботливые и умелые, они забрали душу у ребят и понесли куда-то, как акушерка новорожденного.

Услышала:

– Я, Лада-Жизнь, принимаю душу Вероники и вселяю ее в новое тело в целости и невредимости, даруя радость существования на Земле.

Холод оставил меня, и тысячи мотыльков радостно запорхали внутри, разливающееся тепло окутало, казалось, все вокруг, заполнило все фибры моей души, заиграло музыкой свирели, переходя в громкие жизнеутверждающие удары колоколов.

Потом я ощутила прикосновение еще одних рук. Они опустили меня в море, потом, омыв, поставили на землю, и я почувствовала себя собой, впереди передо мной была дорога, а на дороге лежал клубочек.

– Я не привязала нить твоей жизни ни к чему, вон она, скатанная в клубок. Я не вставила ее в рамки своего ткацкого станка, не буду сама и дочерям Доле и Недоле не дам ткать полотно твоей жизни. Я создала нить твоей жизни и скрутила ее в путеводный клубок. Знай, когда нужно, он поможет и побежит вперед, указывая путь, но, думаю, путь ты и сама сумеешь найти, вы ведь с Лоттой породненные души, а она – путница.

– Все уже завершилось, и хорошо завершилось, девочка, – услышала я спокойный голос Лады. – Жизнь продолжается.

Лотта бросилась меня обнимать, богини улыбались, и даже у Мораны была вполне человеческая улыбка. Карен и Михел как завороженные смотрели на нас и тоже улыбались, только руки у них явно дрожали. Вот так.

– Спасибо, – сказали мы с Лоттой хором.

– Нам нужно прощаться, – сказала Макошь. – Карен, ты можешь отправлять корабли. Стрибог поможет быстро пересечь океан. Но люди с этой Земли не должны контактировать с перемещенными с Первой Земли, за исключением тех, кто был знаком с вами по «Приюту Нужных Путников» и Переслава, вы его Славой зовете – они избранные. Возможно, еще один человек будет допущен, но это как судьба сложится. Лотта, скажешь Переславу, что нужное по его и Кощея усмотрению оборудование он может заказывать, но без излишеств. Просите у Бога мудрости в этом деле и хорошо продумайте, что стоит развивать на новой Земле, а что нет. Сами понимаете, стремление к безграничному потреблению, неконтролируемая рождаемость сгубили Первую Землю. А еще и зависть с ненавистью. Вечные Каин и Авель. Человечество должно найти новый путь жизни – без безумной конкуренции, без ненависти и во взаимной помощи. Да, – усмехнулась Макошь, – это легко сказать, но говорю. И никакого огнестрельного оружия. И еще важно иметь в виду – длительность переселения неизвестна, все может кончиться в любой момент или не кончиться. Он не любит оглашать времена и сроки, но пока на вас Его благоволение. Дерзайте. Свидимся. Прощайте.

И они пропали.

Я новыми, не своими глазами смотрела на все, что вокруг: на Лотту, которую первый раз увидела со стороны, на Карена, что прижимал ее к себе, как самое драгоценное в его жизни, на Михела, что не сводил с меня задумчивого взгляда, и на Кота, что взирал на действо, сидя на Дереве. Мне было легко и даже уютно в новом теле. Жизнь продолжается.

Лотта

Веронику оставили на острове знакомиться ближе с тетушками, утешать их и привыкать к новому телу. Ей надо было также попытаться освоить навыки управления крыльями, а мы с Михелом и Ветром опять летали над Америкой. Михел больше не смотрел на меня больными глазами, и это радовало. Что заставило его успокоиться – не знаю, но мне это нравилось.

Мы не отсняли и половины объектов, что планировали. Все оказалось не так быстро и просто, как хотелось. Но кое-какие снимки давали впечатление об этой Земле, какой она есть в отсутствие человека. Мне она нравилась безлюдной и было жалко ее заселять.

Мне пришлась по душе идея заселить людей в те же места, где были произведены первые поселения европейцев, то есть во Флориду и Вирджинию. Места мне понравились. Природа их сильно отличались, и это хорошо. И еще – они были ближе к материку, где жило коренное население планеты. Кроме того, корабли с питанием и животными, подготавливаемые к отплытию Кареном и Ко, не смогли бы обогнуть весь континент и причалить на западное побережье.