Дженнифер Ли Арментроут - Искушение

– Что?

Он расплылся в такой широкой улыбке, что показались ямочки на щеках.

– Я лишь хотел сказать, что мне не показалось, будто все в порядке.

Ах вот оно что. Я это как-то пропустила мимо ушей. Надо собраться, что ли.

– С чего ты взял?

Рен переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди.

– Вероятно, с того, что этот урод обозвал тебя «бешеной сукой».

– Да и ладно, – отмахнулась я. – Фигня.

– Неужели? – Рен приподнял бровь. – И вовсе это не фигня. Он только что был вон в той комнате, – Рен кивнул на двустворчатую филенчатую деревянную дверь справа, ведущую в комнату, где должно было проходить наше собрание. Туда ушел Трент. – И он много болтал.

У меня душа ушла в пятки.

– О чем?

– О том, что ты видела в среду ночью и что произошло. Причем в комнате было полно народу. – Рен поймал мой взгляд. – И ваш главный там тоже был.

Еле удержавшись, чтобы не скривиться, я изо всех сил постаралась принять невозмутимый вид. Но, кажется, у меня не очень-то получилось, поскольку Рен бросил на меня сочувственный взгляд. Я отвернулась и только крепче сжала лямки рюкзака.

– Не думаю, что разумно так открыто говорить о том, что ты видела, – негромко заметил Рен.

Я выпрямилась. Меня грызла совесть. Разумеется, лучше бы я держала рот на замке и не выкладывала Тренту всю подноготную, ну да уж что было, то было, и нечего меня этим попрекать.

– Спасибо, но я твоего мнения не спрашивала.

Повисла пауза. Наконец Рен со вздохом шагнул ко мне, явно собираясь что-то сказать, но не успел.

Из общего зала вышел Дэвид, и дверь за ним со стуком захлопнулась. Рен обернулся, опустил руки и расставил ноги пошире, точно готов был меня защищать. Я не поняла, в каком Дэвид настроении, поскольку выглядел он как обычно.

То есть был зол как черт.

На всякий случай я приготовилась к худшему. Если Трент все разболтал после того, как Дэвид велел мне молчать, добра не жди, в особенности судя по тому, как Дэвид прищурился, так что темная кожа вокруг его темно-карих глаз пошла морщинами.

Дэвид остановился передо мной, посмотрел на Рена, потом на меня.

– Вообще-то, хорошо, что вы оба тут. – Слова Дэвида сбили меня с толку. Я вздернула подбородок и уставилась ему прямо в глаза. – Тебе не надо идти на собрание.

У меня отвисла челюсть.

– Что?

– Я же велел тебе молчать. – Дэвид впился в меня взглядом. – Ты и того не сделала. Я просил тебя только об одном. И ты меня подвела.

Меня обдало жаром, так что затылок закололо. Не очень-то приятно выслушивать такое от Дэвида, а уж в присутствии посторонних, в особенности Рена, и вовсе хотелось выброситься с балкона. Правда, с моим везением я наверняка приземлилась бы в лужу мочи. Но Дэвид зря меня ругал.

– Я рассказала об этом лишь потому, что Трент и так…

– Не желаю слушать твоих оправданий, – перебил Дэвид. – Какая разница, что там наплел Трент. Ты прекрасно знаешь, что он вечно несет фигню. Тебе вообще не надо было с ним связываться.

Чушь собачья. Но не успела я сообщить об этом Дэвиду, как вмешался Рен.

– Похоже проблема в Тренте, а не в Айви.

Я в изумлении воззрилась на него. Учитывая, что с самой нашей первой встречи я была с ним не очень-то любезна, меньше всего я ожидала, что он вступится за меня.

– Я тебя, кажется, не спрашивал. – Дэвид бросил на Рена раздраженный взгляд.

Рен улыбнулся ему одновременно и дерзко, и самодовольно:

– Ну, я человек посторонний, говорю, что вижу. Если Трент проболтался, при чем тут Айви?

Рен стремительно поднялся в моих глазах.

– Полностью согласна.

– А теперь послушай меня. Вон в ту комнату без кондиционера сейчас набились сорок пять членов Ордена и треплют языками, что твои старухи. Половина настаивает, что Айви рехнулась, а другая половина орет, что по улицам рыщет старейшина. Трент никому бы ничего не сказал, если бы Айви не дала ему по яйцам. В буквальном смысле.

Я широко раскрыла глаза.

Дэвид сощурился еще сильнее, так что глаза его превратились в щелки.

– Да, об этом я тоже знаю. Он хотел подать на тебя жалобу, и твое счастье, что я терпеть не могу всю эту бумажную канитель и на этой неделе уже вынужден был из-за тебя писать отчет.

– Тебе пришлось писать отчет, потому что в меня стреляли, причем, возможно, старейшина, – отрезала я, опустила руки и обернулась к Рену. Наши взгляды встретились. Вот сейчас самое время повторить то, что он рассказал мне вчера вечером.

Тишина.

Я ждала. Ждала, что он расскажет о том, что сказал мне вчера вечером, когда я заметила стрелявшего в меня эльфа, и Рен не дал мне пойти за ним. Я ждала. Из переговорной, где собрались члены Ордена, донесся взрыв смеха, и я убедила себя, что они смеются не надо мной. Я ждала.

Но Рен ничего не сказал.

С полминуты я рассматривала его профиль, а потом открыла рот: до меня, наконец, дошло. У Рена на скуле заиграл желвак. Время летело. Он не собирался ничего говорить, чтобы хоть как-то меня поддержать. У меня пылали щеки. Я ничего не понимала. Во мне поднялась злость – и еще одно чувство, которое я по-хорошему не должна была бы испытывать. Мне было больно . Ну что за глупость, я же его едва знаю, почему я должна ему верить?

Дэвид поскреб подбородок.

– А ты как раз таки мне нужен. Сейчас закончим этот неприятный разговор, бери ноги в руки – и на собрание. Надо представить тебя остальным членам подразделения, а то еще убьют ненароком. – Дэвид повернулся ко мне. Выражение его лица смягчилось. – Я помню, что до среды снял тебя с дежурства, но лишних людей у меня нет, так что придется тебе показать Рену город. Работать ты не будешь. Если встретите эльфа, Рен с ним сам разберется. А ты будешь его прикрывать и следить, чтобы он не заблудился. Начиная с завтрашнего вечера.

Твою же мать.

– А что, мне нравится, – согласился Рен.

Мать же твою.

Я отступила на шаг, испугавшись, что еще секунда – и я брошусь на них, как бешеная белка.

– Ни за что на свете.

Рен впился в меня взглядом.

– Тебе слова не давали, Айви. И подумай хоть секунду, прежде чем снова что-то сказать, – спокойно ответил Дэвид.

Я сжала кулаки.

– Ну что, подумала? – поинтересовался Дэвид.

Еще как подумала. Дэвид отдал мне прямой приказ, а значит, если я его не выполню, то нарушу правила Ордена. И получу официальное предупреждение. Три предупреждения – и тебя вышвырнут из Ордена, сдерут татуировку и даже лишат защитных чар. Вот такие у нас жесткие правила.

Холли с Эдрианом очень огорчились бы, если бы меня выгнали из Ордена. И Шон тоже. Они за всю жизнь ни разу не ослушались приказа, а я уже однажды провинилась, и им пришлось заплатить за это своей жизнью.

Так что, как бы мне ни было противно, что придется общаться с Реном, в особенности после того, как он меня подставил с этим старейшиной, я не могла предать тех, воспоминание о ком жгло душу. А ослушаться приказа в таком плевом деле значило бы именно предать их память.