Александра Салиева - Обречены и одиноки

Создатель! Они его сожгут!

Теперь жестокость архимага Ашерро, исполняющего первый закон Прайма Алнаира, уже не казалась столь бессердечной. Я не видела, как привели приговоренного. И не заметила, как его привязали к столбу. На глазах словно была туманная пелена, сквозь которую я только смотрела в лицо правителя, столь равнодушно наблюдающего за всем процессом. Черные глаза были холодны и безразличны. Единственное, что они выражали – твердую непреклонность в своем решении.

Как можно быть таким разным одновременно?!

Еще час назад я сгорала в его объятиях, а теперь будет сгорать на костре живой человек.

От путающихся в сознании мыслей отвлек Бажен. Он четким громким голосом озвучил приговор. Я попыталась найти в толпе Арнору, но ее не было. Не могу винить ее в этом. Я бы тоже, наверное, не выдержала наблюдать за тем, как пытают и лишают жизни близкого. Нет, не так. Я – видела. И действительно не выдержала. Знаю, как это невыносимо больно. В тот раз это меня сломило. Никому не пожелаю подобного.

По толпе прошелся тихий ропот и все замолчали, когда с рук вольного личного децернента Прайма сорвался огонь. Искра пламени всколыхнула нижний ярус костра и вспыхнула ярким оранжево-синим пламенем, стремительно пожирая материал и подбираясь все выше и выше к своей жертве. Магически усиленный костер. Алнаириец должен проститься с жизнью быстро. Стихия добралась до привязанного к столбу смертника, но он не кричал. И даже не один мускул не дрогнул на его лице. Как и день назад. Он лишь прямо и гордо смотрел вперед. В никуда, просто вперед. Может, если бы он посмотрел на меня, или я смогла бы прочитать в его глазах ненависть, то мне бы не было так тяжело. Но он не смотрел. В его глазах было лишь абсолютное приятие происходящего. Нет страха, нет сожаления.

Металл венца уколол холодом. Прошлое накрыло сокрушительной волной. Я уже видела подобное. Нет страха, нет сожаления. Нет боли. Только костры. Отец. Его сестры. Ковен магов Альтерры сжег их прямо у меня на глазах. Они заставили меня смотреть. Не позволили закрыть глаза. Так они сломали меня.

Все, что происходило после, для меня показалось еще одной чередой событий. Как в зеркале временных отражений рода Де Алькарро. Прайм смотрел на костер. Он не смотрел на меня. Наверное, именно поэтому он не успел схватить за руку, когда я сделала шаг вперед. Его ладонь коснулась лишь воздуха, который остался на том месте, где еще мгновенье назад стояла я.

Я чувствовала, как черные метки на моей коже зажили отдельной жизнью, разрастаясь в разные стороны и меняя свою форму. Меня немного морозило, и я плохо чувствовала пламя, к которому приблизилась уже вплотную. А так хотелось ощутить его тепло. Так хотелось прикоснуться к той части прошлого, где оно всегда горело. Горело раньше, пока Прайм не забрал пламя горечи моей души.

Протянула руку вперед и попыталась ощутить буйство огненной стихии. Пламя погасло. Ведь если нет кислорода, то и гореть нечему. Обернулась лишь, когда почувствовала, как за моей спиной сгущается озон. Все двенадцать личных децернентов как один стояли за мной, а впереди них, конечно же, Прайм Киринион. В черных глазах плыла тьма. Так хотелось коснуться ее, раствориться в ней. И я обязательно сделаю это. Позже. Не сейчас.

– Аэлин, – услышала я тихий вкрадчивый голос.

Амит почему-то упал на колени, а за ним и упали остальные личные децерненты Прайма Кириниона. Но все это не важно. Сейчас важно лишь найти новое пламя. Оно так необходимо мне, даже больше чем воздух.

– Аэлин, – снова звал Прайм.

Он, оказывается, уже стоял совсем рядом.

– Просто отпусти, – сказал он.

Отпустить? Нет. Как я могу отпустить то, что является частью меня? То, что делает меня такой, какая я есть.

– Так холодно, Кир, – попыталась объяснить свой поступок. – Слишком холодно.

– Знаю, – ответил он тихо.

Мужчина прижал меня к себе. Я пыталась отстраниться, но не вышло.

– Я все понимаю, Аэлин. И помогу, как обещал.

Всего лишь миг, а перед глазах все потускнело и превратилось в сплошное темное серое марево. Так я снова погрузилась в небытие.

– Доброе утро, Кир, – произнесла очень даже миролюбиво.

Нет, глаза я не открыла. Просто знала, что он рядом. Твердые гибкие пальцы проводили очень даже в режиме собственника вдоль линии восьмого дома северных рун на моем предплечье. Точно знала, что именно там, потому что именно с их появлением, я смогла обрести контроль над стихией лишь усилием воли, а не применением трудоемких жестикуляций, как обычно поступало большинство стихийных магов в самом начале пути.

– И был изначально лишь Хаос, – начал цитировать супруг общеизвестные истины. – Пространство между двумя крайностями и противоположностями. Как огонь и вода, как воздух и земля, как мужчина и женщина. Первичный материал творения.

Вот как-то не задумывалась я раньше о том, что «мужчина и женщина», о том, что противоположности… Все как-то на баланс и равновесие грешила.

Глаза так и не открыла. Стыдно. Во-первых, потому что вчера я снова начала сходить с ума и могу поклясться, что ему пришлось вырубить меня. Во-вторых – одежды на мне вообще нет, а волосы почему-то мокрые… Вот сейчас поднимусь с постели, отвернусь так, чтобы он моего лица не видел, тогда и открою.

Попробовала приподняться на локтях. Боль пронзила позвоночник от основания шеи до самой поясницы. Твою ж…Вселенную!

Глаза сами собой открылись, когда вырвался непроизвольный стон от неожиданных ощущений. Прохладная рука Прайма легла на шелковую простынь, что покрывала мою грудь, и прижала к кровати обратно.

– Аэлин? – позвал он тихо.

Промолчала, пытаясь сообразить, что же это я такое вчера вытворила, что с такими последствиями вышло.

– Аэлин? – позвал он снова.

Надо что-то сказать.

– Почему у меня волосы мокрые?

Перед моими глазами лишь темно-серый балдахин, что закреплен над супружеским ложем, а Прайм где-то там сбоку, но я поворачиваться и не собиралась, пока с мыслями не определюсь. Бездна! Венца-то нет. И он уже все и так понял… Мрак.

Надо отдать дань уважения выдержке правителя Алнаира. На мои мысленные терзания он не сделал ни одного замечания, и даже не подал признаков ехидства. Лишь коснулся моей щеки тыльной стороной ладони.

– Так что с моими волосами? У тебя еще пара странных наклонностей проявилась?

Знаю, что грубо, но надо же как-то чувство стыда задавить.

– Странных наклонностей? – елейно уточнил Прайм.

Снова промолчала. Продолжила изучать затейливый узор кружев на балдахине. Супруг тяжело вздохнул и решил, что пора игру в недомолвки прекращать.

– Поговорим? – предложил миролюбиво.