Алиса Пожидаева - Игры порочной крови

Арван хмыкнул мне в волосы в ответ на мое возмущенное фырканье, но отпустил, позволяя воссоединиться с вожделенной едой.

Я устроилась прямо на столе, оставив единственный стул мужчине, совершенно не великосветски жевала лепешку с сыром, зеленью и кусочками поджаренной ветчины, а также болтала ногами. Пока не была за них поймана и развернута лицом к стулу и соответственно к развалившемуся на нем мужчине.

– Все еще обижаешься? – его рука легла на мое колено, слегка поглаживая. Вторая была занята не менее внушительным, чем у меня, бутербродом.

– Ну что ты, из заветов Богини я вынесла, что прощать заблудших и скорбных умом есть благо, – ответила с самым одухотворенным видом и не менее возвышенно отхватила от лепешки внушительный кусок.

– Обижаешься, – утвердительно кивнул их светлость. – Послушай…

Что именно нужно было послушать, он с ходу не озвучил, поморщился, подбирая слова. Я даже поерзала, устраиваясь удобнее, уперла каблук сапожка в стул между его ногами и постаралась жевать, излучая живейшее внимание. Понимала, что переигрываю, но действительно еще злилась.

– Я не знаю, что на меня нашло, – наконец подобрал слова Арван. – Просто как подумал, что ты можешь так легко, учитывая, где мы познакомились. И… в общем все это не важно. Прости.

– Угум… – простила я, пытаясь прожевать слишком большой кусок, который отхватила от замешательства.

С одной стороны, я понимала, что этот мужчина вообще не привык извиняться и сейчас едва ли не творится история. С другой – упоминание заведения мамаши Жози ясно показало, что он обо мне думает. С третьей – но мы действительно познакомились в борделе, чего обижаться. А с четвертой – неужели он не разглядел во мне за эти дни ничего, кроме постельной игрушки? И наконец, а что я сделала, чтоб разглядел, и надо ли мне это, тем более что большую часть времени мы действительно проводили в постели.

Впервые со времени первой, так и не вошедшей в силу влюбленности, мне захотелось быть, или казаться, лучше. Тогда, в юности, меня быстро отрезвила привычка все проверять. Когда обнаружилось, что предмет моего чувства интересно проводит время с парой гвардейцев ночного караула, влюбленность моя стремительно угасла.

Наконец остаток лепешки сдался зубам. Я вздохнула, как все запуталось за несколько дней.

Арван сидел, напряженно следя, как я отпиваю разбавленного вина – молока ждать не приходилось, – вытираю салфеткой пальцы, потягиваюсь. У меня от одного взгляда на него начинало теплеть внизу живота. Опустив глаза, с удивлением обнаружила все признаки его желания, недвусмысленно топырившего брюки. Постаралась отвлечься, чтоб дипломатично, но жестко обозначить границы, но мысли снова и снова возвращались к нему. В результате я спрыгнула со столешницы, взяла его лицо в ладони и попросила:

– Мы сейчас с тобой быстренько помиримся, а потом ты дашь мне спокойно и обстоятельно покушать, – тут я увидела, как насмешливо приподнимается темная бровь. Мой коварный любовник провел руками по моим бедрам вверх, запустил руки под рубашку и демонстративно потянул носом.

– Мы ведь оба понимаем, что ты хочешь этого не меньше, – и он расстегнул ремень.

Уместив свою попу на уже привычный подлокотник, я прислонилась к плечу сидевшего на стуле Арвана и с интересом заглядывала в очередной документ. Финансовый. От указанной за партию биториевых жезлов суммы лишь мысленно присвистнула, сразу появилось желание сообщить о подробностях сделки своей покровительнице. Бывшей. Впрочем, маленькую благодарность никто не отменял.

Перед Алалией я в неоплатном долгу. Как бы она ни использовала своих подопечных, но при случае умудрялась вытаскивать из любых передряг. Глупости и безрассудности, впрочем, не терпела. Разочаровавшие матушку девушки стремительно выходили замуж в глухую провинцию. Предавшие – исчезали.

Арван вытащил из стопки свитков трубочку со списком порядка оплаты и платежных поручительств. Магически заверенная подпись не стояла, так что тут еще возможны были изменения. Я косила взглядом на еще несколько бумаг, предписывающих принять и оказать помощь в обустройстве нескольким людям. Увидела знакомое имя.

– Впервые они предоставили сразу трех крупных поручителей, видимо, дорожат сделкой, – судя по сомнениям в голосе лорда Нойона, он чувствовал подвох.

Взвесив все за и против, я решилась:

– Первый – Граф Найгин ди Казе – широко известен своими консервативными взглядами. Но его сын частенько бывает в Замке Похоти де Савора. Ладно бы развлекался, но он играет. Причем отвратительно.

– Крис? – брюнет бросил вопросительный взгляд на приятеля, с которым они вроде больше не цапались.

Тот отложил свиток, который вычитывал, неодобрительно глянул на Арвана, позволявшего мне видеть секретные документы, подозрительно на меня, но до ответа снизошел:

– Не буду спрашивать, не сама ли леди заметила младшего Найгина в этом занимательном месте, – Арван кашлянул, Кристон сменил тон, потер украшенную синяком скулу. – Это мы давно выяснили, даже покупали информацию, погасив один из долгов этого молокососа.

– Не надежен, – резюмировал Арван.

– Барон Шагал ближайшие месяцы будет втянут в маленькую и отнюдь не победоносную войну, в которой потеряет жирный кус от своих земель, – продолжила я, накручивая на пальчик локон.

– Крис, почему мы об этом не знаем?

– А не плод ли фантазий леди данная информация? – прищурился блондин.

Пожала плечами. Пожалуй, я в числе нескольких человек, которые знают о предстоящей заварушке. В том, что старый Гатор не упустит своего, не сомневалась.

– Как прибудем в столицу, наведу справки, – сдался Кристон.

– Да уж будь добр. Информаторы за что деньги получают?

А я подумала, что информатор, добывающий сведения такого уровня, должен быть, например, мной. И улыбнулась своим мыслям. Все-таки работа у меня была интересная.

– Лира, – отвлек меня от приятных воспоминаний не менее приятный баритон. – Еще что-то скажешь по этому документу?

Я пробежала глазами витиеватый текст. Формулировку пусть крючкотворы от делопроизводства вычитывают, а вот по фактам могу и подсказать:

– Третьей стороной выбран Островной банк. Уж не знаю, какие у вашей страны с островитянами отношения, – врала, конечно, знала, и неплохо, – но вот у Илирии они вот-вот обострятся.

Про эмбарго говорить не стала. Поднялась, ощутив, как сквозь юбку бедро огладили его чуткие пальцы, и сообщила, что хочу подышать воздухом. Провожали меня два очень задумчивых взгляда.

На палубе второй день чинили и латали все, что было потрепано штормом. Свежий еще ветер налетал порывами, и волнение было немалым, однако погода установилась теплая, солнце приятно пригревало. На лице сама собой воцарялась улыбка. Двое матросов подчеркнуто старательно смазывали и подгоняли механизм лебедки лодки, пригодной для схода на берег без причала. Я задумчиво последила за работниками и ушла на любимое место на бухте каната.