Яся Белая - Цветы всегда молчат

Ричард счастливо смотрел на нее и улыбался. Он подошел, закатал рукава, исцеловал ее открывшиеся ручки.

– О таком я и мечтать не смел! – сказал он, и голос его дрожал. Он взял теплое одеяло, что было отброшено в кресло, укутал ее и подхватил на руки любимый кокон. Потом вынес ее в коридор, а там они поднялись по лестнице, преодолев которую, наконец, оказались перед дверью. Придерживая Джози одной рукой, Ричард открыл дверь, и они оказались на крыше.

Ричард уселся на уступ и устроил ее у себя на коленях. Перед ними было бескрайнее, умытое дождем небо. Звезды перемигивались и сияли.

Ричард торжественно проговорил:

– Смотрите! – и стал от звезды к звезде вычерчивать знаки ее имени. И хотя проводимые им линии были невидимы, она точно поняла, что он написал «Джози», как и обещал – звездами в ночном небе. Она задохнулась от восторга.

– Как чудесно! Ричард! Ричард! – шептала она, захлебываясь переполняющей ее радостью. – Интересно, а в южных широтах так можно?

– Не пробовал, – признался он. – Нужно будет потренироваться: ведь звезды там расположены несколько по-иному.

– Как такое может быть? – она, уперевшись ему в плечи, отодвинулась и заглянула в глаза, думая, что он шутит.

Но Ричард положил ей руки на спину, бережно придерживая ее, чмокнул в носик и стал рассказывать. Его рассказ прерывался восторженными возгласами и жаркими поцелуями.

Когда Латоя вошла в комнату, она сразу почувствовала чье-то присутствие. Бросив взгляд на кровать, она узрела там нагло развалившегося Джоэла Макалистера. Он завалился в постель прямо в сапогах и, по-видимому, нисколько этим не смущался. Он лежал, вытянув длинные ноги, закинув руки за голову, и улыбался, как сытый кот.

– Сними их, – он указал глазами на сапоги.

Латоя вскинула носик и ответила:

– Вот еще! Я вам, сэр, не служанка!

– Нет, – сказал он, окидывая ее оценивающим взглядом, – ты моя игрушка, помнишь? Ведь ты проиграла пари!

Латоя вспыхнула от этого напоминания, но с места не сдвинулась.

– Не зли меня, – сказал он, щуря свои каре-зеленые глаза. – Будешь хорошей девочкой – я тебя побалую.

– Лучше вам уйти отсюда, мой кузен не приветствует подобных отношений…

– Твой кузен уже некоторое время назад удалился к себе в спальню, притом с молодой женой на руках. Не думаю, что до утра его будет заботить, что там делают домочадцы! – ухмыльнулся Джоэл.

Латоя вздохнула и подошла к нему…

…Они, обнаженные, отдыхали после бурного соития, когда Джоэл проговорил, наматывая на палец ее золотистый локон:

– Я хочу ее!

– Кого? – опешила Латоя.

– Джози Торндайк! У меня правило – никогда не связываться с замужними женщинами. Не люблю проблемы. Но тут! Она и прежде, еще с самого первого сезона, была лакомым кусочком. Но папочка Эддингтон, что вечно вился рядом, как коршун, отбивал всякое желание соблазнять ее. А вот теперь! Не думаю, что ее заучка-муж может дать ей то, что действительно заслуживает такая женщина. Она просто создана для страсти и чувственных ласк!

– Вот как! А мне вот ее муж как раз и понравился! – безапелляционно заявила Латоя.

– А как же я? – похлопал золотистыми, густыми и длинными, как у теленка, ресницами Джоэл.

– Ты? – фыркнула Латоя. После такой глубокой близости она уже не стала обращаться к нему официально. – Ты на его фоне – показной. Весь наружу: глядите, какой я красавчик! А он – загадочный!

– О, – обиделся Джоэл, – ну тогда затащи его в постель!

– И затащу!

– А давай снова пари – кто первый это сделает: я – жену или ты – мужа!

Латоя загорелась, вскочила, из-за чего ее большие упругие груди подпрыгнули:

– И что получит победитель?

– Право вить веревки из побежденного! – выпалил Джоэл.

– По рукам! – закричала Латоя.

– Я соблазню ее! – уверенно сказал он.

– Я соблазню его! – столь же уверенно сказала она.

И они скрестили пальцы, заключая новое пари, и прильнули к губам друг друга, скрепляя сделку.

Графство Нортамберленд, замок Глоум-Хилл, 1878 год

Джози открыла глаза, и улыбка тотчас же слетела на ее губы, словно ангел порхнул. Ей хотелось бежать, бросаться на шею, портить прическу, стаскивать очки… А еще хотелось смеяться, пусть глупо и без причины, но громко и весело, потому что сердце, как заведенное, выстукивало сейчас: Ричард! Ричард! Ричард!

На тумбочке у кровати – три алые розы, но в саду Грэнвиллов – она помнит! – роз нет! Неужто летал за ними?!

Подумать только – у Ричарда есть крылья! Значит, они обязательно будут летать, там, среди звезд, о которых он ей рассказывал вчера… Щеки заалели, дыхание сбилось. И чувство, что сейчас переполняло ее, – такое необыкновенное, от него сразу больно и радостно, улыбка и слезы…

Что это? Что с ней? И это сердце, как сумасшедшее, отбивает: Ричард! Ричард! Ричард! А стоит прикрыть глаза – и давешнее отражение в зеркале тут как тут. И почему она раньше не замечала, какой он привлекательный?

Джози поняла, что, если еще минуту не увидит мужа, ее хватит удар… Она протянула руку, взяла колокольчик и позвонила умываться и одеваться…

Скорее, скорее! К нему! Он ее подхватит, закружит, и они будут хохотать в унисон…

Ах, Ричард!..

Латоя высмотрела жертву. Он сидел в кресле у окна за утренней газетой. Латоя оценила его туалет: подчеркнуто опрятный, утонченно-элегантный. Ему так к лицу светлое!

Она поправила грудь, облизала губы, выпростала локон из прически. Что там говорила маман? Вот: «Хочешь покорить мужчину: меньше слов – больше ресниц! Ахай да восхищайся. Мужчины это любят. Так им проще казаться важными».

Ну что ж, тогда она будет хлопать ресницами и восхищаться.

Виляя бедрами, Латоя направилась в сторону Ричарда. Изящно склонившись, она поставила локти на деревянную напольную газетницу и, томно взмахнув ресницами, спросила елейным голоском:

– Сэр, можно узнать, что вы делаете?

Торндайк скосил на нее глаза, хмыкнул, но промолчал.

Латоя не унималась – слегка надув губки и добавив капризности в голос, она повторила:

– Ну так что?

Он вздохнул и, не глядя на нее, словно с ним говорила не леди, а тень, небрежно бросил:

– Процесс понимания, осмысления и усвоения буквального и скрытого смысла текста, выраженного в графических символах, с помощью мозга и глаз называется чтением.

Латоя захлопала ресницами еще быстрее. Ее-то мозг точно не воспринял и не понял десятой доли сказанного. Но она, однажды сев на конька, сворачивать не умела и посему во весь опор понеслась дальше.

– А с чего нужно начинать читать газету? – с придыханием спросила она.

Мистер Торндайк даже не подумал оторваться от своего занятия. Когда он ответил ей, голос его звучал ровно и холодно, а тон очень походил на тот, который выбирает опытный лектор, когда нужно объяснить азы болвану: