Галина Гончарова - Не сотвори себе вампира

Поэтому Юлино заявление – дескать, она далеко не красавица – вампир воспринимал с улыбкой.

Правда ведь смешно…

И люди бывают ужасно смешными существами… Как они могут оценивать красоту по цвету волос и одновременно писать такие стихи? Как там у Заболоцкого… «Огонь, мерцающий в сосуде»?

Юля и была таким огнем. И огонь ее был ярким и чистым.

Даниэль грелся у него, как когда-то грелись у костра первобытные люди.

И лгал ей.

Лгал каждую минуту, проведенную вместе.

Бессовестно и безнадежно.

Сейчас он лгал уже и Мечиславу.

Как просто все было в самом начале!

Он сообщил другу, что Андре достаточно слаб для их плана, что нашел мощный источник силы и можно приступать к захвату города.

Он всерьез хотел уступить Юлию – Мечиславу. Но тогда он еще ее не знал.

Не успел разглядеть.

А потом…

Он помнил их первую ночь.

Юля тогда держалась, сколько могла. А потом все-таки сорвалась в истерику. Слишком много выпало в ту ночь на ее голову. Вампиры, кровь, смерть, убийства…

Даниэль помнил все до минуты. Помнил, как пытался ее успокоить. И как обычный секс перешел в нечто, чему у него не было названия.

Юля искала в нем забвения, а он в ней – спасения. Спасения от себя самого.

Даниэль привык за эти века, что все только берут. Берут все, что могут. Секс, власть, деньги, кровь…

А Юля ничего не брала. Она просто отдавала ему всю себя – и беспомощно просила о помощи.

Мечислав не одобрил бы его поступка. Когда женщина уснула, Даниэль поверхностно подействовал на ее сознание. Попробовал подействовать. Он не был силен в магии и гипнозе, как тот же Дюшка (и о нем Даниэль уже думает ее словами…), и если бы Юля не захотела его пропускать, он бы ничего не смог сделать.

Но – пропустила.

Там, где Мечислав ломился через стены и горы, Даниэль прошел как приглашенный гость.

Но надо отдать вампиру должное – он не причинил Юле никакого вреда. Просто слегка потер память о прошедшей ночи – иначе кошмары были бы девушке обеспечены до конца жизни. В результате Юля воспринимала все, что с ней произошло, слегка отстраненно – и могла логически мыслить и действовать. Что и требовалось.

Больше Даниэль не тронул ни единой ниточки памяти. Не поменял отношение к себе на более благожелательное, не добавил раскованности, как часто делал тот же Мечислав, не просмотрел память – одним словом, вампир вел себя как джентльмен.

А потом сидел и смотрел на спящую женщину.

И карандаш сам собой летал по бумаге, рассказывая художнику то, что пряталось пока даже от самой натурщицы.

И с каждым штрихом Даниэль все больше восхищался девушкой.

Она была невероятно красива внутренне.

И ее Зверь, ее альтер эго, тоже был по-своему красив. Он вызывал ужас, а не омерзение.

А это было важно для вампира.

Юленька, его пушистик, вовсе не была жестокой и подлой. Капризной – да. Решительной – безусловно. Хищницей – разумеется, как и любая настоящая женщина, но не в смысле бездумной охоты на мужчин, а в смысле напасть и загрызть. Убить не ради забавы, а чтобы жить дальше, и на его взгляд – невероятно красивой хищницей. И ему все это нравилось. Юля больше всего походила на рысь. Большую кошку с кисточками на ушах, которая охраняет свою территорию, защищает детенышей и гуляет сама по себе.

Так ее и надо нарисовать. Женщиной с кошачьими чертами – и кошкой с женским лицом.

Получится очень красиво.

И ей понравится.

Но на рисунке отразился зверь…

Интересно, что она больше в нем любит – его самого или его талант? Все-таки доля правды в сказанном Мечиславу была. Сострадание, восхищение талантом, опасность – все создало такую экстремальную смесь, которая не могла не взорваться.

И Даниэль покорно принимал последствия взрыва.

Для себя он уже все решил.

Его человеческая девочка.

Его пушистик.

Его Юленька.

И никому он ее просто не отдаст. Не сможет отдать. Никогда.

Даже Мечиславу.

После победы они обязательно попробуют построить более серьезные отношения. Хорошо бы пожить вместе. И жаль, что вампиры не могут жениться. В силу технических причин. Просто днем до ЗАГСа не дойдут. Сгорят раньше.

Если все будет хорошо, он попробует зарабатывать рисованием. И – что самое прекрасное – Юля будет с ним очень долго. Она уже согласилась. И сегодня, когда они целовались, он видел любовь в ее глазах. Испуганных, но очень красивых. И не винил ее за этот страх. Главное, что она уже приняла решение. Пусть как чужой фамилиар. Но у них будет много времени…

– Ты идешь?

В дверях комнаты нарисовался Вадим.

– Иду.

Даниэль натянул штаны и решительно шагнул за порог.

О Юленьке и своем будущем он подумает чуть позже.

Не стоит заставлять ждать всех остальных. И так хочется посмотреть на свою девочку в белом костюме…

Белый костюм у меня действительно был. Но какой! Белый шелк, расшитый серебром! Брюки очень напоминали один из костюмов Элвиса Пресли – расшитый клеш с разрезами от колена. Жакет, из того же шелка, был так густо расшит серебром, что почти не гнулся. Он доходил мне до талии, застегивался на пять крючков, и при каждом шаге в промежутках мелькали то грудь, то живот. Я пожала плечами. Стесняться? Кого? Тех, кто будет смотреть и облизываться? Ну и пусть. Как говорит моя подруга: «Пусть плачут те, кому мы не достались, пусть сдохнут те, кто нас не захотел!» И я полностью с ней согласна. Да и костюм мне идет. Я подумала – и заколола волосы на затылке замысловатым узлом. Получилось очень красиво. Воротник окаймлял длинную шею – и вена особенно отчетливо билась на горле. Искушение для вампиров. Осталось взять только пистолет со святой водой и крестик. А лучше – три крестика. Рядом лежал нож, подаренный мне Мечиславом. Но он был в красных ножнах. А белого пояса тут нет?

Белый пояс нашелся, я продела его в брюки – и вытащила нож. Лезвие светилось холодным блеском серебра. Красиво. Может засунуть его за пояс прямо так? Хм, не смешно, Юля! Это в дешевом американском кино супермены засовывают себе ножи в попу, не боясь поцарапаться, а у меня такой номер кончится разрезанными в самый неподходящий момент штанами. Это точно. Значит, нож остается здесь. А лучше положить его в сумочку. Благо, белая дамская сумочка нашлась и тут. И полусапожки на отвратительных шпильках. Будем надеяться, что я себе не сверну шею.

Вампиры уже ждали меня внизу. Мечислав опять был во всем черном, расшитом золотом, и выглядел так, что мог одной улыбкой излечить от фригидности целую толпу феминисток. А трое остальных вампиров стояли, как ангелы ада – в белом с серебром и с клыками. Я подошла к Даниэлю.

– Обалденно выглядишь! А я тебе нравлюсь?

– Юля, для меня ты всегда красавица.