Елена Малиновская - Любовь без права выбора

Кеймон повернулся ко мне. Тыльной стороной ладони легонько провел по моей щеке, убрав выбившийся из прически локон. Тронул подушечкой большого пальца мои губы.

Нет, в его действиях не было никакой страсти или вожделения. Он словно изучал мое лицо на ощупь.

– Поразительно! – прошептал он. – Вы так похожи! И в то же время настолько разные характерами!

Я попыталась незаметно отодвинуться, но Кеймон уже сам отвернулся, вновь уставившись в белую мглу.

– Наверное, как честный и благородный следователь я должен был немедленно подать соответствующие бумаги в Гроштер, – грустно сказал он. – Но я… Я испугался, Хеда. У моего дяди действительно есть серьезные связи в столице. Его слово против моего. Уверен, что донесение даже не дошло бы до короля. И еще одна вещь. Я не мог смотреть в глаза Хельги. Она по-настоящему пугала меня. Было в ней что-то… что-то не совсем нормальное. Как будто иногда из ее глаз на меня смотрел некто иной. Тот, кому плевать на ценность человеческой жизни. Стыдно признаться, но я предпочел оставить все как есть. Правда, одну вещь я все-таки сделал. Начал исподволь приглядывать за тобой и Дирком. Слишком меня насторожила та злость, с которой Хельга говорила о тебе.

Начал приглядывать? Я не удержалась и с сарказмом хмыкнула. Толку-то мне было от такого проявления заботы. Лучше бы он тайком мне еду присылал. Или заплатил бы целителю, когда Дирк по вине Абальда заболел огненной лихорадкой.

– Я хотел вмешаться, Хеда, – с извиняющейся интонацией протянул Кеймон, видимо, угадав мои мысли по этому поводу. – Я действительно хотел вмешаться, когда узнал, что твой брат серьезно болен. Но дядя запретил мне. Он сказал, что Хельга как никогда близка к исполнению своей мечты. И мы не имеем права ей мешать. И опять я не осмелился протестовать, хотя в глубине души презирал себя за такое малодушие.

Кеймон посмотрел на меня. Магическая искорка к этому моменту почти потухла, не получая должной энергетической подпитки, поэтому я с трудом различала лицо королевского наместника. Как будто из полутьмы на меня оскалился человеческий череп, выбеленный временем, в глазных впадинах которого плескался мрак.

– Чем дольше я наблюдал за тобой, тем больше влюблялся, – почти шепотом сказал Кеймон. – Такая маленькая, а с такой силой духа! Ты казалась мне хрупкой осиной, которую жестокие ветра терзают, пригибают к земле, но каждый раз после окончания бури она радостно стремится навстречу небу. Ты могла пойти той же дорогой, что в свое время твоя сестра. Могла отправиться в портовый бордель, где тебя приняли бы с радостью. Зато в тепле и накормлена. Но нет, ты бралась за самую грязную работу, и каждый свой кусок хлеба делила с братом. И я видел, как Хельга бесится из-за этого. Ее ненависть к тебе становилась все сильнее и сильнее, потому что ты оказалась лучше, чем она. Кстати, она по-прежнему желала делить со мной постель, но теперь уже я начал сторониться этой близости. Да, Хельга умела дарить наслаждение, но ее прикосновения все меньше возбуждали меня. И все чаще я представлял на ее месте тебя.

Я смущенно кашлянула. Н-да, даже не знаю, как реагировать на такие признания. Такое чувство, будто королевский наместник признается мне в любви. Правда, вот беда, я-то не испытываю к нему теплых чувств. Наверное, я слишком привыкла считать его главным виновником всех бед, что обрушились на мою семью. И мне будет очень нелегко изменить свое мнение об этом человеке.

– Когда я узнал, как именно должна закончиться твоя история, то пришел в настоящий ужас, – все так же тихо сказал Кеймон. – Почему-то Хельга очень хотела остаться единственным ребенком Ардали, которому повезло выжить. Понятия не имею, почему ей было так важно убить тебя и Дирка. Дирк-то вообще не причинил ей ни малейшего вреда. А еще она задумала избавиться от Гарольда. Тот продолжал надеяться, что его жена осталась в живых, и его убежденность в этом начинала беспокоить Хельгу. К тому же она мечтала выйти из тени, сбросить опостылевшую шкуру служанки и начать семейную жизнь с Абальдом. Ты бы погибла, а она бы заняла твое место. И Гарольду, единственному, кто бы мог разоблачить ее обман, тоже был подписан смертельный приговор. Правда, Хельга не учла одного. Она не подумала, что в компании ее подельников есть тот, кто намерен сорвать ее план.

И Кеймон жестоко ухмыльнулся.

Я не могла проникнуть в его мысли, но почему-то не сомневалась, что сейчас он вспомнил тот миг, когда лезвие остро наточенного кинжала пронзило спину Хельги.

– Я не хочу, чтобы мое тело однажды тоже пожрал мрак, – проговорил Кеймон, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Я не хочу потерять душу, Хеда. Возможно, я не самый лучший человек, но все-таки не желаю уподобляться этой троице. Да, я угрожал тебе всевозможными несчастьями, потому что должен был заставить отправиться на торжество. Ну и Абальду нужен был удобный момент, чтобы объявить тебя своей невестой. Подумать только, в глазах окружающих он совершал такой благородный поступок, а на деле…

Кеймон не завершил фразу, лишь расстроенно махнул рукой. Да это было и не нужно. Я и так поняла, что он имел в виду.

– А что насчет той сцены по дороге на праздник? – поинтересовалась я и тут же замолчала, ощутив, что начинаю краснеть.

– Я должен был убедиться, что ты не такая, как Хельга. – Кеймон пожал плечами, по всей видимости, не испытывая особого раскаяния по поводу неудавшейся попытки изнасилования. – Будь ты настолько же испорчена, то с радостью бы приняла мои приставания. Согласись, у меня был веский повод не доверять тебе. Все-таки ты поддалась Гарольду.

– О да, поддалась! – с горечью воскликнула я. – Он угрожал, что иначе выкинет меня и Дирка обратно на улицу. Что я могла сделать? Лишь принять предложение стать его любовницей.

– Мне очень жаль, – оборвал мои стенания Кеймон.

Правда, прозвучало это равнодушно и сухо.

Я посмотрела на Кеймона. Он смотрел в окно, словно потеряв ко мне всяческий интерес. Странный он все-таки человек. Такое чувство, будто под показной холодностью бушует настоящий вихрь эмоций и страстей. Будет ли мне дано когда-нибудь заглянуть в его мысли?

– Я предложил тебе сделку, Хеда, – вдруг проговорил Кеймон, хотя я считала, что наш разговор уже завершен. – Если ты согласишься стать моей, то я сделаю все, что только от меня зависит, и даже немного больше, но ты забудешь об этих жутких днях. Увы, я вряд ли сумею очистить память твоего отца от обвинения в государственной измене. И твоему брату вряд ли верну дворянство. Но я дам ему возможность получить отличное образование в Гроштере. А там, глядишь, он быстро получит право на приставку «вир». Возможно, со временем опять станет «виером».