Ольга Куно - Графиня по вызову

Рэма уложили на скамью. Места для его роста не хватало, но это лучшее, что могли сделать. Я села напротив, готовая в случае необходимости позаботиться, чтобы он не скатился вниз. Убедившись в том, что все готово, кучер сел на козлы, и мы тронулись с места.

К моему удивлению и радости, Рэм был в сознании. Видимо, пришел в себя, пока его переносили в карету. Я перебралась поближе и положила руку ему на лоб. Горячий, но вряд ли в нынешних обстоятельствах можно было ожидать чего-то другого.

– Тебе идет костюм горничной, – заметил он, еле ворочая языком. В уголках губ поселился едва различимый намек на улыбку. – Вот ведь незадача. Почти как в День Воина. Мы одни, ты в таком наряде, нам целых три часа ехать в одной карете, а от меня никакого толку.

– Тоже мне беда, – откликнулась я подчеркнуто небрежным тоном. – Только и нужно, что немного подождать. Все еще будет. – На глазах выступили слезы, и мне стоило неимоверных усилий не позволить им отразиться на голосе. – Ты поправишься, я переоденусь в горничную, мы возьмем карету и прикажем кучеру ездить кругами хоть три часа, хоть четыре, хоть десять.

Веки Рэма опустились, и я уже думала, что он не то заснул, не то потерял сознание, но вскоре его глаза снова открылись.

– И как твой муж отнесется к таким прогулкам?

Мне вдруг стало невероятно стыдно перед ним за свое вранье. А главное, я не знала, долго ли ему осталось жить, и не хотела лгать хотя бы сейчас.

– Арман мне не муж, – сказала я.

– То есть как?

Расфокусировавшийся было взгляд Рэма приобрел осмысленность. Он даже попытался приподняться на локте.

– Он хотел попасть во дворец герцога, а Кальво поставил это дурацкое условие, что гости должны быть женаты, – объяснила я. – Вот Арман и нанял меня для того, чтобы я изображала его жену. В действительности мы даже не любовники.

Как он отреагирует? Рассердится? Обрадуется? Или ему будет все равно, особенно учитывая, что в данный момент решается вопрос его жизни?

Он хотел что-то сказать. Начал шевелить губами. Но тут карета резко дернулась, голова Рэма откинулась набок, а глаза закрылись. Остаток пути он проделал, так и не приходя в сознание.

Когда мы доехали до дворца герцога Кальво, Рэма сразу же перенесли в его покои. Я пошла следом. Но вскоре лекарь приступил к работе, предварительно выставив всех из комнаты. Вынужденно получив свободное время, я вернулась к себе, освежилась и переоделась в более подобающую одежду, а также коротко переговорила с Арманом.

В скором времени нас обоих проводили к кардиналу. Беседа вышла не слишком продолжительной; кроме его высокопреосвященства и нас с дипломатом, присутствовали только Лидия и не желавший отпускать ее от себя герцог. Кардинал был необычно бледен; морщины вокруг глаз вновь стали заметны, а линия губ сжималась особенно плотно. Больше ничто не свидетельствовало о степени его беспокойства; разговаривал его высокопреосвященство как обычно.

К счастью, расспрашивать нас с Лидией обо всех подробностях того, что случилось в плену, он не стал. Речь шла главным образом о некоторых стратегических деталях (обсуждавшихся в основном с Арманом) и о планах Монварода по захвату власти (тут говорили мы с Лидией). А затем Монтерей неожиданно перевел разговор в новое русло.

– Герцог Монварод был найден мертвым на кровати в одной из спален второго этажа, – сообщил он, внимательно следя за нашей реакцией.

Лидия стремительно побледнела и поднесла руку к горлу.

– Вы можете сказать, кто это сделал? – спросил кардинал.

– Мы не знаем. – Я взяла инициативу в свои руки. – Когда мы уходили, герцог был жив. Мы просто оглушили его, чтобы получить возможность бежать. Это была самозащита.

Лидия, по-прежнему бледная, кивнула.

– Возможно, после нашего ухода кто-то вошел в покои, обнаружил герцога и решил свести с ним счеты, – добавила я.

– Кто бы это ни был, я вполне готов щедро его вознаградить, – мрачно заметил Кальво. – Монварод получил то, чего заслуживал.

– Что ж, пожалуй, у меня больше нет вопросов, – заметил кардинал. – Господин герцог, леди Кальво, благодарю вас за ваше терпение. Миледи, отдыхайте и набирайтесь сил.

Герцог пробурчал что-то в ответ, и мы стали по очереди выходить из кабинета.

– Леди Аделина! – окликнул кардинал, стоило мне приблизиться к двери. – Вы не могли бы задержаться еще на минуту?

Я закатила глаза и тяжело вздохнула. И что мне с самого начала подсказывало, что так просто я не отделаюсь?

– Конечно, ваше высокопреосвященство, – сказала я, поворачиваясь к кардиналу.

– Вы действительно не знаете, от чьей руки погиб герцог Монварод?

Кардинал не стал ходить вокруг да около. Я решила последовать его примеру.

– Знаю, – устало ответила я. – От руки Лидии. Она ударила его по голове бронзовой статуэткой. В такой ситуации человека вообще гораздо легче убить, чем оглушить. Тем более не имея опыта. Но Лидии лучше об этом не знать. В любом случае это была самозащита и мы действовали сообща.

– Понятно. – Кардинал кивнул с таким видом, будто и сам предполагал нечто подобное. – Что ж, по официальной версии, герцог будет считаться погибшим во время штурма, от случайной пули.

– Бой был кровопролитным?

Я вдруг осознала, что до сих пор даже не поинтересовалась этим вопросом.

Кардинал покачал головой.

– Как только защитники дворца обнаружили, что и герцог, и его сын убиты, тотчас же вывесили белый флаг.

– Понятно.

Действительно, имело ли этим людям смысл выступать против самого короля?

Кардинал, похоже, больше ничего спрашивать не собирался, и я снова направилась к двери. Но и на этот раз услышала голос его высокопреосвященства прежде, чем успела достигнуть порога.

– Вы, кажется, собирались держаться как можно дальше от государственных дел? – как бы между прочим заметил кардинал. – Ну-ну.

От кардинала я сразу же отправилась к Рэму. По-видимому, за время моего отсутствия он так и не приходил в себя. Лекарь мыл руки над тазом, горничная поливала их водой из кувшина.

– Как он? – озабоченно спросила я.

– Пока рано судить, – ответил лекарь, вытирая руки полотенцем. – Должно пройти время. Положение тяжелое, рана серьезная. Но шансы есть.

Мне оставалось только кивнуть и подойти к больному. Глаза Рэма были закрыты, на лбу блестела испарина. Я опустилась в кресло, уже пододвинутое к кровати.

– Я вернусь через несколько часов, – сказал лекарь.

– Благодарю вас, – кивнула я.

Лекарь пришел снова, затем еще раз. После каждого осмотра выражение его лица становилось все более и более мрачным. Я и сама видела, что состояние Рэма ухудшается. Сознание к нему не возвращалось, жар усилился. Наконец в ответ на мой прямой вопрос лекарь признался: