Варя Медная - Принцесса в академии

– Я знал, что на тебя можно рассчитывать!

– Ещё что-нибудь? – проворковала раздатчица.

Индрик взглянул на нас с Озриэлем. Мы помотали головами.

– Нет, только это.

– Сейчас принесу.

– Ты настоящее сокровище!

Сокровище залилось нежно-зеленым румянцем и отправилось за заказом.

– И не забудьте про веточку мяты! – крикнул вдогонку Магнус.

Уинни зыркнула на него и исчезла в подсобке.

– Что это только что было?

– Где было что? – переспросил Индрик, приговаривая последнего зайчика.

В голосе прозвучало искреннее недоумение.

– Я хотела сказать, что…

– Ты отличный парень! – перебил Магнус.

– Взаимно, старик, дай пять! Кстати, клевая татушка. Это боевая пика?

Паук аж засветился от удовольствия:

– Она самая.

И Магнус туда же! И как у Индрика получается всем нравиться, будучи при этом таким нахалом?

– Так тебя привело в наше королевство какое-то дело?

– Да.

– Может, чем помочь?

– Спасибо, но это дело личного свойства. И мне уже помогает Озриэль.

– Кстати, ты сделал на завтра задание по поэтике? – встрял тот.

– Неа, гляну перед занятием. – Индрик снова повернулся ко мне. – Не обижайся, что сравнил тебя с той беглянкой. Ты совсем не похожа на принцессу.

– Почему это не похожа?!

– Ну, все они одинаковые: капризные и изнеженные.

Я возмущенно вскочила на ноги, сжимая кулаки:

– Нет, не все!

Оба юноши удивленно воззрились на меня:

– А тебе-то откуда знать?

– Ну, я… ээ, работала служанкой в замке, у одной юной, но невероятно умной и обаятельной принцессы, с прекрасным чувством юмора к тому же.

Я ведь решила даже Озриэлю не рассказывать, кто я. Чем меньше народа об этом знает, тем лучше.

– Ну, значит, тебе повезло, – хмыкнул Индрик. – Встреть я такую, ни секунды не раздумывал бы.

– Возможно, раздумывала бы она, – холодно заметила я.

– Ну и зря. – Он снова сверкнул улыбкой.

Тут вернулась Уинни и положила перед Магнусом заказ (он так обрадовался, что даже не стал жаловаться на отсутствие мяты и неподходящую тару в виде лопуха), а Индрику протянула бумажный пакет:

– Сэндвич с тунцом, арахисовой пастой и кукурузой, всё как ты любишь.

Он поцеловал её в щеку и сунул в передник монету:

– Ррр, так бы и съел тебя!

Уинни хихикнула.

– Ну, я побежал. До встречи, Озриэль. Ливи, удачи в твоём личном деле!

Магнусу он просто отсалютовал. Когда дверь за ним закрылась, Уинни потеряла к нам всякий интерес и вернулась в общий зал.

Озриэль правильно истолковал мой взгляд.

– Просто Индрик из тех, кому всё удаётся. Понимаешь, без усилий, само-собой – за что бы ни взялся. Есть такие парни.

– Но он учится вместе с тобой? – уточнила я.

– Да, но в его случае это не играет никакой роли. Он мог бы учиться на любом факультете, если б захотел. По баллам он прошёл на все. Ну, ты же видела, какой он обаятельный. Преподавательницы чуть не передрались, решая, в чью группу он пойдёт. А ведь госпоже Марбис восемьдесят два…

– Тогда почему он выбрал ваш факультет? Прости, Озриэль…

– Да нет, я всё понимаю. Сам он отговаривается природной ранимостью, но, думаю, так ему проще отлынивать от занятий: всегда можно сослаться на душевную травму, нанесенную романом из списка, или на то, что его ухаживания отвергли. Нам преподаватели и правда чаще идут навстречу.

– И что же он делает, когда отлынивает от занятий?

Озриэль пожал плечами:

– Ходит на репетиции и свидания.

На одного кандидата в моём списке стало меньше. Индрик явно не мог быть моим суженым.

Мы помолчали.

– Озриэль, я тут подумала…

– Я тоже об этом подумал.

– Что мы могли бы помочь друг другу?

– Именно. Тебе понадобится в академии свой человек, а для меня поэтика – непосильная задача.

– Я хотела сказать то же самое.

– Вот и чудно! – Озриэль извлек из кармана хронометр-луковицу. – Прости, перерыв заканчивается, мне нужно бежать. Встретимся завтра у ворот академии, тогда же и обсудим план дальнейших действий. А пока вот, держи.

Он перевернул рюкзак и высыпал на стол свитки, перевязанные разноцветными ленточками.

– Это чистовики, – пояснил он, разворачивая тот, что был обернут зеленой тесьмой. – Вот в этих, с изумрудной печатью, самые простые задания: вставить пропущенное слово или расположить предложения в правильном порядке, чтобы получилась рифма. Ну, сама разберешься, тут нетрудно, тем более для тебя. Это работает так. – Он достал из кармана слегка помятое перо, разгладил пергамент, на котором каллиграфическим почерком было выведено уже знакомое мне четверостишие, и аккуратно вписал в пропуск «гроза».

Секунду ничего не происходило, а потом строчки дрогнули и блеснули, словно по ним пробежала изумрудная змейка, после чего внизу проступила закорючка: «Зачтено». Старомодная такая, с завитками и росчерками.

Озриэль просиял.

– Видела?

В этот момент в отдалении грянули трубы, и он снова заторопился:

– Вот эти, с бронзовой печатью, защищены голосовой проверкой. Их нужно отправить сегодня. Как бы ты начала эту поэму?

Я пробежала глазами строчки и продиктовала первую фразу. Не зря папа заставлял меня ходить к придворному поэту. Вот и пригодилось.

Озриэль быстро записал её, а потом поднёс листок к лицу и медленно, четко прочитал стихотворение от начала и до конца. Чернила снова мигнули, на этот раз золотисто-бронзовым, и внизу появилась оценка за подписью профессора Марбис.

– Красные делай на черновиках. Там самый высокий уровень защиты, их нужно отдавать профессору лично в руки, так что передашь мне их завтра перед занятиями.

Он сгрудил мне свитки, всучил самопишущее перо («оно заточено под мой почерк») и принялся поспешно запихивать вещи обратно в рюкзак, прислушиваясь к звукам трубы за окном.

– Постой, Озриэль, а как я сделаю бронзовые? Я же не пройду проверку.

– Ах да! – Он порылся в боковом кармане рюкзака и извлек оттуда розовый гранёный флакончик, как из-под духов. – Открой рот.

Я пожала плечами и открыла. Он быстро пшикнул туда, что-то пробормотав, и снова спрятал склянку. Я закашлялась: на вкус это было как земляника с луком.

– Что это? – спросила я голосом Озриэля.

– Неужто он так звучит со стороны? – удивился наглец, и мне тут же захотелось скормить ему остатки хлебных клопов, от которых отказался Магнус.

– И сколько мне так ходить? – прорычала я баритоном.

– До конца дня хватит – как раз успеешь сделать бронзовые. Но лучше не оттягивай до последнего. Голосовое заклятие постепенно выветривается, а у профессора Марбис очень острый слух.

Он закинул рюкзак за спину и поднялся. Я тоже встала. И даже не удивилась, когда рядом мгновенно возникла Уинни.

– Куда? А деньги?