Бронислава Вонсович - Я ненавижу магические академии

– Что здесь происходит? – раздался холодный голос Кудзимоси.

Фабиан наконец меня отпустил, и я даже вздохнула от облегчения.

– Уже ничего, – ответила я.

– Что у вас в стакане?

– Лимонад, – быстро сказал Фабиан. – Вон с того стола, видите?

– Стол вижу, но сильно сомневаюсь, что там разливают спиртное, которое находится в стакане фьорды Берлисенсис.

– В самом деле? – деланно удивился студент, взял мой бокал, залпом его опустошил и сказал: – Вы что-то путаете, фьорд. Здесь лимонад был.

– Даже того количества, что на стенках осталось вполне достаточно для анализа, – заметил Кудзимоси. – Да и ваше состояние трезвым не назовешь. Так где вы взяли спиртное, фьорд Чиллаг?

– Фьорд Кудзимоси, проводите меня пожалуйста до общежития, – неожиданно даже для себя самой сказала я.

И сразу же взяла его под руку, чтобы возможности отказать не было. Фабиан посмотрел на меня с благодарностью, но у меня и в мыслях не было его спасать. Мне вдруг пришло в голову, что дорога в общежитие как раз проходит по тем самым уютным темным аллейкам, где вполне можно и протестировать неуступчивого декана. А то сам тестирует кого попало – вон как надолго пропадал, а на меня ноль внимания. Кудзимоси нервно дернул хвостом, но вырываться не стал, и мы пошли к выходу из зала.

– Неужели, фьорда Берлисенсис, вам сегодня не удалось найти кандидатуру для следующего романа? – насмешливо спросил он меня, когда мы с ним уже проходили по холлу. – У вас же такой большой выбор был, а проводить меня попросили.

На улице было уже прохладно, так что я зябко передернула плечами и придвинулась чуть-чуть поближе к своему спутнику. Он же был такой теплый. И потом, я все равно постоянно на него натыкалась. Он шел какими-то странными зигзагами. Я-то иду совершенно ровно и так легко.

– А что это вас так волнует, фьорд Кудзимоси? – томно поинтересовалась я.

Немного кокетства совсем не повредит. Напротив, наведет моего кавалера на правильные мысли о том, что было вчера недополучено.

– Мало ли, фьорда Берлисенсис, вдруг окрутите какого бедолагу, раз уж Хайдеггеру вы отставку дали, выйдете замуж, да и покинете мой факультет. И мы лишимся игрока в гриффич. Так что я лицо заинтересованное. Но с другой стороны, никто больше не будет взрывать лаборатории и уничтожать оранжереи, так что плюсы здесь тоже несомненны.

– Ну знаете ли, фьорд Кудзимоси! – я даже остановилась от возмущения. – В обоих этих случаях нет никакой моей вины. Вместо того чтобы глупости всякие говорить, лучше бы меня поцеловали.

Желание, так давно сидевшее в моей душе, наконец нашло выход в словах. Правда, слова эти как-то не совсем подходили для фьорды из такой семьи, как Берлисенсис, но забрать назад их уже не представлялось возможным.

– Что вы говорите? – несколько растерянно сказал он.

– Я говорю, что мы с вами неправильно расстались, без прощального поцелуя, – попыталась я смягчить свои слова.

– Извините, фьорда Берлисенсис, но я не считаю для себя возможным целоваться по кустам с пьяными студентками.

– Я тоже не считаю для себя возможным целоваться с кем попало, – упрямо продолжила я. – Это исключительно в исследовательских целях.

И пальцем уперлась в его плечо для убедительности.

– И какого же рода исследование вы собрались проводить, фьорда Берлисенсис?

Голос его не смягчился ни на йоту, хотя для каждого декана желание студентов заниматься исследовательской работой должно звучать музыкой. Может быть, для факультета Земли это слишком частое явление, и единственное, чем можно поразить Кудзимоси, – выбранной темой?

– Я хочу выяснить, какая разница между поцелуем под воздействием зелья и без его воздействия, – важно ответила я.

Да, пусть не думает, что мне так уж важен его поцелуй. Интерес – чисто научный, и не более.

– Видите ли, фьорда Берлисенсис, – мне показалось, что он с трудом сдерживает смех, – в этом случае нарушается чистота эксперимента. Вы же сейчас опять под воздействием зелья, правда, уже другого, под названием «Спиритус вини».

– А мы потом еще один проведем, – предложила я. – Чтобы уж совсем чистый был.

– Я просто поражен вашим стремлением к знаниям, – сказал Кудзимоси, но голос у него почему-то был совсем не восхищенный. – Это похвальное качество для студентки. Вот только для эксперимента одного подопытного все равно мало.

– Мало? – удивленно переспросила я.

– Ну да, должна быть репрезентативная выборка.

Я и пытаться не стала повторять это слово. Не нужно мне никаких выборок, мне вполне достаточно одного этого подопытного. Правда, так и непонятно, согласен ли он принять участие в эксперименте? А если нет, зачем он тогда меня вообще поцеловал?

– А зачем вы меня тогда поцеловали, фьорд Кудзимоси? Почему вы мне просто зелье не влили?

Пальцем я теперь в него тыкала вполне обвиняюще, мне даже самой понравилось. Плечо у него было такое твердое – одно удовольствие тыкать. Поэтому одним разом я не ограничилась. Вот ведь гад! Заманивает в науку, а потом участвовать в эксперименте отказывается.

– На тот момент это казалось самым простым способом влить в вас зелье, – пояснил он. – Сделай я это силой, и к синяку вокруг талии прибавились бы еще на руках и, возможно, еще где-нибудь.

– Способом? – обиженно протянула я. – И многим вы таким способом помогаете?

– Вы первая, – любезно сообщил он мне.

И мне так жалко себя стало. Жениха не нашла, декан целовать отказывается. А тут еще выясняется, что он на мне методику отрабатывал. Я не выдержала и начала всхлипывать.

– Фьорда Берлисенсис, у вас еще печенье осталось, которое мы в кафе покупали?

– При чем тут печенье? Вы на мне опыты проводили, я вот мучаюсь теперь, а вы только о еде и думаете. Как это некрасиво с вашей стороны!

– При том, – довольно холодно сказал он мне, – что когда пьешь, непременно закусывать надо. Эко вас развезло, фьорда.

– Я в полном порядке, – ответила я высокомерно.

И даже попыталась отпустить его руку. Но он так начал раскачиваться перед глазами, что я торопливо опять вцепилась в его рукав – еще упадет без поддержки. Но всхлипывания не прекратились. Более того, усилились и превратились в рыдания. Сначала я не поняла, в чем дело, я же совершенно спокойна, но быстро догадалась – это были не мои рыдания. И доносились они с соседней аллеи. А это значило, что кому-то так же плохо, как и мне.

Я попыталась пройти напрямик через кусты, но Кудзимоси потащил меня в обход, утверждая, что ветки здесь слишком густые, и если даже нам удастся через них продраться, то мое платье непременно пострадает. Я ему пыталась втолковать, что платье мне не так жалко, как того, кто там убивается, но он был сильнее и просто поволок меня до ближайшего прохода, шипя какие-то странные слова себе под нос. Раньше я таких не слышала. Но долго узнавать новое мне не дали. На рыдающую Ильму мы наткнулись очень скоро. Она сидела прямо на траве, обняв колени руками и раскачивалась, горестно подвывая.