Бронислава Вонсович - Я ненавижу магические академии

– Ильма, на земле нельзя сидеть, уже холодно, можно простудиться и заболеть, – я с трудом, но вспомнила, что мне обычно говорили в таких случаях.

Про то, что она испортит платье, я промолчала. Все равно после травы оно точно будет испачкано, и это может вызвать только новые слезы, а нам же успокоить ее нужно. Но девушка на нас даже не смотрела. Она уткнулась лицом в колени и никак не реагировала на мои вопросы.

– Нужно за Фелан сходить, – наконец поняла я. – Они же подруги.

Или бывшие подруги? Хотя сегодня они очень даже мило беседовали, когда я в начале бала Фелан с Ильмой видела. Потом-то мне совсем не до них было.

– Я схожу, – предложил Кудзимоси.

Он ушел за Фелан, а я все пыталась добиться от Ильмы, что же с ней случилось. Но кроме довольно невнятного «Серен», выдавить из нее ничего так и не получилось. Похоже, бал для девушки прошел совсем не так, как ожидалось. А ведь причесанная и нормально одетая она была вполне хорошенькая. Я вздохнула и просто начала ее гладить по плечу. Кусты перед глазами немного раскачивались, но уже не так как это делал Кудзимоси, который меня и не поцеловал. Хотелось пристроиться к Ильме сбоку и зареветь с ней в унисон. Но Берлисенсисы не плачут. Особенно из-за всяких коварных экспериментирующих гадов.

Фелан к подруге почти бежала, насколько ей это позволяли высокие каблуки.

– Ильма, что случилось? – испуганно спросила она.

Ильма в ответ разразилась рыданиями с новой силой. Пришлось ответить мне.

– Это все из-за Серена, – сказала я уверенно. – Мужчины, они все такие. Как говорит моя бабушка, если им открываешь душу, они так и норовят туда плюнуть.

И уничтожающе посмотрела на Кудзимоси, который подошел вместе с аспиранткой, но стоял немного поодаль, Возможно, он даже и не слышал моих слов. А жаль. Пусть бы знал, что я о таких, как он, думаю.

– Он сказа-ал, что меня не любит, – подтвердила своим подвыванием мои слова Ильма. – И вообще, женщина – это камень на шее у мужчины. Он хочет быть свободным и жениться не собирается ни сейчас, ни позже.

– И что? – несколько резко сказала Фелан. – Он тебе никогда ничего и не обещал, насколько мне помнится. Это ты сама начала подстраиваться под его вкусы.

– Плохие у него вкусы, неправильные, – сказала я свое веское слово.

Но меня никто не слушал.

– Но я думала, со временем… – всхлипывала Ильма.

– Вот именно, ты сама себе все придумала. Да ты чуть ли не молилась на него. И что теперь?

Ильма зарыдала еще горше, хотя раньше мне казалось, что это уже невозможно.

– Ну же, Ильма, – уже мягче заговорила Фелан, – мы все хотим, чтобы нас любили. Но иногда все заканчивается вот так, ничем. Не ты первая, не ты последняя, кому кажется, что ее сердце разбито окончательно и бесповоротно.

– Мне не кажется, – глухо сказала Ильма. – Это ты можешь улыбаться как ни в чем не бывало после того, как тебя бросил парень, с которым ты встречалась три года. Я так не могу.

Фелан посмотрела почему-то на меня, еле заметно нахмурилась и сказала:

– Речь сейчас идет совсем не об этом. Пойдем-ка ко мне. Выпьем чаю, или чего другого, и просто поговорим.

Ильма согласилась, и они ушли. А меня опять бросили. Что это за день такой? Я на него столько надежд возложила, а меня все время бросают. Одна радость, что Кудзимоси все же не ушел с ними. Я даже понадеялась, что он уже передумал и решил все же принять участие в моем эксперименте, тем более что кусты вокруг были такие располагающие, а я нуждалась в утешении не меньше, чем Ильма. Но он лишь довел меня до моей комнаты, посоветовал закусить перед сном печеньем и приготовить наутро побольше воды. И зачем спрашивается мне она нужна будет прямо у кровати? В душе ее предостаточно. Я съела пару печений, разделив их с Фиффи, поплакала немного над своей загубленной жизнью и уснула прямо в платье.

Зачем нужна была вода, поняла я утром, когда проснулась от настойчивого хлопанья по мне ветками. Фиффи пытался напомнить мне о завтраке. Но одно только это слово уже вызывало во мне тошноту. Единственное, чего мне хотелось – это воды. Но ее в комнате не было ни капли. Платье мое за ночь превратилось в какую-то пожеванную тряпку с непонятными пятнами. Наверно, от травы, на которую я присела, когда пыталась утешить Ильму. Ильму, которую окончательно бросил Серен. Вот никогда не стала бы расстраиваться из-за такого парня. На мой взгляд, единственное его достоинство – это хвост. Или хвост – это недостаток? Я потерла гудящую голову и поняла, что соображает она очень плохо. Фиффи продолжал негодующе шуметь, так что я дала ему в утешение пару печений, и отправилась в душ. Вода немного меня освежила, и в памяти стали всплывать вчерашние события. Я чуть не застонала от стыда, когда вспомнила, как уговаривала Кудзимоси меня поцеловать, а он отвечал, что пьяных студенток не целует. Конечно, его ответ подразумевал некоторую неоднозначность, но мне почему-то казалось, что и трезвых студенток по кустам он тоже не целует. Да, пожалуй, бал вчера прошел удачно только для Элены. Нужно будет зайти к ней и узнать, чем же отличается некромантский спиритический сеанс от дилетантского. Хотя, конечно, мне ужасно обидно, что она меня не взяла.

Я подставляла лицо под струи душа и глотала живительную влагу. Как смотреть в глаза декану, я теперь даже не представляла. Может, сделать вид, что я не помню? Он же наверняка заметил, что я немного выпила. Скажу, что алкоголь, даже в небольших количествах, плохо влияет на мою память. Я немного приободрилась. Да, так будет правильно. Сколько же я вчера выпила? Я поняла, что совершенно этого не помню. Фабиан так незаметно менял опустевший стакан на полный, что мне запомнилось лишь то, что в стакане этом шампанское было почти всегда. Не зря бабушка говорила, что воспитанные фьорды не могут позволить себе выпить за вечер больше одного бокала шампанского. А стаканами они его вообще не пьют. Но ведь все пили из стаканов? Вот и попробуй придерживаться аристократических принципов в такой неподходящей среде…

После душа я себя почувствовала намного лучше. Но гадкая сухость во рту никуда не делась, хотя мне казалось, что вода уже заполнила весь живот и булькает уже где-то на уровне подбородка. Так, наверно, себя чувствует большой аквариум, но не фьорда из благовоспитанной семьи, которая не увлекается разведением декоративных рыбок.

Время, оставшееся до тренировки, я чистила свое единственное вечернее платье всеми известными мне заклинаниями под укоризненное шелестение Фиффи. То, что получилось в результате, вполне можно было надеть еще раз. При неярком искусственном освещении. Наверно. Долго расстраиваться из-за потери платья мне не дали. В дверь постучали, и мой бывший будущий свекор ворвался, даже не дожидаясь, когда я ему разрешу войти.