Ольга Гусейнова - Ведомая огнем

Испугавшись, вскинула обе руки, уперлась в широкую мощную грудь и удивленно замерла. Травмированная левая – теперь была в лубке из глины. Наверное. Почти по самый локоть, только пальцы торчат. Смотри-ка, позаботился о болезной!

– Не дергайся, испортишь мою работу, – раздраженно проворчал мужчина. При этом, как я и предполагала, наморщил нос. Зато взгляд не изменился и продолжал шарить по моему лицу и телу.

– Ты все-таки вернулся? И кажется, не слепой?! – хрипло спросила я, чувствуя, как из глубин души поднимается недавняя злость.

– Э-э-э… Не слепой! – с недоумением сразу же согласился он, а потом прорычал: – Естественно – вернулся! Только тебя тут не обнаружил! И хочу знать, зачем ты полезла в эрх?

– Я полезла? Естественно, значит? – зарычала уже я, а потом и вовсе сорвалась на крик, чувствуя, как истерика накрывает с головой. – Да откуда я знала, что ты вернешься? Ты ничего не сказал, укусил меня, а потом бросил умирать на скале… на жаре под палящим солнцем. Без воды, без еды, а вокруг одни камни. Раненую… Я чуть не поджарилась, пока случайно не сломала эту перегородку и не обнаружила, что там вода есть, а потом, рискуя жизнью, мне пришлось есть этот мох.

Последние слова я буквально выплевывала, колотя его по груди кулаком здоровой руки.

Он перехватил мою руку за запястье, прижал к себе и напряженно, зло произнес:

– Я оставил тебя в самом безопасном месте на многие теры вокруг. Тебе ничего не угрожало. Каждый адаптер знает, как определить местонахождение эрхована в эрхе. Здесь есть вода и еда… Тебя сломали рархи, да? Что они с тобой делали? – немного подумав, он снова наморщил нос, а потом настороженно спросил, видимо, зацепившись за неизвестное слово: – И почему ты зовешь Эш солнцем?

Я почувствовала, как по щекам предательски текут слезы. Да еще голова кружится от недавнего перегрева. И тошнит. Но нашла в себе силы прорычать:

– Ты, «благодетель»! Я не знаю, кто такие адаптеры, рархи и что такое эрх! Понимаешь меня? Я с другой планеты. Нас крабы эти проклятые похитили и сюда привезли. Забрали много народу, а выжило так мало…

Мужчина, не дослушав, резко отстранился, окидывая меня цепким ищущим взглядом. Слегка повернув мою голову, завернул ухо, затем быстрым, каким-то скользящим движением сел и, приподняв мою ногу, раздвинул пальцы. Мгновение поразмышляв, он рвано выдохнул, словно до этого от напряжения задерживал дыхание.

– Ты не адаптер! – выразил он весьма умную мысль.

Я истерично хохотнула, всхлипнула, чем снова привлекла его пристальный интерес и внимание.

– Ты не адаптер – это верно, но отличаешься от них лишь незначительными признаками. И идеально мне подошла! Именно поэтому я ошибся… И оставил тебя здесь. В тот момент я находился под воздействием препаратов и туго соображал. Да еще и твое неожиданное появление… Прости!

Пока я переваривала столь странное неожиданное признание вкупе с извинением, дракон снова вытянулся сбоку от меня и осторожно прижался. Его тяжелая рука опять скользнула мне на грудь и, чуть сжимая ее, большим пальцем погладила кожу. Жутковатое лицо склонилось ко мне практически вплотную. Носом он уткнулся мне в шею и глубоко вдохнул. А я решила, что меня сейчас снова больно укусят и, чего доброго, обескровят, и, пытаясь оттолкнуть гада, начала судорожно извиваться и голосить на всю округу.

Наверное, он не ожидал подобного, потому что мне удалось откатиться в сторону. Зашипев от боли, вскочила на ноги и стала отступать к краю обрыва. Неловко запахнула рубашку, закрываясь от его оценивающего взгляда, чувствуя, как меня пробирает нервная дрожь.

Дракон, которому я почему-то идеально для чего-то подошла, медленно, без лишних движений встал, вновь смущая меня внушительной, покачивающейся между ног плотью – правда, сейчас она не была совсем уж вялой, скорее напряженной, – и двинулся ко мне, пугая до чертиков и в то же время вызывая желание кинуться на него с кулаками.

– Не подходи! Я не позволю тебе снова меня кусать. И кровь мою пить! Из-за тебя, тварь, у меня на шее гематома и сетка эта красная расползлась. Из-за тебя я на этой скале чуть не сдохла от жары и слабости. Чем ты меня заразил, что я слишком остро ощущаю ветер? Знаешь, как я вниз спустилась? Рухнула вниз… упала самым банальным образом. И если бы не браслет и невероятная везучесть, ты нашел бы мокрое пятно. Хотя нет, думаю, и пятна бы не осталось. На этой проклятой планете живут одни сплошные твари. Меня бы те песчаные червяки сожрали вместе с песком…

В ярости я словно выплевывала слова, и каждое из них сочилось ядом. Пусть… пусть этому мужику тоже станет плохо, как и мне, нет, еще хуже. Сейчас мне все равно, что будет дальше. Я все же дошла до грани и готова умереть не задумываясь. Невероятно устала выживать! Слишком долго пришлось быть стойкой, держаться в нечеловеческих условиях. А сейчас сдулась как пузырь. Или внутри сломался стержень, который меня все это время поддерживал. Невозможно раз за разом выбираться из лап смерти и не устать от этого. Я почти смирилась с ее присутствием рядом со мной.

– Хочешь, расскажу о себе, об этой планете? – неожиданно тихо произнес мужчина. Его голос сейчас напоминал звуки гальки, перекатывающейся в ручье. Такой шуршащий, успокаивающий, деморализующий.

– Зачем мне это? – всхлипнув, буркнула я.

Я почувствовала, что еще шаг – и окажусь у самого края обрыва, страх высоты инстинктивно толкнул меня в обратную сторону. Подальше от опасности и прямо в руки резко дернувшегося ко мне дракона.

– Чтобы знать… – все тем же шуршащим голосом шепнули у меня над головой… – Знать, зачем ты здесь и почему. Поближе познакомиться со мной и моими сородичами. Отомстить тем, кто причинил тебе боль.

Мужчина шептал, ласково прижимая меня к своему обнаженному телу, окутывая приятным запахом. Одним движением подхватив под коленями, поднял на руки и унес в пещеру, подальше от солнца. Я заплакала навзрыд. А он присел на плоский широкий камень возле заводи, наклонив меня над водой, умыл и, наполнив водой свою ладонь, заставил напиться. Стало чуточку лучше, но в то же время сорвало, так сказать, мои внутренние краники… И слезы потекли потоком.

Устроившись бочком у него на коленях, я доверчиво прижалась всем телом и, как ребенок, выплескивала все свои страхи, горе и боль – душевную и физическую. А он все подносил мне ладонь с водой, заставляя пить. Спустя несколько минут, захлебываясь эмоциями, я начала рассказывать о нападении на Землю. О том, как нас захватили, о каждой погибшей женщине, о мужчинах, судьбы которых я не знаю. О Кире и Свете, оставшихся в плену у крабов. И даже о том, как страшно было сделать выбор и нажать панель его камеры после того, как сгорели Дана и Василиса.