Анна Одувалова - Бабочка на ее плече

София бросила взгляд в окно и улыбнулась, чувствуя, как волнения и тревоги уходят. К ней с детства относились по-особенному, и это правильно. Она совсем не такая, как обычная серая масса мелких и жалких людишек. Ей доступно то, что большинству даже не снилось. Это касается и денег, и карьеры, и некоторых личных особенностей.

Тонкие пальцы с острыми, покрытыми темно-вишневым лаком ногтями нервно барабанили по пластиковому подоконнику. Клац, клац, клац – выбивали они неизвестный ритм. София неподвижно смотрела на фонари, освещающие двор. На строгом, скандинавском лице почти не было макияжа – лишь темная тушь на ресницах. Впрочем, София и не нуждалась в украшении – идеальная, гладкая кожа, отливающая жемчужно-лунным в приглушенном свете неяркой лампы. Изумрудные, холодные глаза и широкие скулы – Снежная королева. Ей самой нравилось это прозвище.

– Как наши успехи? – она наконец подала голос, обращаясь к кому-то у себя за спиной.

– Пока ничем порадовать не могу.

– Она получила силу?

– Да.

– В чем же проблема? Мне кажется, все бы уже должно закончиться. – В голосе звучит лед. – Чем быстрее, тем для нас лучше и проще…

– Пока не получается, хотя мы стараемся, но есть проблемы…

– Какие?

– Сила защищает…

– Пока эту защиту пробить просто, дальше будет сложнее. И ты это прекрасно знаешь. Не понимаю, к чему медлить. Как только она поймет, на что способна, будет сложно победить.

– Сегодня была попытка, которая закончилась неудачей. Мы планировали проникнуть в дом, но…

– Что «но»?

София обернулась резко и сделала стремительный шаг в глубь комнаты. Даже в длинном шелковом пеньюаре она смотрелась как в офисном костюме – строго и по-деловому. Безукоризненная укладка, прямая спина, сосредоточенное, неулыбчивое лицо.

– Нас опередили… – глухо отозвался мужчина.

София взяла с низкого журнального столика бутылку мартини и плеснула себе в широкий бокал на длинной тонкой ножке. Он походил на изящную стеклянную воронку.

– Кто опередил? – Женщина прищурилась, бокал с мартини в ее руке дрогнул.

– Кто-то… – В голосе ее собеседника промелькнуло раздражение.

– Ты хочешь сказать, он опять влез в неприятности? – София не смогла скрыть язвительный смешок. – Слушай, скоро придется принимать меры! Ты это понимаешь?

– Не он, – раздраженно отрезал мужчина. – Точнее, не только он. Есть причина посерьезнее, и ее должна устранить ты, иначе ничего не выйдет…

– Все же я была права. Александр появился здесь не просто так!

София раздраженно сделала глоток и снова отвернулась к окну.

– Это та сила, которую остановить не удастся. Пытались многие, однажды это практически получилось, но нам тягаться с ним бессмысленно. Эту силу необходимо опередить, обойти, перехитрить… Александру нужно не то же самое, что нам. Мы успеем. Действуй энергичнее, обратись к твоим слишком активным друзьям. Думаю, они те, кто нам сейчас поможет. И если мы провалим это задание, придется несладко всем. Ты должен понимать. Слишком многое поставлено на кон.

– Хорошо. Завтра, думаю, все закончится. Просто нельзя действовать в открытую, в лоб. Нужно быть осторожнее, все должно выглядеть случайностью…

– Наших оппонентов не проведешь.

– Ты, как всегда, права, но формального повода вступить с нами в противостояние у них не будет. Прости, но я не хочу заявлять о своих планах открыто. Нам тут не нужна война.

– Вынуждена согласиться, – спустя несколько секунд осторожно заметила София, чувствуя, как спадает напряжение собеседника.

– У тебя все готово? – поспешил он сменить тему.

– У меня давно все готово. Как только ты сделаешь свою работу, мы будем свободны.

В пустой, безлюдной квартире было неуютно и страшно. Собственные шаги казались оглушительно громкими, хотя Рада старалась передвигаться на цыпочках. В темных углах мерещились неясные, дрожащие тени, и девушка, не выдержав, включила во всех комнатах свет. Стало чуть лучше, но все равно беспокойство и неясная тревога не исчезли. Особенно не по себе было из-за того, что Рада понимала – тот, кто проник в квартиру один раз, может навестить ее еще. Например, ночью, когда она спит. Вдруг уже навещал, просто она спала и не заметила? А он стоял, наблюдал, рассматривал…

Хотелось запретить себе думать о плохом, но мысли вновь и вновь возвращались к вечерним событиям. Рада давно стерла след ботинка с подоконника, но он слишком хорошо врезался в память, как напоминание о том, что здесь небезопасно. Девушка боролась с искушением, проснувшись утром, бежать по городу в поисках того, кто установит на окна решетки. Жаль, но на это денег точно не хватит. Имеющийся у нее лимит не безграничен.

Рада переоделась в легкий светло-голубой халат и достала из чемодана длинную шелковую сорочку цвета шампанского. Девушка любила дорогое белье и красивые ночнушки, хотя периодически не гнушалась и веселенькими пижамками с умильными котятами на груди и попе. Но такое случалось нечасто. Пижамки Рада обычно надевала тогда, когда хотела уюта, тепла и почувствовать себя маленькой девочкой. В те моменты, когда нужна была уверенность, девушка предпочитала кружева и тонкий, дорогой атлас.

Каждый по-своему борется с трудностями и пытается вернуть уверенность себе. Рада делала это с помощью красивого белья. У нее были комплекты на все случаи жизни. Для сложного экзамена, для важного разговора, для девичника и, конечно, для свидания. А эта купленная на две повышенные стипендии сорочка помогала успокоиться и собраться перед важным днем или, как сегодня, пережить тревожную ночь.

Рада, сжав зубы, пообещала себе быть сильной, включила горячую воду и шагнула в душевую кабину, жалея, что здесь нет ванны – большой, глубокой, которую можно заполнить водой с ароматной, ласкающей кожу пеной. Девушка специально включила напор посильнее и теперь мужественно стояла под обжигающими, хлещущими струями. Сначала было даже неприятно, но постепенно вода снимала напряжение с усталых плеч, мышцы расслаблялись, а тревоги уходили.

Из душа Рада выползла расслабленная, раскрасневшаяся и сонная. Ноги стали ватными, и навалилась скопившаяся за долгий день усталость. Прохладный шелк ночной сорочки приятно ласкал кожу при каждом движении. Девушка посетовала про себя на то, что нельзя постоянно ходить так, облачившись лишь в тонкий скользящий материал. В нем она чувствовала себя первобытной нимфой, и это было прекрасное чувство. Нимфы созданы для любви и удовольствия, им неведомы тревоги.

В кровать Рада ложилась с улыбкой. Девушка любила комфорт и красоту. Вчера, второпях, она не смогла найти достойные простыни – такие же изысканные, как белье, которое предпочитала носить, но пообещала себе исправиться в ближайшие дни. Нужно только спросить у Рыжей, где есть хороший магазин. Засыпала Рада, полностью успокоившись, с чувством, что никакая опасность сегодня ей не грозит, все неприятности остались в прошлом, а завтра будет новый день, и он обязательно окажется удачнее, чем предыдущий. В трудные дни Рада говорила себе: «Завтра будет лучше, чем вчера!» – и часто подобное убеждение срабатывало. Мама называла это «позитивным настроем», а Димка – «инфантильным идиотизмом». Воспоминания о семье вызвали улыбку, и Рада заснула, успев подумать о том, что сегодня закрутилась и забыла позвонить домой.