Татьяна Грач - Воронье наследство

– Пора нам перейти на «ты», как считаешь? – уклонился от ответа Илай.

– Кажется, я здесь третья лишняя, – Катрин, о присутствии которой оба успели забыть, поднялась из-за стола с демонстративным достоинством. Замерла, глядя на Илая.

Если кузина и ждала, что он ее остановит, то сильно ошиблась.

– Гостевые комнаты на втором этаже, направо, – бросил Илай.

– Благодарю.

Высоко подняв голову, она вышла из комнаты.

– Ты ее не проводишь? – не смогла скрыть удивления Эстелла.

– Правда этого хочешь?

Вопрос застал врасплох.

– Ну… это будет правильно, мне кажется.

– Я ведь не об этом спросил. Хочешь ли ты, чтобы я ее проводил? Это главное.

К собственному удивлению, Эстелла не стала раздумывать. Покачала головой.

– Не очень, если честно.

– Вот и ответ, – Илай сделал глоток и отставил пустую чашку в сторону. – Порой, совсем изредка, можно себе позволить сделать, как тебе самой хочется, а не как надлежит поступать.

«Тогда отошли Катрин домой», – чуть было не выпалила Эстелла. – «Видеть ее не желаю».

К счастью, она быстро опомнилась. Отослать кузину и остаться здесь наедине с едва знакомым человеком?

«Но ты и так сидишь сейчас наедине с едва знакомым человеком», – посетила запоздалая мысль. Наедине, если не считать сидящего на карнизе за окном, внимательно наблюдающего Гаруша. Взгляд его янтарных глаз подействовал, будто укол. Эстелла поднялась, изо всех сил стараясь сохранять плавность и степенность движений.

– Сейчас мне больше всего хочется отдохнуть. Надеюсь, не обидишься, если я тебя оставлю. Я очень устала с дороги.

– Конечно, иди, какие могут быть обиды, – с готовностью ответил Илай, поднимаясь следом.

Эстелла сделала шаг к выходу, но вдруг поняла, что кое-что забыла.

– Да, и впусти, пожалуйста, Гаруша в дом.

Илай даже не двинулся в сторону окна. Только покачал головой.

– Это вряд ли.

– Почему? – скрыть искреннего удивления не удалось.

– Предлагаешь впустить в дом птицу, которая чуть меня не заклевала? – не успела Эстелла возразить, как он опередил: – Извини, но никто не обещал, что любое твое пожелание будет исполняться.

Возразить на это было нечего. Единственное, что Эстелла сказала уже в дверях:

– Не нужно меня провожать, я не заблужусь.

Найти гостевые комнаты оказалось нетрудно. Достаточно было подняться на второй этаж и услышать из-за ближайшей двери сдавленные всхлипывания.

Катрин сидела на краю заправленной льняным покрывалом кровати, закрыв лицо руками. Подняла на Эстеллу красные от слез глаза, когда та приблизилась.

– Не соглашайся, – проговорила она полушепотом. – Прошу тебя, не соглашайся.

Эстелле стало чуточку жаль кузину. Недостаточно, чтобы не сказать:

– Почему? Он, кажется, действительно неплохой человек, мы можем поладить.

– Ага, мне тоже так казалось, – Катрин снова всхлипнула. – Неужели ты правда не понимаешь?

Было больно на это смотреть. Эстелла села рядом, подала кузине платок.

– Послушай, я не настолько легкомысленна, как ты думаешь. Не собираюсь идти на эту сделку, пока есть малейшие сомнения.

Губы Катрин дрогнули в робкой улыбке, и она прошептала:

– Спасибо. Если придется поселиться в этом захолустье, я такого не выдержу.

От этих слов последние капли жалости испарились.

– Но и отказываться, потому что условия тебя не устроили, тоже не собираюсь, прости.

– Стоило догадаться, – Катрин сжала губы в тонкую ниточку. – Гаруш может отнести письмо моему отцу? Пусть приедет, заберет меня отсюда поскорее.

Эстелла не смогла сдержать нервный смешок от послышавшегося настойчивого стука клюва в стекло.

– Боюсь, любой, кто его об этом попросит, сильно пожалеет.

«И я тоже пожалею, если сейчас открою окно», – пришло в голову, когда рука уже тянулась к ручке. – «И что с того?»

Влетевший в комнату Гаруш радостно захлопал крыльями. Не успел закаркать: Эстелла вовремя прижала палец к губам.

– Тс-с. Веди себя тихо. Мне очень жаль, но хозяин дома не рад тебя здесь видеть. Идем, покажу тебе нашу комнату.

Ворон и впрямь затих. Прижался к Эстелле, будто стараясь стать как можно меньше. Только оказавшись в спальне по соседству с занимаемой Катрин, он взлетел, открыл клюв… но не издал ни звука. Эстелла едва успела подхватить что-то маленькое, серебряное. Маленькую пластинку-кулон на цепочке.

Очень знакомую пластинку.

« Музыкальный театр «Инкансо» », – прочла Эстелла выгравированную надпись. Достала из сумочки второй кулон, точно такой же.

«Илай был знаком с моими родителями?»

Обрадоваться такой находке, или поддаться липкой волне ужаса? Решить оказалось непросто. Пластинки – по одной на каждой ладони – словно обжигали. Эстелле показалось, что еще несколько секунд, и на коже отпечатаются скрипичные ключи. Не раздумывая дольше, она протянула один из кулонов Гарушу.

– Спасибо, – она потрепала его по голове, когда приблизился. – А теперь будь добр, отнеси туда, откуда взял.

По-прежнему не издавая не звука, Гаруш вылетел в открытое перед ним окно. К тому месту на дороге, где час назад стояла их застрявшая повозка.

Повозка заняла почти половину мастерской. Илаю пришлось в кои-то веки разложить все инструменты на предназначенные для них стеллажи, чтобы расчистить оставшееся место. Ничего, рано или поздно нужно было навести здесь порядок.

«Лучше бы позднее», – хмыкнул он про себя.

Илай часа полтора провел за работой, полусогнувшись при скудном свете свечи, и теперь глаза у него слезились. Но жаловаться было не на что. Да, поправить колесо и сменить сломанную балку не составило труда, зато вот внести некоторые изменения – тут пришлось постараться.

Их кучер будет рад.

Наверное.

Непременно будет, если все получится, хоть и не просил об этом. Когда все получится. Когда повозка поедет плавно и раза в два быстрее обычного. А главное – без помощи лошадей. Вряд ли кучер вообще догадывается, что такое возможно, а Илай как раз искал, на чем проверить свое изобретение.

Но это позже. Завтра, прямо с утра, нужно будет провести испытания.

Илай вытер испачканные мазутом руки о штанины. За окном уже виднелась поднимающаяся над горизонтом Луна. Как же быстро наступила ночь, он и не заметил.

Ночь – пора для других, невесомых и невидимых большинству людей материй. Илай взял со стеллажа маленькое круглое зеркальце в серебряной оправе. Точнее, то, что со стороны казалось всего лишь зеркальцем. Самое время. Другого может еще долго не представиться, ясные ночи здесь редки.

Он поймал в отражение луч лунного света, направил на единственную гладкую стену в мастерской. Привычно досчитал до восьми, пока отраженный белый круг не затрепетал, будто испуганное нежное создание.