Ирина Репек - Вэй Аймин

Гонджу же, вернувшись к себе, тут же взяла лист бумаги и нарисовала по памяти только что увиденную карту. Сложила бумагу аккуратно и положила себе в сумку, сняла платье, натянула спрятанные штаны и рубашку с запахом, убрала из волос все украшения и скрутила волосы в узел, как это делали мужчины, сверху накинула теплый, короткий халат и меховую безрукавку. Украшения и припрятанные деньги она сложила в мешочек и положила за пазуху. Она прошла по комнате собирая вещи: всё, что могло понадобиться в дороге. Смахнула в тряпку баодзы, печенья и хворост, принесенный А-Лей к ужину, завернула в куль, положила в другую сумку. Потом, прихватив свою дорожную аптечку, в этот раз не забыв про опиум, вылезла из окна, прикрыла ставни, прошла, так чтобы её никто не заметил, к мастерской Бай Ци.

Старый солдат уже ушел к себе и мастерская была закрыта. Гонджу пошарила под горшками у порога, нашла запасной ключ от мастерской, открыла замок, который по её просьбе был сделан Бай Ци специально для защиты от посторонних. Войдя в мастерскую она на ощупь нашла несколько стеклянных бутылей вделанных в металлический корпус, которые они с Бай Ци специально изготовили, сложила их в припасенную сумку, нашла толстые, войлочные перчатки, пару ковшей. Собрав всё в сумку, она вышла и тихо закрыла дверь на замок. Ключ положила на прежнее место.

Выйдя из мастерской она направилась на восток, в сторону конюшен. Подойдя к сторожке у стойла, она заглянула в щель. Сторожевые не спали, двое сидели за столом, играя в кости, один из них лежал на койке у двери. Гонджу обошла дом с наветренной стороны, достала из сумки бутылочку с опиумом, кресало и кремний, собрала у конюшни немного соломы, разожгла искрами пучок соломы, запалила фитиль. Поставила бутылочку с опиумом к окну и стала ждать.

Где-то через половину шичень она заглянула в комнату. Солдаты спали. Она прошла к конюшне, тихо отворила ворота. Лошади, почуяв её, забеспокоились, начали ржать, переминаться с ноги на ногу, но она здесь была частым гостем, поэтому они её узнали, успокоились. Оседлав двух кобыл она, привязала к седлу одной свои кули, перекинула и закрепила свои сумки. Одну за другой вывела их из стойла, провела по двору, открыла одну из створок, вывела кобыл, прикрыла створки ворот, привязала поводья той, у которой на седле были вещи, к седлу другой, взобрались на вторую и поскакала вдоль северного притока Суньхэ на юг, к заставе.

Уже светало. Она решила не выезжать на дорогу, а ехать вдоль реки. Ей нужно было добраться до заставы или ближайшего причала, где можно было сесть на лодку и доплыть до устья или, если повезет, до границы Янь или любой ближайшей деревушке на побережье. В Янь, на самом берегу, по рассказам футин, был действующий вулкан. Извержений долгое время не было, есть вероятность, что можно будет найти залежи серы.

К обеду потеплело. Минмин остановилась, слезла с лошади, привязала обеих – ту, на которой ехала всё это время и вьючную, к дереву у реки, расслабила подпруги, подождала пока лошади остынут, подвела к реке, напоила их. Затем сняла теплую безрукавку, убрала её в мешок, села на бревно, вынула из сумки припасенные баодзы, перекусила. Она ехала всю ночь, устала, поэтому решила передохнуть, закрыла глаза и тут же уснула. Спала она, в отличие от обычных детей, достаточно чутко, поэтому топот копыт лошадей она смогла услышать. Очнувшись ото сна, она вскочила, достала арбалет и стрелы, зарядила, отошла в кусты.

Всадники были уже совсем близко. Можно было различить форму солдат дзяндзюна. У того места, где она только что сидела, и там, где остались привязанными лошади, они остановились. Понимая, что прятаться бесполезно, она вышла из кустов.

– Гонджу, – Хей Кай спешился, склонился в поклоне, поприветствовал её.

Остальные солдаты, вслед за ним, не слезая с лошадей, так же склонили головы в приветственном поклоне.

– Добрый день, – кивнула им гонджу, – я не вернусь в поместье, – просто сказала она. – Даже если вы приволочёте меня силой, я всё равно рано или поздно уйду.

– Дзяндзюн так и сказал, – он велел передать, что подготовит для вас повозку и сопровождающих.

– О! – удивилась Минмин, – правда?

– Да, – кивнул Хей Кай, – он также велел передать, что вас сопроводят туда, куда вам надо.

– Ну, хорошо, – ответила просто гонджу, – Тогда возвращаемся.

Она отвязала лошадей, перекинула свои сумки через седло той, на которой ехала всю ночь и всё утро, привязала её поводья к седлу второй, влезла на вторую, повернулась лицом к солдатам. Хей Кай вскочил на коня и заулыбался.

– Что? – недоверчиво спросила Минмин.

– Ничего, – ответил он, продолжая улыбаться. – Поехали.

– Я не сдвинусь с места, пока вы не объясните. Что за улыбки? – она оглядела окружающих.

– Вы славно потрудились, – начал он объяснять, – дзяндзюн поставил всю охрану на уши, когда узнал, что вы одурманили дозорных на конюшне и увели двух лошадей. Вы всё продумали.

– Не всё, если вам удалось меня выследить.

Минмин пришпорила лошадь и поскакала вдоль реки в сторону поместья. Солдаты поспешили за ней.

– Вообще-то дзяндзюн поехал по дороге. Но отправил нас на всякий случай вдоль реки, потому что вспомнил, что вы также интересовались речным путем. А-Ли, – крикнул Хей Кай, – езжай наперерез к дороге и постарайся перехватить дзяндзюна.

А-Ли кивнул, развернул коня на юг и углубился в бамбуковую рощу. К вечеру, вернувшись в лагерь, гонджу, уставшая от дороги, воспользовавшись тем, что лошадей забрали и отвели в конюшню, а дзяндзюн еще не вернулся и солдаты не знали, как с ней поступить, зашла в казарму и прямо в одежде: штанах, теплом коротком халате с запахом, перетянутым широким поясом, в меховой безрукавке и гутулах завалилась на первую же койку у стены, укуталась в одеяло и уснула.

Утром следующего дня, проснувшись от шума и криков, раздававшихся на плацу, она открыла глаза и первое, что увидела – лицо дзяндзюна. Он сидел на табурете, прислонившись к стене и наблюдал за ней.

– Футин, – она привстала и потянулась, – ох, хорошо поспала.

– Хорошо поспала? – повторил он, – а я вот совсем не спал. Целые сутки!

– О! – только и смогла выдавить из себя гонджу.

– О! И это всё, что ты можешь сказать?

Гонджу огляделась. Барак был пуст, они одни сидели в углу комнаты, кровати были заправлены.

– Кроме того, – добавил дзяндзюн, – ты в курсе, что сегодня здесь никто не ночевал кроме тебя. Всем солдатом пришлось…

Дзяндзюн недовольно покачал головой.

– А почему? – удивилась гонджу.

– Почему? – он задохнулся от распиравших его эмоций, – Ты… ты еще спрашиваешь? Ты девочка, гонджу, моя дочь. Кто осмелится спать с тобой в одной комнате?

– Так из-за меня солдаты всю ночь не спали.