Ирина Репек - Вэй Аймин

Постепенно осознавая, что происходит, она начала вслушиваться в речь окружающих. Она начала различать лица, голоса кормилицы, мутин, футина, девушки, которая помогала кормилице, купала, одевала. В конце концов, она начала ощущать свое новое тело и немного понимать язык. Язык, на котором говорили окружающие её люди, был достаточно простой. Но, до тех пор, пока она к нему не привыкла, звуки сливались в один монотонный ряд. Как только она привыкла к его звучанию, освоилась и начала выхватывать отдельные слова, стало легче. Она пыталась заговорить, подражать услышанным звукам. Проблема еще заключалась в том, что мутин, футин, служанка, присматривающая за ней, говорили на одном диалекте, а вот кормилица – на другом. Постепенно она привыкла. Язык, в итоге, оказался очень примитивным, многих понятий даже не существовало, и, следовательно, их невозможно было обличить в словесную форму.

Так, к трем годам, она уже бегала, говорила, вела себя как обычный ребенок. Она может быть была немного молчаливым и задумчивым, но все же старалась не выделяться, не привлекать внимание. Она наблюдала, слушала, запоминала.

Она не знала куда она попала, поэтому, не понимая как все это объяснить, придумывала различные небылицы – переселение душ, мистическая реальность, а, может, альтернативная вселенная? Представьте, что вы оказались в чужой стране без знания языка, без возможности передвигаться, без перспективы когда-либо вернуться в родные места, своё время, и не только места и время, но и, похоже, в свою комфортную, наполненную всеми удобствами современного прогресса, реальность. Как бы вы себя чувствовали? Что бы вы ощущали? Какой культурный шок вы бы пережили? Смогли бы вы адаптироваться?

В конечном итоге она смогла… адаптировалась, привыкла…

***

Гонджу подошла к мастерской старого мастера. Бай Ци сидел спиной ко входу, крутил в руках деревянную дощечку, что-то вытачивал, сдувал опилки. Она присела на корточки у входа в его мастерскую, внимательно присмотрелась, чем же он занят? Бай Ци стругал дощечки из бамбука. Эти дощечки: тонкие, полоски, длиной со ступню взрослого мужчины каждая, и шириной и толщиной в два пальца, затем складывались одна к другой, переплетались в связку и получалось полотно связанных друг за другом реек, которые потом можно было скрутить в рулон. На этом полотне вырезали или писали чернилами слова. Бумагу здесь еще не придумали, писали на ткани, на шкурах, на широких досточках или на, подобного рода, тонких дощечках.

– Бай Ци, – окликнула его Минмин.

– Гонджу, – тот поднял голову, обернулся, улыбнулся. – Ездили в город? Много всего нового повидали?

Он привстал с табурета, на котором сидел, отложил дощечки, взял с полки у стены палочку, на которую были насажены три крылышка, крутанул между указательным и большим пальцами, подбросил в воздух. Крылышки закрутились как пропеллер вертолета, палочка ненадолго взлетела. Через несколько мгновений вертушка приземлилась на стол. Гонджу улыбнулась.

– Здорово, – сказала она. – Ты сам придумал?

– Гонджу нравится? – спросил Бай Ци.

– Нравится, конечно, – ответила она, – но слишком по-детски.

Бай Ци удивился:

– Разве гонджу не маленький ребенок?

– Конечно ребенок, – вздохнула гонджу.

Иногда это было так утомительно: вести себя как ребенок, подражать своим сверстникам, разыгрывать представление.

– Сделай мне другую игру, пожалуйста! – попросила она.

– Какую игру? – спросил её старый мастер.

Она подняла веточку и начертила на земле у входа в мастерскую квадрат необходимого размера.

– Вот такую доску, – объяснила я. – Ровную, гладкую. Ее надо затем разделить на ровные квадратики, сколько получиться: по-пятнадцать в ряд с каждой стороны, или по-девятнадцать, не важно. Главное чтобы эти риски, – она продолжала чертить и объяснять, – были одинаковые и ровные.

Бай Ци молча разглядывал её творение. Он задал несколько вопросов о ширине доски, о весе, но не спросил как она собираюсь играть с подобным приспособлением.

– Хорошо, сделаю.

– Спасибо.

Так как Бай Ци был единственным из всех, кого она знала в поместье, кроме футина и мутин, кто мог научить её писать и читать – именно его она расспрашивала, как пишется то или иное слово, и он каждый раз, выцарапывая на доске ножом знак или чертя его палкой на земле, у порога, подробно ей всё объяснял. Так Минмин училась писать и читать. Кроме Бай Ци её больше никто ничему не учил. Футин был слишком занят, мутин особо не занималась воспитанием дочери, да и приди к ней Минмин с просьбой научить её письму, та отправила бы её заниматься вышивкой или иным делом, полезным для девочки: будущей жены и мутин. Да и сама Вэй Нуан, хотя и была чжангонджу, дочерью почившего и сестрой нынешнего давана страны, знала она всего несколько сотен вэньзы, чего было вполне достаточно для ведения хозяйства и записи счетов.

– У меня есть что-то такое, что просит гонджу, – сказал Бай Ци.

Он порылся у себя в закромах, достал большую квадратную склеенную доску.

– Да, – кивнула Минмин, – то, что нужно.

Отмерив по длине доски нужный размер веревки, он отрезал её, аккуратно разделил пополам и, приложив к доске, нанес риску ровно посередине одной из сторон. Затем так же поставил риски на остальных трех сторонах. С помощью тонкой, длиной, деревянной линейки соединил риски на противоположных сторонах и расчертил на поверхности ножом линии, разделив, таким образом, доску на четыре ровнях квадрата. Делая так зарубки по краям и каждый раз разделяя пополам получившиеся квадраты, он, в конце концов, нанес на доску необходимое количество линий.

– Отлично, – Минмин захлопала в ладоши. – Знаешь, что это такое? – спросила гонджу, и, не дожидаясь ответа, сама же продолжила: – Это доска для игры в шоутань 42 42 手谈 shǒu tán，разговор рук, образное название игры. или вэйци 43 43 围棋 wéiqí，го, вэйци, облавные шашки. . Ты её зашкуришь и покроешь лаком?

– Хорошо.

– Бай Ци, ты когда-нибудь слышал о реинкарнации, перерождении? Э… – Минмин увидела на его лице недоумение, пояснила, – Это когда человек умирает, а потом возрождается в другом теле, в другом мире?

Было видно, что неожиданный вопрос привел его в замешательство. Он некоторое время удивленно смотрел на неё, затем переспросил:

– Что?

– Перерождение, – объяснила Минмин, – ну… здесь, в этих краях, что-нибудь подобное с кем-нибудь происходило?

– Не знаю, – скупо ответил он и вернулся к своей работе.

– Ну… посидели поговорили, – усмехнулась гонджу, – Бай Ци, мне нравится с тобой беседовать. Я – старый ребенок, теоретик, а ты – молодой старик, практик 44 44 Ты – старый ребенок, теоретик, а я – молодой старик и практик… (Чехов, перефразированно автором). .