Александра Ибис - Соблазнить учителя главного героя

Двадцать седьмой. Двадцать восьмой. Двадцать девятый. Тридцатый. Тридцать первый. Тридцать второй. Тридцать третий. Тридцать четвёртый. Тридцать пятый. Тридцать шестой. Тридцать седьмой. Тридцать восьмой. Тридцать девятый. Сороковой.

Я не могу перестать считать, как бы сильно мне ни хотелось, чтобы пытка закончилась. Грёбанный инстинкт самосохранения, заставляющий бороться за жизнь до конца.

Сорок первый. Сорок второй. Сорок третий. Сорок четвёртый. Сорок пятый. Сорок шестой. Сорок седьмой. Сорок восьмой. Сорок девятый.

Я перестаю дышать.

Примечания:

Шицзе – старшая соученица.

Чжун – колокольчик.

Шимэй – младшая соученица.

Сяошимэй – последняя принятая соученица.

Лунмин – драконья жизнь.

Лунван – драконье величие.

Дворцу Безмятежности горы Нинцзин не просто так дали подобное название: здесь действительно в любое время суток царит тишина и покой, которым способствуют как прилежные и послушные обитатели его стен, так и предметы декора белого и синего цветов. Отделённый от прочих дворцов бамбуковым лесом, дворец Безмятежности является пусть и не главенствующим, но самым желанным для обучения во всей школе, ведь преподаёт здесь великий мастер Бай Хэпин. Он никогда не повышает голос, никогда не злится, никогда не наказывает без причины, впрочем, он никогда и не смеётся. Считается, что он также никогда не лжёт. Лучший ученик своего поколения, однако не глава школы.

Ненавижу это место. Ненавижу его.

– Шицзе, помоги!

Вырванная из многодневной медитации, я, сохраняя ледяное спокойствие на лице, открываю глаза и встречаюсь с миловидным личиком Ло Чжун. Уединённая хижина в бамбуковом лесу не спасла меня от её навязчивого внимания – какая неожиданность!

– Ты что-то хотела, шимэй?

Девушка в летних бело-синих одеждах адепта, лёгких и воздушных, отражающих всю её ничем не обременённую натуру, присаживается на пол рядом с кроватью, где я предавалась самосовершенствованию, и хватает меня за руки.

– Возвращайся во дворец, шицзе! С тех пор, как ты ушла медитировать, учитель просто зверствует! Мы вчера пятьдесят кругов вокруг горы бежали – я думала, прямо там и умру.

Заслышав цифру пятьдесят и слово «умру» в одном предложение, я сглатываю слюну и резко высвобождаю кисти, пряча их под себя, чтобы скрыть дрожь.

– Если учитель сказал, что надо бежать, значит, надо бежать, – кое-как выдавливаю из себя я, комкая тонкое одеяло.

– Хоть ты и стала старшим адептом нашего дворца, не забывай, что когда-то ты была сяошимэй! – строго напоминает мне девушка и тут же пристраивает свою пустую головку у меня на коленях. – Пожалуйста, шицзе Ли.

Глубоко вздохнув, я легонько треплю её по косичкам. В отличие от меня, обладающей каштановыми волосами, свидетельствующими о болезненности, она классически черноволосая хорошенькая китаянка.

– Шицзе обязана заботиться о своей шимэй, – повторяю я те же слова, что говорила мне она когда-то. В обеих моих жизнях в этом проклятом мире.

И пока, осчастливленная моим согласием, Ло Чжун бежит по тропе впереди и что-то щебечет, искренне полагая, что я её слушаю, мои мысли суетятся в голове, подобно назойливой мошкаре. Всколыхнутые ей воспоминания пробегают перед глазами – и никуда от них не спрятаться. Впрочем, я и не пытаюсь: забыть – значит, простить и перестать ненавидеть, а Бай Хэпин не заслуживает прощения.

Он нашёл меня, едва мне исполнилось двенадцать. Каким-то неведомым образом моя душа продолжила своё существование после того, как её должно было рассечь на лоскуты, и я переродилась в третий раз. И если, переродившись в первый раз после неожиданной гибели в двадцать один год от рук какого-то уличного ублюдка, я была рада оказаться в мире прочитанной романтической новеллы с былыми воспоминаниями, то, переродившись здесь же во второй, я проклинала судьбу. В те далёкие времена мне отчаянно хотелось жить: я умерла слишком молодой и ничего толком не успела. Оказаться в теле хорошенькой шестнадцатилетней заклинательницы – что может быть лучше? Живи себе, прокачивайся, развивай золотое ядро, не мешай основной сюжетной линии – и есть шанс стать бессмертной и вознестись на Небеса в качества Богини. Прекрасные же перспективы? Меня они будоражили, и я просто наслаждалась жизнью. Я прилежно училась, принимала заботу своих старших соучеников и дорожила каждым дарованным мне судьбой днём. Если бы я ещё держалась подальше от шисюна Хэ Лунвана, главного героя проклятой книженции, в которой застряла моя душа, тогда, быть может, мне не пришлось бы умирать. Впрочем, меня тошнит от воспоминаний о моей жизни сразу после первого перерождения! Встреть я ту девчонку сейчас – я приказала бы ей никогда не сближаться с шисюном Хэ. И! Никому! Никогда! Не! Верить! Даже учителю, который кажется таким хорошим и заботливым.

Как бы то ни было, я умерла после сорока девяти ударов клинка. Словно в насмешку над всеми моими предсмертными мольбами, меня заставили возродиться в мире всё той же новеллы, сохранив воспоминания вместе с телом. Да, пока я росла на улицах никому не нужной мрачной сироткой, я всё же видела свое отражение в реке да лужах: мой облик почти не изменился. Те же каштановые волосы, каре-зелёные глаза и миловидное личико. Я была худющей и болезненной, и меня жалели. Однажды пожалели до такой степени, что взяли воспитывать. А потом появился Бай Хэпин.

Он не постарел ни на день. Конечно, куда такому талантливому совершенствующемуся постареть! Когда мы встретились на улицах города, он вцепился в мою руку и долго всматривался в моё лицо, не способный поверить своим глазам. Он дрожал: не каждый день видишь собственноручно убитую младшую ученицу. Когда я выдернула руку и убежала, мужчина сумел найти меня и забрал с собой на гору Нинцзин. Как бы сильно я ни упрямилась и ни говорила, что не хочу идти, принявшая меня семья настояла:

– Дурочка, ты разве не понимаешь, что тебе предлагают?

Впоследствии я действительно оценила этакий подарок судьбы.

Бай Хэпин привёл меня в свой дворец на горе Нинцзин, и я узнала, что после моей смерти он больше не брал себе новых учеников. Разумеется, всем оказалось знакомо моё лицо, но, хотя шибо Нин и уговаривал учителя сослать меня в Приграничные Земли и отбыть наказание, заслуженное ещё в прошлой жизни, Бай Хэпин упрямо настаивал на том, что Ли Ляньхуа умерла, а я являюсь уже другим человеком, слишком одарённым, чтобы лишать меня шанса развить свои способности.

Он не только не выгнал меня из школы, заставив всех смириться с моим существованием, но и назначил меня старшим адептом своего дворца. В прошлой жизни мне никогда не суждено было им стать. Старший адепт у дворца мог быть всего один – и становление им приравнивалось к становлению преемником учителя. Старший адепт становился выше всех прочих учеников дворца и получал имя поколения, по которому к нему впредь следовало обращаться. За своё пребывание в этом мире я сменила четыре имени: два детских и два имени в быту, по два на каждую жизнь. Оба взрослых имени мне дал Бай Хэпин. И если своему первому дарованному имени я радовалась, то над вторым насмехалась, хотя и заслужила его потом и кровью. Ну, или медитациями, послушанием, переписыванием и усердными тренировками.