Александра Ибис - Соблазнить учителя главного героя

– У юноши есть задатки, – честно признаю я. – Однако я не уверена, что ему удастся сформировать золотое ядро, начав тренировки в таком возрасте.

В прошлой жизни, попав в тело шестнадцатилетней совершенствующейся ученицы, к двадцати одному году я успела сформировать золотое ядро, но так и не привыкла к нему и к силе, которой обладала, – смерть от Меча Рассекающего Душу настигла раньше. В этой жизни я начала тренироваться в двенадцать, однако к восемнадцати годам по-прежнему находилась на стадии формирования. Цянь Синъюню же около шестнадцати-семнадцати: при должном старании он может добиться успеха, но… мало кто добивается, начав позже четырнадцати.

Учитель кивком показывает, что услышал меня, и почему-то останавливается глазами на ленте, что я продолжаю сжимать в кулаке.

– Что ж, полагаю, твоему развитию пойдёт на пользу обучения другого. Ты достигла тех лет, когда старший адепт может взять себе ученика.

Глаза Цянь Синъюня счастливо загораются, я же резко поворачиваюсь к мужчине, сильнее стискивая несчастную ленточку в пальцах. Принятое им решение никак не укладывается в мою картину мира: я ожидала, что он либо согласиться взять мальчишку к себе в ученики, либо откажет и призовёт найти иной путь, но он… предлагает ему ученичество у меня? Меня, которой едва восемнадцать исполнилось?! Да, на деле, моему сознанию несколько больше, если все три жизни сложить, однако ему-то о моей сохранившейся памяти неизвестно! Мне нужно сосредоточиться на собственных тренировках, на мести, но никак не на каком-то мальчишке!

– Учитель, мне кажется, я не готова… – сглатывая совсем другие слова, произношу я еле слышно.

Бай Хэпин аккуратно высвобождает измятую ткань из моих пальцев и извлекает гребень из складок одежды. Легко и естественно расчесав спутанные боем и ветром волосы, он собирает их в высокий хвост и завязывает так крепко, что теперь точно не распустится.

– Мальчик считает иначе.

Приграничные Земли мы покидаем втроём.

***

Бамбуковая флейта, издав последний жалобный звук, затихает, и я откладываю инструмент, прекратив издеваться над ним и ушами всякого, кто его слышит. Не то чтобы я так уж плохо играла: Ли Ляньхуа, обладательница тела, в которое я изначально угодила, была весьма талантлива, и часть её дарований и страстей передалась и мне. Переродившись снова, я уже была не обязана соответствовать былому образу, однако, оказавшись на горе Нинцзин, получила в подарок от учителя восхитительную флейту, не пользоваться которой было выше моих сил.

Только вот сегодня у меня на редкость паршивое настроение. Игра, как следствие, тоже.

Я едва успеваю открыть свиток с новой техникой для изучения, полученный от учителя утром, как улавливаю звук шагов за стеной и яркий аромат яблок. Лето подошло к концу и пришло время сбора урожая. И, думается, я знаю, кого мне следует ожидать.

Вздохнув с лёгким раздражением, я отрываю взгляд от свитка. Мои предположения оказываются верны: когда двери в покои старшего адепта раскрываются, на пороге стоит Цянь Синъюнь с плетёной корзиной за спиной.

– Учитель, – юноша радостно улыбается и одаряет меня почтительным приветствием. – Я всё собрал.

И так всегда: он управляется с порученными делами быстрее, чем я ожидаю.

– Только одна корзина? – мои брови приподнимаются, выражая сомнения. Яблоневый сад горы Нинцзин славится своей обширностью и плодовитостью.

– Я уже отнёс другие на кухни, – нисколько не обиженный моим недоверием, отчитывается Цянь Синъюнь. – Эта корзина для вас, учитель.

На моём лице застывает, вероятно, донельзя глупое выражение. Принесённых яблок так много, что они едва не вываливаются, – и это мне одной?

Пока я пребываю в недоумении, ученик снимает со спины свою ношу и ставит её в пустом углу комнаты. Не дожидаясь никаких указаний, он наливает мне чая и присаживается за стол рядом. Изучая его поверх чашки, я с некоторой завистью отмечаю, что он куда больше похож на молодого перспективного заклинателя, чем я. Бело-синие одежды адепта сидят на нём дивно хорошо, собранные в высокий хвост волосы блестят на солнце, меч органично смотрится на поясе, а сам он… сияет молодостью и надеждами. Телом он немногим младше меня, но между нами будто бы пропасть. Учителю не стоило отдавать этого мальчика в ученики ко мне.

– Я видела твои тренировки вчера вечером, – отмечаю я, отставив чашку. – Неплохо.

Цянь Синъюнь радуется так, как будто я действительно похвалила его, а не отмахнулась сухим «неплохо».

– Я постараюсь не разочаровать вас, учитель.

«Не могу обещать тебе того же», – мысленно отвечаю я, внешне лишь поджав губы.

– Вскоре я планирую уйти в уединение для совершенствования духа и тела, – сообщаю я, выпив ещё немного чаю. После чего встаю и, подойдя к шкафу, извлекаю из него свиток с первой самостоятельно изученной мною сложной техникой. Вручив её невольному ученику, говорю:

– Тебе следует освоить её к моему возвращению. И уделить больше времени медитациям.

Цянь Синъюнь закусывает губу, словно сомневаясь в чём-то, но кивает.

– Ты свободен, – я взмахиваю рукой, планируя вернуться к собственному обучению. Когда он почти уходит, я вспоминаю о корзине:

– И забери яблоки. Их слишком много для меня одной.

Двери закрываются, и я вновь остаюсь наедине с собой. Я не удивлюсь, если такими темпами мальчишка сформирует золотое ядро раньше меня. Мне следует быть упорнее. Мои успехи, как учителя, никак не помогут мне в исключительно моей мести.

Парящий в покоях яблочный аромат говорит о том, что корзину юноша так и не забрал.

***

Школа Нинцзин не просто так считается одной из лучших в здешнем книжном аналоге Древнего Китая. Выстроенная на священной горе, она вся пропитана светлой духовной энергией, потому прекрасно подходит для духовного развития. Плодородные земли, фруктовые сады, бамбуковый лес, пещеры с источниками… я не считала себя любителем природы, пока жизнь назад не была сражена красотами безмятежной горы. Жаль только, не сумела вовремя увидеть, что кроется за ними.

От воды тянет прохладой, в господствующей в пещере тишине отчётливо слышно звук капель, падающих со свода в озеро. Он должен успокаивать, но, лишь вспомнив лицо Бай Хэпина, проводившего меня в уединение, я раздражаюсь и с силой закусываю губу. Металлический вкус на языке выкидывает меня в реальность.

Несколько глубоких вдохов. Медитация. Спокойствие. Отрешённость.

– А-Няо!

Свалившись с персикового дерева, на котором сладко спала после утренней тренировки, я тру отбитое мягкое место, наблюдая за степенно приближающимся ко мне шисюном Хэ, единственным, кто всё ещё зовёт меня по моему детскому имени, Ли Сяоняо. Бело-синие одежды юноши развеваются на ветру, на поясе нежно звенит колокольчик старшего адепта.