Екатерина Каблукова - Седьмая руна

Не в силах отказать себе в удовольствии Франсуаза ослепительно улыбнулась и подхватила капитана Богарне под руку.

– Почему бы и нет? – достаточно громко произнесла она. – Лекции закончились, а до вечерних занятий еще много времени. Я думаю, капитан, что смогу ответить на все ваши вопросы!

Этьен усмехнулся, прекрасно понимая причину столь поспешного решения и спокойно повел девушку вслед за деканом. Франсуаза, раскаиваясь в своей браваде, попыталась вырвать руку, но полисмаг легко удержал ее, а использовать магию против представителя закона на глазах у всего города, равно как и натравливать Бонни, девушка не решилась. По несчастному совпадению декан с ассистентом направлялись на бульвар Бельенн, излюбленное место прогулок всех аристократов. Идя за ними, Франсуаза обреченно размышляла, как быстро графиню д’Эгре известят о том, что ее непутевая дочь прогуливается под руку с полисмагом.

Идя по улице, Жан-Жак то и дело оглядывался, подтверждая подозрения капитана Богарне. Он вел себя так нервно, что привлек внимание своего спутника. Профессор Копен тоже оглянулся и, заметив Франсуазу, идущую с капитаном Богарне, изумленно приподнял брови. Сделав ассистенту знак остановиться, он подошел к странной парочке.

– Мсье, ох, простите, капитан Богарне…

– Профессор, ох, простите, декан… – позволил себе маленькую месть Этьен.

– Вижу, вы обрели успех там, где многие потерпели поражение… – он кивнул на девушку.

Бонни зарычал, уловив настроение хозяйки, а Франсуаза шумно выдохнула:

– Декан, если вы не заметили, то я тоже здесь!

– Заметил, как и то, что вы явно благоволите вашему спутнику! – парировал тот. – Надеюсь, вы осведомлены, что он незаконнорожденный сын маркиза де Гарне?

Девушка ощутила, как рука под ее ладонью дрогнула. Бросив быстрый взгляд на полисмага, она заметила, что на его щеках играют желваки.

– Мне кажется, декан, или вас это волнует больше, чем меня? – холодно осведомилась Франсуаза.

– Я радею за честь академии! Преподавателю не пристало выставлять напоказ свои отношения, хоть и со стражем закона!

Франсуаза вспыхнула, но промолчала. Это разозлило Этьена еще больше, чем речи декана.

– Если вы радеете за честь академии, то займитесь адептами, которые вчера устроили очередной пьяный дебош! – отчеканил он. – Не думаю, что подобные выходки способствуют повышению престижа Суар де Бонне!

– Адепты устроили пьяный дебош? Где? – изумился декан.

– Дебош устроили в Нижнем куртии, а адепты сейчас в седьмом участке отсыпаются. После того, как напишут объяснительные, можете забрать их! И заодно объяснить, что проститутки – женщины продажные, следовательно за их услуги необходимо платить! Вы хотя бы лекцию проведите на эту тему, а то каждый месяц одно и то же!

Слишком ошеломленный напором бывшего ученика, декан промолчал. Жан-Жак возмущенно пыхтел рядом, зло наблюдая за Франсуазой. Она старательно делала вид, что не замечает его.

Девушку не обманула перепалка, она прекрасно поняла, что хотел сказать декан, ссылаясь на престиж академии. Если Франсуаза хочет остаться работать на кафедре, то о просьбе Жан-Жака провести практикум на кладбище придется умолчать, как и о многом другом.

– Капитан, у меня мало времени, – напомнила она. – И я не желаю выслушивать скабрезные истории о похождении адептов.

– Разумеется. Как пожелаете, мадемуазель. Мое почтение! – полисмаг коротко кивнул декану и его ассистенту, получил в ответ такие же сухие кивки и повел девушку дальше.

Как только они свернули за угол, Франсуаза выдернула руку.

– Простите, капитан, но нам придется отложить обед до лучших времен! Я вспомнила, что у меня есть неотложное дело.

– Неужели? В таком случае, мадемуазель ассистент профессора, мне напомнить вам, что вы так и не дали показания?

Девушка горько усмехнулась:

– Мне нечего вам рассказывать. Я просто проходила мимо и помогла коллеге…

– Коллеге? – Этьен вздернул бровь. – По тому, как вы самоотверженно защищаете этого верзилу, я готов поспорить, что вас связывают более глубокие отношения!

– Это уже не ваше дело! – Франсуаза окончательно разозлилась.

– Мое, если вы покрываете преступника!

С минуту они буравили друг друга тяжелыми взглядами, вызывая негодование прохожих, вынужденных огибать полисмага и его спутницу. Франсуаза опомнилась первой.

– Мы зря спорим, капитан. Я никого, как вы выражаетесь, не покрываю…

Последняя фраза была ошибкой. Она поняла по тому, как сверкнули глаза полисмага.

– Решили научить бастарда хорошим манерам, мадемуазель? – процедил он. – Не стоит! В любом случае жду вас сегодня до шести часов в полисмагическом управлении для дачи показаний! Дорога в мой кабинет вам известна! И позвольте напомнить, что за отказ содействовать следствию вас могут посадить в тюрьму!

Услышав в голосе угрозу, Бонни глухо зарычал, но Этьен щелкнул пальцами, заклинание огоньком вспыхнуло в ладони. Пес прижал уши, но не отступил, готовый кинуться на выручку хозяйке.

– Бонни, прекрати, – приказала Франсуаза. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не надавать наглецу пощечин. – Что же касается остального, капитан, то уверяю, тюрьма для меня будет предпочтительнее общения с вами.

Она развернулась и направилась обратно в студенческий квартал. Бонни смерил полыхающего гневом полисмага презрительным взглядом, демонстративно задрал лапу у ближайшего столба и потрусил за хозяйкой.

Этьен долго сомтрел им вслед, затем смачно выругался и отправился в управление. Дел было слишком много. К тому же капитану Богарне очень хотелось прижать эту заносчивую красавицу, а для этого надо было внимательно изучить имеющуюся на нее информацию.

Франсуаза шла не разбирая дороги. Слезы застилали глаза, а душу переполняла ярость. Она даже не знала, что злило больше: завуалированные угрозы декана или же явные капитана Богарне. Живя в мире, где властвовали мужчины, девушка давно привыкла к несправедливости, но сегодня ее не покидало ощущение, словно на нее вылили ведро помоев. Она опомнилась, только когда оказалась в студенческом квартале с его привычным гамом и вечной суетой.

Сверившись с часами, Франсуаза обнаружила, что у нее полно времени, но возвращаться домой сейчас не имело смысла. Сидеть в одиночестве означало только накручивать себя, все время вспоминая обидные слова, услышанные сегодня, и Франсуаза направилась обратно в академию. Обеденный перерыв еще не закончился, и в коридорах царила благословенная тишина.

Девушка поднялась в библиотеку. Огромное помещение с голубыми стенами и росписями на потолке не пользовалось спросом у адептов в начале семестра, и она легко нашла место у окна. Бонни устроился в ногах, придавив их тяжестью своего тела, но Франсуаза не стала возражать. Сейчас, как никогда, ей нужна была поддержка и пес прекрасно знал это.