Array Бутузова Ирина - Цена свободы

Седой подошел к уже почти калеке, и с трудом оторвал его руку от лица, из уха текла кровь. Ударом я сломал ему маленькую, но очень важную косточку, и теперь жить ему станет намного сложнее, похоже, командир это понял, потому что когда он встал, то черты его лица казались каменными, а губы были плотно сжаты.

– И надо было делать это так жестоко? – сухо поинтересовался он.

– Именно, – кивнул я, – иначе бы ты этими ребятами не ограничился.

– И откуда ты такой взялся? – потер он шею, разглядывая меня из-под лобья, – Идем, поговорим.

Я пожал плечами и последовал за стариком, провожаемый злыми взглядами в спину. Он зашел в комнату и прикрыл за собой дверь, моя спина непроизвольно напряглась.

– Да, расслабься, – командир улыбнулся, что напрягло меня еще больше, – Я оценил! И ребята, думаю, тоже. Шмеля, конечно, жалко, зря ты так, – он тяжело вздохнул, – А с Ржавым будет все в порядке.

В удивлении, мои брови взлетели под лоб, и Седой пояснил:

– Есть тут у нас один доктор, – он хмыкнул и передернул плечами, – Второе-то ухо целое, так что на ноги поставит, но арена ему уже не светит, – он сунул мне в руки тяжелый мешок, – Держи.

Пальцы ощупывали что-то круглое, очень сильно напоминающее монеты, но все же глупый вопрос прозвучал:

– Что это?

И старик ответил, без намека на сарказм или издевку:

– Аванс. И, – он широко ухмыльнулся, – так как ты теперь стал одним из нас, тебе просто придется спустить его на выпивку и шлюх.

Я озадачено почесал затылок, а Седой громко расхохотался.

– Иди, иди. Тебя уже ждут. И это! – он строго посмотрел на меня, – Завтра ко мне, – он махнул рукой и уже мягче добавил, – Хотя бы к вечеру.

Глава 6. Вот мы и встретились.

Руфис.

Я с интересом рассматривал город, хоть и шли мы не самым живописным маршрутом. Рамус же постоянно оглядывался по сторонам и вздрагивал, от моей руки, положенной ему на плечо, он чуть ли не на два метра подпрыгнул.

– Ты чего такой нервный? – удивился я, – И куда мы идем, такими замысловатыми тропами?

– Ну, знаешь?! – шумно выдохнул он воздух, переводя дыхание, – Ты так больше не шути. А идем, – он снова огляделся по сторонам, – в монастырь идем.

– В монастырь? – это было неожиданно, – Не поздно ли тебе в монастырь?

– Ох и дурной ты, – покачал головой очкарик, – хоть и эльф. В женский монастырь!

– Ага, – только и смог выдавить я, и озадачено почесать затылок. Приставка «женский» – лично мне ничего не объясняла.

– Вот тебе и ага, – он остановился у такой же, как и все остальные, серой стены, и зашарил по ней руками. Что-то сухо щелкнуло, и часть стены отошла в сторону. Мелкому хорошо, а я, даже не смотря на стройную эльфийскую фигуру, пролез с трудом.

– А сейчас тихо! – предупредил Рамус, и зашарил себя по карманам. Мое ухо уловило очень приятный звон монет, и я уже открыл рот съязвить, но узкая ладонь доктора легла мне на губы, – Молчи и слушай! Вот, – он сунул мне тяжеленький кошель, – Там чуть дальше и левее, стоит алтарь. Положишь на него мешок, и дождешься, когда его примут, – видя мое недоумение на лице, он пояснил, – Мешок провалиться вглубь алтаря, а голос тебя спросит: черную или белую. Так вот, ты его не слушай, а проси красную, понял?

– Нет, – я совершенно честно помотал головой, а Рамус тихо выругался и уже собрался повторить свою речь, но я перебил, – Про алтарь все понятно, не понятно, зачем ты меня об этом просишь?

– Вот ты ушастый, любопытный какой, – ухмыльнулся очкарик, – ну хорошо, объясняю. Настоятельница монастыря, торгует невинностью, и неплохо на этом зарабатывает, – видя, что я нахмурился, Рамус досадливо цыкнул, – Вот же! Это очень дорого, да, но товар одноразовый, сам же понимаешь? Хотя думаю, ты нахмурился не поэтому. И вот тут начинается самое интересное, – он взял паузу, – я сварил ей зелье, которое вызывает видения, и частично связывает волю. Девушкам кажется, будто они спят, а на утро они просыпаются у себя, и бегут к настоятельнице рассказывать о кошмаре. И, – он хохотнул, – Их вера становится такой незыблемой, а труд таким рьяным…. Ну ты понял, да? И все в выигрыше.

– Ну, допустим, – кивнул я, – но вопрос, почему ты не идешь сам, остался без ответа.

– Ну, – замялся очкарик, – я немного поссорился с настоятельницей, и она сказала, что мне тут больше ничего не светит. А ты человек новый, тебя она обманывать не станет.

– Рамус, – снова вздохнул я, – зачем тебе вообще девушка?

– Вот ты твердолобый, – зашипел очкарик, – Тебя в детстве на пол не роняли? Да, чтобы смягчить, то обстоятельство, что твоя рыжая подруга, в этом смысле свою ценность уже потеряла. Не ты часом к этому руки приложил?

– И нужно было все так усложнять? – огрызнулся я, – Еще и это кольцо нацепил.

– А с какой стати мне тебе доверять? – изумился он, – Все сделаешь, как сказал. Вернемся назад и сниму.

– Да ты вообще никому не доверяешь! – тихо звякнув монетами, я пошел в указанном направление, а следом мне долетело:

– И горжусь этим.

***

Алтарь был старым. Женщина в капюшоне и широком плаще, вздымала к небесам руки, с отчаянной мольбой к небесам, а перед ней был каменный столб, не шире суповой миски. Я, как и было сказано, положил кошель на него, с любопытством ожидая развития ситуации. На самом деле, если бы Рамус мне все рассказал там, я и сам не отказался бы прогуляться, а теперь он добавил еще один пунктик к справедливому возмездию в его сторону.

Что-то щелкнуло и сердцевина столба пошла вниз, утягивая за собой и кошелек. Через некоторое время голос и правда спросил: черная или белая? А я, как и планировалось, ответил: красная. На минуту повисла тишина, потом голос вздохнул, а сердцевина столба вернулась на место, уже без кошелька. Моя миссия была закончена, и я уже собрался уходить, но на алтаре что-то блеснуло. Протянув руку, я ожидал найти там вывалившуюся монету, и жутко удивился, обнаружив золотой перстень. Рассмотрев поближе, я увидел на нем тот же рисунок, что и на треклятом диске старикашки в желтом халате.

– Дождалась, – раздался сверху голос, но другой, не тот, что раньше, а словно шорох сухих листьев на ветру. Перстень словно сам, прыгнул на мой палец, а по статуе женщины прошла глубокая трещина. На мгновение мне стало жутко больно, я скривился и уже хотел закричать, но меня отпустило, а когда я выпрямился, все стало выглядеть несколько иначе. Пожав плечами, я поднес руку к глазам и попытался его снять, но перстень словно прилип к пальцу, да еще и рукав все время мешал. Вообще рубашка на мне сидела так, словно я внезапно уменьшился.

Я резко схватил себя за грудь, и сдавленно выругался. А точнее, выругалась! Потому что я снова стала собой. Скатившись по штанине, на землю упало железное кольцо, оно и понятно, держаться ему уже не на чем. А следом за кольцом, упали и штаны, да и сапоги теперь были слишком свободны. Скинув их с ног, и схватив в одну охапку со штанами, я в панике спрятала все под ближайший камень, заодно засунув туда и кольцо очкарика. Испуганно оглядываясь, пошла ближе к кельям, возможно, там вывесили белье после стирки? Бегать в одной рубашке по городу я бы не решилась. На мою удачу, там действительно висели постиранные робы, я схватила одну, натягивая на себя, и хоть она была еще влажная, но это всяко лучше, чем поношенная мужская рубашка.