Виктория Миш - Маленькое путешествие

Я опять постаралась, чтобы голос не выдавал мои чувства.

– Всё, мам, мне нужно бежать, а то картошка подгорит. Я завтракаю.

– Сейчас же два часа дня, – ужаснулась мама, – разве в Париже не такое же время?

– У меня поздний завтрак, – сквозь зубы прошипела я и отключилась.

Значит, пока меня нет, они скооперировались? Ни за что не поверю, что Лена «случайно» решила прилететь в Москву. Все это было точно подстроено! Но зачем? Чтобы развалиться на моей кровати вместо раскладушки? Чтобы пользоваться моим халатом и вещами? Не слишком ли мелочно?

И вообще, как она умудряется обводить маму вокруг пальца столько лет?!

– Зараза!

Я схватила со столика бокал и залпом выпила вино. Потом кинула его в стену.

Тот разбился на тысячу мелких осколков.

– Дрянь! – следом за бокалом полетело блюдце и тоже разбилось.

Братья высунулись из-за кухонной шторки. Оттуда доносилось скворчание сковородки и приятный вкусный запах. Я бы полюбовалась выражениями их ошеломленных лиц, если бы в этот момент мне вообще было до них.

– Миледи, – попытался что-то сказать Эврар, но я не слушала.

– Скотина! – ругалась я.

Схватила подушки, несколько раз взбила их, представляя перед собой Ленино лицо, а потом с чувством разбросала по гостиной. С навесных полок чуть было не упала ваза – я вовремя успела поймать ее в полете. А вот две статуэтки перехватить не успела.

Как же я была зла! И как только ни костерила эту Леночку! Весьма точно и емко. Охарактеризовала пройдоху так, как не мог никто другой. Потому что только я знала, что она представляет собой на самом деле. Когда запыхавшаяся и раскрасневшаяся повернулась к братьям, кроме шока в их глазах ничего не наблюдалась.

Но я постаралась мило улыбнуться.

– Вы же восстановите все это? – развела я руками.

Пауза.

– Мы умеем только то, что сами разрушили, – тихо произнес Жак.

Обессиленная, рухнула на диван.

Всё. Занавес. Мне конец.

Тигр, все молча наблюдавший с коврика у ванной, издал какой-то булькающий звук.

А я загрузилась еще больше. Ну, надо же так опростоволоситься. Сколько стоят разбитые статуэтки? А блюдце? Расплачиваться евро придется. А у меня итак их мало! Да что же это такое? Как я могла позволить себе так забыться?!

Я не стала бы так театрально истерить, если б в глубине души не надеялась на восстановление.

– Да ладно, миледи, я пошутил, – Жак, подбежавший к дивану, осторожно взял меня за руку, – Сейчас все будет, как новенькое. Но разве не глупо крушить все подряд из-за плохого настроения?

Мне стало стыдно.

– Это не настроение. Это – Лена, – попыталась оправдаться, – Она…

– Лена – это Лена. А вы – это вы. Хранительница наследства мирового масштаба и просто хороший человек. Прошу не забывать, миледи, – очень серьезно произнес Жак.

Братья встали рядом и начали делать замысловатые пассы руками.

Воздух колыхнулся, и вещи возвратились на свои места, целые и невредимые, будто и не разбивались вовсе.

– Значит, я самая невоспитанная из присутствующих здесь дам, – попыталась пошутить, но не вышло.

Рыцари шутки не поняли, переглянулись с таким видом, что, мол, я окончательно спятила. А тигр… Тигр прикрыл глаза и впал в спячку.

– Кормить-то меня будете?

Жак посмотрел с сочувствием, и от этого стало еще противнее. Я так редко устраиваю скандалы, что всегда делаю это не к месту.

Эврар вернулся с подносом чего-то приятно пахнущего, и с гордостью водрузил это на столик.

– Яичница? – попыталась угадать я.

Блюдо, приготовленное на сковороде, только слегка и отдаленно напоминало мое яичницу. Куски вареной курицы, которую я приготовила еще 30 декабря, были смешены с сырными кубиками. Причем, Эврар явно порезал все 400 грамм. Сверху все это было густо сдобрено зеленью. Попадавшиеся темные точки я классифицировала как фасоль, и очень удивилась, что они смогли ее открыть. Консервы, все-таки.

– Для средневековых рыцарей вы очень продвинуты. Как открыли фасоль?

– Она стояла открытая.

Я почувствовала себя последней тупицей, и легонько треснула по столу.

– Точно. Открывала к курице. Ну, что ж, выглядит съедобно. Приступим?

Эврар кивнул и принес еще тарелок. Я смотрела и умилялась. Кто бы мог подумать, что такой суровый шкафоподобный рыцарь может прислуживать за столом? В смысле, помогать.

Жак тоже убежал за стаканами к вину, и я с удовольствием откинулась на диванчике. Кажется, жизнь налаживается.

– Так и будешь смущать всех своими прелестями? – раздался насмешливый голос Эрла.

– У меня нет прелестей, – так не хотелось двигаться, что я прикрыла глаза, притворившись спящей.

– Это, конечно, так, но рыцари смущаются. Оденься.

– Ты мой охранник, а не нянька, – напомнила я.

– Вот именно.

Пришлось вставать. Когда я вышла в своем обычном домашнем платье, все ахнули.

– Дикие люди, – взяла вилку, и, не дожидаясь приглашения, начала есть, – Чему удивляетесь?

– Вам так идет платье, миледи, – восторженно протянул Жак, и мне стало неловко: я нацепила свое любимое сиреневое, застиранное платье с мультяшным мишкой на груди. По большому счету, это ночнушка, а не платье. И уж точно оно не может вызывать столько восторга.

– Хватит шутить, а то аппетит испортится.

Мужчины вздохнули и приступили к еде.

А я тем временем попыталась осознать услышанное от мамы. Меня не было два дня. Я потеряла два чудеснейших дня в Париже. Еще раз взяла мобильник и проверила дату.

– Ну, что за невезуха, – не смогла сдержать стон, – сегодня второе января, а, значит, мне остался день. Один единственный, жутко маленький, день в Париже…

– Сегодня можно куда-нибудь сходить, – предложил тигр.

– В сумерках? – ужаснулась я, – А если мы наткнемся на кого-нибудь?

– Вряд ли, – зевнул Эрл и повернулся ко мне: – Мне нужно отлучиться на пару часов. Позавтракать. Пойдешь со мной или останешься тут? Охрана более, чем достойная.

– Я могу купить мясо в супермаркете, – попыталась найти компромисс.

– Мне нужна определенная еда.

– Свежая?

– С кровью.

Я сглотнула. Нет, такое я искать по Парижу точно не буду. Почувствовав поднимающуюся тошноту, поскорее запила все это вином.

– Я боюсь оставаться тут без тебя.

– Миледи, мы сможем о вас позаботиться, пусть мессир поохотится, – вмешался Жак, а Эврар кивнул в подтверждение его слов, – тем более, вы хотели погулять по Парижу.

Я посмотрела в честные-пречестные глаза Жака и сдалась:

– Ладно, иди, Эрл. А картину с собой забрать не можешь?

– Хорошая попытка, но нет, – в его глазах опять появились лукавые огоньки, – это твой крест.

– Ты знаком с этим выражением? – удивилась я.

– И не только с выражением, – многозначительно улыбнулся он и встал, – Если задержусь, или кто-нибудь появится, зовите Амбруаза.