Лило Грин - Мрачные сказочки Гренлока

– Да… это уже не важно.

– Жду не дождусь, когда вы приступите к работе.

– Это почему?

– Мне нравится ваш изящный ход мысли. Он даже не поймет, что вы ему отомстили.

– Ну… Ах! – я прикрыла ладонью рот, потому что Луки перепрыгнул через забор.

Крики, рычание, кудахтанье и много перьев – вот, чем закончился этот вечер.

Утром я сидела в столовой на стратегическом месте и задумчиво стучала ложечкой по тарелке. В затылок мне било утреннее солнце, а еще оно било Уне в глаз, от чего она щурилась и пыталась слиться с моей тенью. Уна сидела прямо передо мной, закрывая меня от преподавательского стола, так чтобы не было сильно заметно, что я кое-кого высматриваю. Слева от меня примостилась Сэйни, которую больше волновало, как получше припудрить засос на своей шее, нежели ароматный омлет с пряностями и беконом, стоявший у нее под носом. Лично меня волновал только замдекана лорд Кекула, хотя на самом деле огромный кусок торта, сильно не подобающий ситуации, говорил о том, что я переживаю трагическую утрату.

О, не волнуйтесь. С Луки все было в полном порядке. Хохлатку мы с нумом поймали минут через двадцать, а Луки часа через два. Из которых примерно час ушел на поиски и еще час на уговоры слезть с дерева. Луки был исцарапан, но горд. А еще наг, так как хохлатка застала его врасплох, и он не успел подумать о том, как будет возвращаться домой после развоплощения из волка обратно в человека. Не то, чтобы мне не нравилось смотреть на эти окровавленные кубики пресса, но было довольно холодновато, а я, в отличие от некоторых, иногда думала не только о себе. Так что мне пришлось пообещать Луки, что я прям сейчас же пойду жаловаться его папочке на недостойное поведение и без того проштрафившегося отпрыска и его же неоправданный эксгибиционизм. Одного только скользкого упоминания о такой возможности хватило, чтобы моему другу, уязвленному физически и морально, пришлось сползти с дуба.

И тут нум Батист проявил себя истинным героем. Он не стал сдавать Луки в полицию и даже одолжил ему свой халат. Свои боевые ранения Луки залечивать отказался, сославшись на то, что все на нем заживет, как на собаке. Но все же он не мог поднять глаз, так как, ну… понимаете, – курица загнала его на дерево. А вот то, что он собирался нарушить закон, его совесть отнюдь не трогало. Тем не менее, если пойман на месте преступления – изволь ответить. Но и тут нум Батист сделал что-то не по-колдунски рыцарское. Он не только не стал тащить Луки в каталажку, но и предложил отработать его косяк без занесения в личное дело – двухнедельной уборкой в клетках губорогов. Между прочим, нум поинтересовался и о причинах проступка и, дабы помочь Луки в разрешении его конфликта с отцом, подарил ему окаменелое яйцо древнего плющехвоста. Луки так светился от счастья, что даже не расстроился, когда я сообщила ему, что мы расстаемся.

И вот именно поэтому я задумчиво стучала ложечкой о край блюдца с тортом, пока что-то не клюнуло меня в ляжку. Я опустила голову и обнаружила на своих коленках огромный орлиный клюв и два глаза, в которых светилась вселенная.

– О, Дуня! Ну, привет.

Дуня, на самом деле Даниор, это наш университетский грифон, символ, так сказать всего здесь происходящего. Дуню все очень любили, не смотря на склочный характер. Большую часть времени Дуня проводил в столовой, выпрашивая ништяки, или валялся на солнышке на газоне, играя с поливальными фонтанчиками и мешая садовникам делать свою работу. Частенько он устраивал на них охоту, притаившись в засаде меж розовых кустов. Зная Дунино любимое место, садовники старались обходить его стороной. Однако Дуня тоже был стратег, и поэтому садовники у нас часто менялись. Нет, Дуня их не ел, просто пугал. Когда же садовые шалости ему надоедали он переключался на зазевавшихся студентов. Но если вам повезло, и вы встретили Дуню в хорошем расположении духа, можно было не только почесать ему бархатное пузо, но и слетать на купол актового зала.

– Что, перешел на сладости? – я потрепала Дуню по загривку. – Мяса у меня нет, прости, дружочек…

Дуня сварливо порычал, чуть свернув голову на бок, и с намеком уставился на завтрак Сэйни из-под моего локтя.

– А давай ты мне кость плоскозубки, а я тебе кусок бекона? Нежнейшего… свежайшего… – умасливала я.

«Откуда я возьму кость плоскозубки?»

Разумеется, Дуня говорил телепатически, клюв у него для человеческой речи не приспособлен.

– Ну, ты же закапываешь там всякое, – предположила я.

Дуня презрительно фыркнул, уронив слюну мне на юбку. Мысль о нежнейшем беконе сводила его с ума.

«Ррр… ну, не знаю, поищи плоскозубку у того жирного скряги».

Я проследила Дунин взгляд и уперлась глазами в нашего всезнайку второкурсника Круера. Он сосредоточенно поедал гренки, периодически поправляя сползавшие на нос очки, и о чем-то думал. Все дразнили Круера Гарри Поттером, про которого мы знали из дней кино в визире, хотя он напоминал его исключительно очками. А за всезнайство его, видимо, следовало обзывать Гермионой. Впрочем, история про мальчика волшебника быстро всем приелась (мы тут все волшебники, если что, сплошной Слизерин вдоль и поперек), поэтому Круера все чаще звали просто «баяном», уже и не помня откуда пошло это прозвище.

– Думаешь, у него есть? Он же всего лишь второкурсник!

«Да, но его отец занимается древностями. И это я не про миссис Круер, которая, как всем известно, старше супруга на шестнадцать лет».

– Ммм… – я коварно сощурила глаза. – Так, Дуня, весь бекон твой, если достанешь мне кость плоскозубки из тайников этого толстячка. Идет?

Судя по тому, что Дуня обслюнявил уже значительную часть моего одеяния, он был согласен. Так что я, ничтоже сумняшеся, стащила тарелку Сэйни и отдала ее грифону. Сэйни только фыркнула. После вчерашнего есть ей все равно не хотелось, а антипохмельное зелье еще не подействовало.

– Вот он, девочки, он тут! – взволнованно зашептала я. – Да не все разом!

Уна с Сэйни перестали тянуть шеи и сконцентрировали взгляды на мне.

– Ничего у тебя не получится, – мрачно изрекла Сэйни, уксусная кислота делала с ее головой что-то нехорошее.

– Это еще почему?

– Потому что в весенний семестр декана не найти, – поддакнула Уна. – Он же знает, что его постоянно пытаются подловить выпускники, умоляя сменить задание. Взятки, шантаж, мольбы, слезы, сопли…

– Да, но лорд Кекула уж всяко знает, когда тут появляется наш декан, чтобы подписать какие-нибудь бумажки. Моя жизнь висит на волоске! И все мы знаем на чьем! – горестно произнесла я.

Уна с Сэйни прыснули со смеху, чем заработали мое осуждение. В это время Дуня уже управился с беконом и снова сложил свою огромную голову мне на колени. Я потрепала его по загривку.