Марго Никольская - Только не бойся!

– Выходит, есть на свете человек, что прекрасней и меня тебе милей?

– О, ты неисправим! – засмеялась я. – И отлично знаешь, что я не разделяю всеобщей влюбленности женского пола в твою персону. Будь иначе, мы не общались бы с тобой еще лет с двенадцати. – Я прыснула нарочито возмущенно.

На самом деле, я понимаю, что находят многочисленные поклонницы друга в нем. Он обаятелен, умен, харизматичен и предприимчив, имеет прекрасное чувство стиля. Хоть и невысок, но достаточно силен, чтобы таскать девчонок на плече и быть им опорой и защитой. Правда, на короткий срок, очень непродолжительный, но никто же из них заранее этого не знает. Ну и необычная внешность довершает образ парня-красавчика. Но встреть я его даже сейчас, а не в детстве, все равно бы не заинтересовалась. Густав – само воплощение непостоянства, чего не скрывает: при первой встрече с ним ясно, что отношения долго не продлятся, а станут лишь очередной галочкой в списке его достижений. Такого рода связи меня никогда не привлекали, я старомодно хочу влюбиться единожды, а не размениваться на пустяки. А для начала втянуться в учебу в универе, утвердиться там и, лишь пото-ом, где-нибудь на третьем курсе, – обратить внимание не на какого-нибудь, а на достойного парня, с которым мы будем вместе проводить выходные; потом, после окончания… Да, я задрот! И у меня все распланировано! А может и мечтатель, но я так привыкла, и так мне комфортнее, когда все идет своим чередом и по плану.

– Друг, брат, почти сестра… я помню! – усмехнулся Густав. – Конечно знаю, родная моя.

Позавтракав поздним вечером и обсудив последние новости, я распрощалась с Густавом и вернулась к себе.

Домашние уже спали, и, чтобы не нарушать их покой, я легла в постель, хоть и не собиралась спать. Проверила сообщения, два из списка сочла важными: Кэт предлагала встретиться завтра днем, а Лева, солист группы, в которой я играю, сообщал, что они ждут меня завтра в студии к пяти. Прикинув свои возможности, я написала Кэт с предложением пойти со мной в студию: она любит наблюдать за нашими репетициями, а в перерывах мы сможем пообщаться. Кэт ответила неожиданно сразу, что заедет за мной в четыре. Видимо, тоже еще не спала. Подумав, я не позволила себе спросить у нее, не хочет ли она мне что-нибудь рассказать. Во-первых, я выдам Густава. Во-вторых, возможно, поставлю подругу в неловкое положение. Дождусь, когда сама будет готова поделиться новостями.

Я отложила телефон и уставилась в потолок. Сна ни в одном глазу. И тишина давит. Обычно я засыпаю под едва уловимый звук работающей посудомойки. Сегодня я припозднилась, и машина, успев доделать свое дело, уже ушла на покой. В отличие от меня.

Поразмыслив, я решила, что, если приму душ в дальней ванной комнате, не разбужу родителей.

Поток горячей воды легко справлялся с бодростью, медленно, но верно я расслаблялась, предаваясь воспоминаниям. Как бы я ни старалась не думать о нем, он не покидал моей головы. Нет, я не стану называть его Грэгом даже в мыслях, потому как точно знаю, что это имя совершенно не его и ему не подходит… Волосы еле намылились, предстоит еще прочесать их завтра, без волшебного эликсира с такими колтунами точно не справиться… Не буду думать о нем больше, пообещала я себе и намеревалась обещание сдержать. Я вернулась в действительность, у меня нет времени на мечты и полеты в облаках, предстоит последняя неделя в родном городе, и еще многое необходимо успеть.

Горячий душ ли подействовал или вновь нахлынувшая усталость, но едва моя голова коснулась подушки, как я заснула.

* * *

Участницей группы мне посчастливилось стать сразу после выпускного концерта в музыкальной школе, куда Лева пришел специально, чтобы оценить конкретно меня. Его предложение малость шокировало и не совсем умещалось в мой график. Однако мама была в таком восторге от этой идеи, что я не решилась ее огорчать. С тех пор прошло два года, и я очень благодарна маме за то, что она повлияла на мое решение тогда.

В группе я единственная девчонка, что не редкость, если солистка, но это не про меня. Я девчонка-гитаристка, еще и с внешностью десятилетнего переростка, в группе довольно зрелых парней. Сей факт заставляет меня готовиться к встречам с ними больше, чем я обычно это делаю, выбираясь куда-либо. Может, это глупо и незрело, но… видимо, так и есть. Тем не менее опаздывать я люблю еще меньше, чем появляться на репетициях ненакрашенной. Спешно влезая в любимые брюки-афгани, в которых я чуть менее дрыщ, чем обычно, и белую майку, чтобы подчеркнуть загар, я заметила маму, стоящую на пороге моей спальни. За ее спиной виднелась гитара, заботливо упакованная ею в кейс.

– Прихвати косуху: погода так и не наладилась. – Я поняла, что мама располагает временем, чтобы проводить меня. – Отлично выглядишь! Рост налицо…

– Издеваешься?!

– Ничуть! А в чем дело?

– Не успеваю! Глаза даже не подвожу!

– О! Когда ты это прекратишь? У нас порода такая, Иа. Посмотри на меня! Мне до сих пор тридцати даже не дают.

– Чудно, мамуль! – Я проскользнула мимо нее к выходу. Мама последовала за мной до прихожей. – Тебе вообще можно не париться: твои радиослушатели не заметят, даже если ты в пижаме будешь вещать.

– Нас снимают для ютюба теперь!

– Ты меня поняла! Да, и до старости у меня еще це-елая вечность. К тому же сомневаюсь, что когда-нибудь вообще состарюсь. Не знаю: или к тому времени изобретут эликсир вечной молодости и я буду в числе разработчиков, посему у меня будет доступ к нему, или умру молодой… Не знаю! Но старой себя представлять даже не хочу. – Я взяла у мамы сумку с курткой, наспех чмокнула усмехающуюся ее и была такова.

Выйдя из подъезда, сразу пожалела, что не прихватила резинку для волос: сильный ветер мгновенно запутал несобранные волосы.

Машина Кэт уже стояла у ворот.

Черная новенькая «Ауди ТТ», ласково именуемая подругой Тотошкой, встретила ее, обернутая белой лентой, прямо у дома в ее девятнадцатый день рождения. Я присутствовала при этом и, мягко говоря, совсем не ожидала такой реакции от подруги, а то и опешила. Тогда я поняла, что моя бесстрастная, всегда рассудительная Катюша до сих пор крепко держала свои эмоции в узде. Многие годы подруга занималась карате, что не могло не сказаться на ее характере, самодисциплине, манере поведения. Каждое свое достижение, любые победы, даже те, к которым она шла долго и упорно, она принимает, не проявляя особых эмоций. Больше как должное, как результат, к которому она стремилась, и по-другому быть просто не могло. И вот она настоящая, действительно не ожидавшая от матери-одиночки такого подарка, прорвалась наружу. Скакала, визжала, обнимала всех, вплоть до проходившего мимо деда, который нельзя сказать что был не рад.