Александра Ибис - Дочери Хозяина Теней

– Девочки, вы потерялись?

Подскочив на месте, я резко оборачиваюсь и упираюсь взглядом в чужие длинные стройные ноги. Сглотнув, я высоко задираю голову, но у меня не получается рассмотреть лицо внезапного собеседника-великана ровно до тех пор, пока он не преклоняет колено, как рыцарь.

– Ох, – изо рта сестры вырывается поражённый вздох. Я её понимаю.

Чёрные непослушные волосы обрамляют красивое молодое лицо незнакомца. У него молочно-белая кожа, словно он совсем не восприимчив к палящему солнцу, зелёные глаза, прямой нос и такая мягкая улыбка, что будь я постарше, у меня бы сердечко чаще забилось. Мужчина не кажется страшным, но внешность обманчива, нам ведь с сестрой всё же не совсем-совсем семь лет!

Я встряхиваю головой, отгоняя наваждение, и мой хвост покачивается на свету.

– Это же… – незнакомец чему-то удивлён, он протягивает руку, словно зачарованный, но, увидев, что мы с сестрой пятимся, резко её одёргивает. – Я прошу прощения, юные леди. У вас очень интересный цвет волос.

Тааак… пошли странные комплименты. Анита опасливо оглядывается, я же стараюсь не отводить взгляда от мужчины.

– Обычный, – буркаю и жду, что увидев проявление недружелюбия с нашей стороны, незнакомец отстанет. Не станет же он что-то делать на переполненной народом площади?

Но он так и сидит перед нами на коленях.

– Должно быть, я вас напугал, – вдруг понимает он и, склонив голову, представляется: – Сэр Клод Лоял, рыцарь герцога Колденхарда. Доводилось ли вам слышать о герцоге Колденхарде?

Анита дёргается. Крайне восприимчивая, она-то сразу вспоминает о том, кто такой герцог Колденхард, а вот я не соображаю, пока она не произносит:

– Вы рыцарь Хозяина Теней?! Извиняемся, если проявили грубость!

Хозяин Теней? Постойте, тот самый Хозяин Теней, которым нас пугали на ночь воспитательницы? Единственный маг в империи, обладающий способностями повелевать тенями? Сильный, быстрый и смертоносный, подобно чудовищу?! Этакий здешний Тёмный Властелин?!

– Да, мы извиняемся! – после щипка со стороны Анни, спешно добавляю я.

– Но вы же ничего не сделали, – рыцарь пребывает в недоумении, но недолго: – Но, если вы чувствуете себя виноватыми, не откажетесь от угощения? – он кивает в сторону кафе.

Аниту начинает трясти. Я же… настороже. Непонятно, что страшнее: отказать рыцарю единственного герцога империи, мужчине явно благородного происхождения, или согласиться? Незнакомцы, желающие угостить детей, ничего хорошего не несут. Вот уж… сбежали от сутенёра непонятно к кому!

Внезапно рука Анни очень крепко сжимает мою, а потом она тянет меня в толпу. Я плетусь за ней следом, поражённая её внезапным шагом.

– Стойте! Подождите! – кричит рыцарь нам вслед, но мы с сестрой упорно проталкиваемся через толпу, пока не оказываемся на другом конце площади.

Анита утягивает меня в проулок и тяжело дышит.

– Давай вернёмся?

Я смотрю на неё и уже не могу сказать однозначно, что это плохая идея. Может, Мэри не позволила бы нас никому отдать? Хотя, что может воспитательница против хозяина приюта?

– Из огня да в полымя, – вздыхаю я, прислонившись к стене. – И чего этот рыцарь от нас хотел?

– Даже думать не хочу! – отрезает близняшка и тут же себе противоречит: – А вдруг он хотел отдать нас Хозяину Теней? Он же чёрный маг, да и герцог к тому же, мало ли, что он делает с детьми… Не зря нас им постоянно пугали!

– Да ну… вряд ли всё настолько плохо, – сомневаюсь я. – Родственнику императора, конечно, могут многое спускать с рук, но не всё же…

– Так потому этот сэр Клод и хотел привести ему потерявшихся детей! – припечатывает Анита.

Я вздрагиваю:

– У тебя слишком богатое воображение.

– А ты слишком беспечна!

Напряжённость момента внезапно разрушает протяжное урчание моего живота. В приюте уже должно быть время ужина. Анита хмыкает.

– Вечно ты о еде думаешь.

– Я же ничего не сказала! – возмущаюсь я и стукаю её кулачком по плечу.

– Девочки!!! – знакомый голос и обычно мягкие руки крепко хватают за плечи. – Вот вы где, негодницы! Мы вас все обыскались!

Мэри, в своём чёрном платье воспитательницы, в котором наверняка даже вечером жарко в такое тёплое лето, хватает меня и Аниту за крохотные ладошки и сжимает, как в тисках. Она никогда так раньше не делала.

– Вы хоть представляете, как заставили нас волноваться?! – отчитывает она, выводя нас на площадь и практически таща за собой. – Не ожидала подобного от вас! Вы меня очень, очень разочаровали!

– Мэри, мы… – пытаюсь вставить слово я, напуганная и немножко чувствующая вину.

– Воспитательница Мэри, Алесса! – шикает на меня девушка. – Где твоё воспитание?

От неожиданно резкого тона Мэри я прикусываю язык и переглядываюсь с Анитой. Она прикладывает указательный палец свободной от хватки руки к губам.

Через десять минут нас вталкивают в комнату на третьем этаже приюта и запирают дверь на ключ. Другие дети за нашей спиной, выходящие из столовой, перешёптывались, пока нас вели туда. Никогда прежде мы не попадали в комнату наказаний.

Комната наказаний маленькая и тёмная. Здесь есть окно, но оно закрыто тканью, прибитой к нему, и пропускает очень мало света. Стоящие у стены в ряд кровати занимают почти всё пространство комнаты. Здесь ни игрушек, ни стола, ни книг, ни фонаря или лампы, чтобы попавший сюда сидел в тишине и думал над своим поведением.

– Ужином нас явно не покормят, – вздыхаю я, сползая на пол по деревянной обшарпанной двери за спиной.

– Хватит думать о еде! – Анни присаживается передо мной на корточки и тычет пальчиком мне в складку между бровями.

– Но я есть хочу! – хнычу я.

– Я тоже! Но… – Анита прикусывает губу. – Как думаешь, хватит сил содрать? – она кивает на ткань на окне.

Я мотаю головой:

– Нет. Ткань плотная, тяжёлая, прибитая. И окно не открывается. Даже если разобьём стекло, спуститься вниз не сможем: ни балкона, ни карниза.

– Так ты-таки подумала об этом!

– Конечно! По-твоему, я только о еде думать способна?! – лёгкий удар моим кулачком приходится сестрёнке в лоб. – Да и разве ты не хотела вернуться?

Анита одаряет меня злым взглядом и молчит.

– Анни? – выдавливаю из себя спустя вечность молчания.

– А? – откликается близняшка.

– Даже если нас всё-таки продадут, возможность сбежать должна подвернуться. Нам ведь семь лет. Мы сейчас бесполезны.

– Тут наверняка есть извращенцы!

– Да я тебя успокоить пытаюсь!

– А ты не пытайся!

Мы снова погружаемся в давящую тишину, нарушаемую лишь редким урчанием наших животов да звуком дыхания. Как вдруг!..

Анита подскакивает на ноги и подбегает к окну, хотя через него ничего и не видно. Прикладывает к нему ухо.