Юлия Эфф - Марой и хранители

С минуту ничего не происходило. Арман готов был плюнуть на придурковатого путешественника и выйти наружу, как вдруг на душе разлилось спокойствие и безмятежность. Глаза на миг прикрылись, чтобы не помешать сознанию погрузиться в блаженство. Лица коснулась воздушная по-летнему тёплая волна, и Арман открыл глаза.

Вокруг северянина горел огненный круг, а маг сидел внутри, растирая подошвы ног. Заметив взгляд, поднялся, перешагнул пламя, услужливо опустившееся перед хозяином:

– Часа два хватит, чтобы немного прогреть. Закрыть бы ещё вход воздушным пологом…– задумался, потирая мочку уха.

Арман покачал головой, выругался про себя, но выполнил просьбу и подтолкнул Рене в тёплую спину:

– Иди уже, хватит! Навёл порядок.

Шум воды заглушил ворчание северянина о том, что всё-таки неплохо было бы привезти сюда сена.

У своих сваленных вещей Рене, громко отбивая зубами дробь, стянул мокрую рубашку, натянул на голый торс холодную, но сухую котту. Левая рука и плечо были полностью покрыты рисунком. Что было изображено на нём, Арман не успел рассмотреть, да и не особо желал. Посетовал на собственную глупость: северянин хоть и промёрз, но сейчас переодевался в сухое, а значит, быстро согреется, тогда как меховой плащ на Армане впитал в себя всю воду, что лилась сверху во время передвижения по волчьей тропе. О вымокших сапогах и думать не хотелось. Водная и воздушная маг-силы лишь немного вытолкнули из одежды воду, однако не полностью. Вернер бранился, и Арман осадил беспокоящегося слугу:

– У де Венеттов высушат, ехать недолго.

Полностью одевшийся северянин протянул руку:

– Благодарю за помощь, – ухватился за мокрую холодную руку, пожал своими горячими пальцами и задержал рукопожатие, согревая и будто бы немного передавая тепла во всё тело, об этом Арман догадался позже. – Давай плащ, подсушу.

Но Арман отказался от услуги, которая могла занять время. Тогда северянин легко поклонился обоим – господину и его слуге – и направился бодро к дороге, обозначенной растущими вдоль неё редкими деревьями. Арман свистнул вдогонку:

– Эй, куда тебе надо?

– Туда! Я как-нибудь сам, – парень неопределённо махнул рукой на восток, в сторону графства Делоне.

– Вот чудик! – Арман в который раз неодобрительно цокнул, вставляя ногу в стремя.

Мокрый плащ был снят и свёрнут. И юноша поехал налегке, невольно поймав себя на ощущении внутреннего тепла, будто только что прогрелся у жаркого камина и теперь остывал на терпком морозе. Впрочем, оба всадника через минут пять быстрой езды уже въезжали во двор соседнего замка, так что для Армана опасность превратиться в льдину миновала.

Рене торопился. От водопада до замка Делоне на санях быстрая езда занимала минут семь-десять, а пешком должно было уйти не меньше часа. Он так посчитал и оказался прав. Можно было сделать так, как планировал, – сказать Вернеру заветную фразу, и слуга мигом отвез бы к сирре Элоизе. Но вмешался Арман, которому не хватило ума расстаться на время с плащом, а отпускать его, вымокшего и одного, в связи с недавними событиями, было опасно. Потому ответил на вопрос неопределённо: «Туда!»

Нет худа без добра, зато так можно было спокойно переварить встречу. При одной мысли о том, что Анри со своим инквизиторским чутьём мог узнать перевоплощённую Мариэль, холодело внутри до температуры ледяных камней у водопада. Слава Владычице, первое знакомство прошло относительно удачно. А дальше дело за сиррой Элоизой.

Пройдя мост, Рене спустился к излучине утолить жажду. В надвигающихся горных тенях река была не такой приветливой, как днём из окна повозки. Внезапно накатило дежавю. Заснеженный берег показался знакомым.

Это было то место, которое показывал Вестник. Здесь должно было свершиться пророчество – убийство единственного наследника графов Делоне. «Оно?» – Рене приложил правую ладонь к левому предплечью, и метка Вестника согласно заныла.

Пить расхотелось. Юноша вернулся на дорогу и ускорил шаг: слишком быстро надвигались вечерние тени.

*****

После излучины дорога к замку начинала набирать высоту, дважды делала вираж вокруг фигурной горы и забиралась у ворот так высоко, что с западной сторожевой башни можно было обозреть большую часть окрестностей Лабасса.

По семейной легенде, замок был построен одними из Старших Основателей – супругами Белой Помаванкой и Белым Речником, второй из них заслужил милость тем, что издалека носил воду Владычице для омовения. После оглашения официального статуса Люмерии, Речнику предложили выбрать территорию возле любого понравившегося водоёма. Как ни странно, (опять же, по легенде) Речник отказался от почётного места у ирминсулиума Владычицы и перебрался на малолюдный гористый север, где брала своё начало Лония, дающая на жизнь большому пресному озеру благодаря своим многочисленным притокам.

Это озеро сегодня лишь с западной и северной стороны принадлежало Делоне, потому что его южный берег был выкуплен пять веков назад сиром Алтувием Трасси. Восточный же берег озера упирался в горную цепь, за которой заканчивалась Люмерия и начиналась территория виердов, дикого народа.

Таким образом, де Венетты на своей щедрой долине производили вино, овощи и два вида фруктов, в том числе пуар, из которого получался нежный сладковатый аперитив пуаре.

Де Трасси, имеющие в своём распоряжении как озеро, так и лес, и долину, разбогатели на экспорте шерсти, льна, зерновых, а также имели огромные загоны для лошадей самых разных пород, ценящихся любителями верховой езды. Пара личных лавок на Королевской торговой площади Люмоса и вовсе делали это лабасское семейство самым богатым.

Скромная экономика Делоне выживала за счёт поставок рыбы, шерсти найл (одомашненных коз) и мускатного горного ореха нукса, рассеянного по горам супругой Белого Речника, Помаванкой, с помощью послушного ей ветра. Кроме того особый сорт хвойного кустарника, сибриуса, растущего здесь повсеместно, признавался съедобным и даже лечебным для домашнего скота.

По весне масштабно обрезали молодые ветки сибриуса, сушили, затем перемалывали и добавляли в корм растущего молодняка. За лето неприхотливый сибриус снова набирал листовую массу и до следующей весны накапливал полезные вещества. Тем не менее, скот охотно поедал его и зимой. Возможно, потому что не вся территория графства была захвачена скалистой породой, а ближе к озеру и вовсе имелась небольшая долина с деревенькой, здесь повсеместно можно было встретить самостоятельных найл, забравшихся на гору или скромно пасущихся в низине без видимого присутствия хозяина.

Не исключено, что именно благодаря этой свободно гуляющей пище здесь поселились хранители – серебристые волки, аргириусы, наследство виердов, отступивших за горную цепь после того, как свет Владычицы осветил собой территорию, названную Люмерией…