Елена Кочешкова - Шут. Книга III

– Кто еще знает?

– Торья…

– Что ж, – промолвил Руальд. – У меня давно было желание сместить нашего министра безопасности. Пожалуй, я все-таки позволю себе это удовольствие. Поскольку на его месте мне нужен человек, который сумеет внушить всем – ты слышал? всем! – что Фарр – мой сын! Я не отдам тебе его. – Король уже вполне пришел в себя и теперь был почти спокоен, собран и решителен. – Раз уж у меня не может быть другого наследника, пусть будет этот мальчик. Я люблю его. – Он замолчал ненадолго. – А ты… если ты еще хоть где-нибудь ляпнешь то, что я узнал здесь… Пат, я тебя убью наверняка.

1

В храме было тихо, пусто и темно. Только одинокая лампада у алтаря разгоняла густой сумрак. Да еще невысокая свеча в руке у Шута. Он стоял перед ликами богов, неотрывно глядя на лепесток пламени, что колыхался от невидимых сквозняков. В этот час никто больше не искал милости высших сил, обитатели Внутреннего города давно спали.

Капля воска скатилась со свечи и поначалу больно обожгла ладонь, но уже спустя мгновение утратила свой жар, застыв прозрачной чешуйкой на сгибе большого пальца. Шут отвел глаза от огня и машинально подцепил ногтем восковую пластинку.

Он не боялся боли. Ему казалось, страдание тела – ничто по сравнению с муками души. И если уж быть до конца честным, Шут даже хотел, чтобы оно страдало. Ему хотелось увидеть кровь на своем лице… Быть может, эта боль принесет избавление от невыносимого чувства вины и стыда.

Он понимал, что оставаться при дворе немыслимо. Руальд не желал больше ни видеть, ни слышать своего бывшего друга. Оно и не удивительно.

Всего три дня прошло после их «беседы», когда король чуть не пришиб Шута. Всего три… Будто пропасть между тем, что было, и нынешним сбывшимся кошмаром. Судьба словно смеялась над ним: сделав круг, она снова бросила Шута в ту же точку, откуда все началось год назад. Снова едкая усмешка Торьи, немилость короля, необходимость быть с ним рядом и невозможность оставаться на своем месте. Вот только идея надеть платье служанки более не представлялась Шуту разумной. Эту роль он отыграл… А новой не выдумал.

Еще одна капля воска стекла по свече на руку, обожгла мгновенной болью.

Нет, Шут никогда не был особенно набожным. Детство, проведенное в монастыре, наложило особый отпечаток… Но теперь он искал любые пути, чтобы хоть как-то найти себе прощение. Конечно, про обычную церемонию покаяния Шут и не думал: он прекрасно понимал, что все эти ритуалы созданы исключительно для успокоения совести, а на самом деле имеют не больше смысла, чем разговор с ветром или небом.

Никакой священник не сумеет отпустить вину, если душа полна ею до краев.

Именно поэтому Шут пришел в храм глубокой ночью, когда спала даже старая настоятельница, известная своей бессонницей. Он не хотел ничего говорить ни ей, ни любому другому монаху, но, стоя перед ликом божественной Троицы, с удивлением почувствовал то, на что не обращал внимания в детстве. В храме обитала Сила. Особая, ничуть не похожая на магию Ваэльи или колдовство Кайзы. Шут не знал, можно ли ее как-то использовать, но у него и не было такого намерения. Его просто завораживал этот поток чистой гармонии, исходящей от божественных ликов, он словно бы и самого Шута делал чище.

«Матушка… Небесная защитница… – мысли его были сбивчивы, как у влюбленного подростка на первом свидании. – Прошу тебя, помоги! Не оставь меня одного, не оставь меня во мраке…»

Много лет назад в его голову вбивали сотни молитв и песнопений, но Шут никогда не считал их лучшим способом общаться с богами. В своих мыслях он редко обращался за помощью, полагая, что Небесный Отец и сам знает, когда нужна его защита, а Матери известны все желания Шута. И незачем тревожить их понапрасну. Но иногда, в самые трудные мгновения, он все же взывал о милосердии…

Где-то далеко в глубине храма скрипнула тяжелая дверь.

Шут вздохнул и отошел от алтаря. Ему не хотелось ни с кем встречаться. Оставив свечу на высоком короде, он незаметно канул в темную арку галереи, окружающей главную молельную залу. Все храмы чем-то похожи меж собой… И каким бы невеселым ни было детство Шута, а запах лампад и гулкие коридоры с неизменными фресками все равно оставались для него родными. В любом храме он чувствовал себя уверенно и мог бы с закрытыми глазами найти и кабинет настоятеля, и колокольную башню, и, уж конечно, кухню. Почти на ощупь Шут пробрался к выходу – не главному, а для самих монахов – и оттуда через внутренний храмовый двор выскользнул на одну из улочек города.

В этот глубокий ночной час Шут казался бесплотной тенью, призраком. Он шел, обходя фонари, укрываясь в самых темных проулках. Непонятное чувство тревоги глухо стучало в висках: «Будь осторожен, будь осторожен…» Шут и сам не знал, откуда оно взялось, но предпочитал не проверять. Чутье еще ни разу его не обмануло.

Шел он во дворец. Беседа с богами, увы, не обернулась чудом: Шут по-прежнему не имел ни малейшего представления, как жить дальше и что делать. Но больше ему некуда было возвращаться.

Солнечный Чертог давно стал для него домом.

Впрочем…

Он внезапно сбился с шага. Следом за мыслью о доме пришла другая, и Шут даже удивился, как она не посетила его раньше.

Храм. Маленькая община при королевском дворце. Мать настоятельница очень хорошо знала господина Патрика. Она не отказала бы ему в приюте. Эта женщина всегда говорила, мол, побойся богов, мальчик, разве можно так жить! А теперь у него достаточно поводов, чтобы укрыть за раскаянием нужду оставаться рядом с королем. Конечно, это вызовет большие толки среди обитателей Чертога, да и всего Внутреннего Города… Вот только разве Шута испугать слухами?

Нет, монахом становиться он не хотел. Это все-таки серьезный шаг, уже не игры в маскарад. Зато с послушника взятки гладки: тот, кто не приносил обета верности богам, имеет право вернуться к мирской жизни. А Шуту вернуться нужно было обязательно. Где-то очень далеко, на белокаменном острове, его ждала любимая. И еще не родившийся сын.

«Это ведь ненадолго, – успокаивал он сам себя. – Я только придумаю, как найти этих… в масках. И пусть потом Руальд делает с ними, что захочет. А я вернусь в Брингалин. Начну там новую жизнь, в ученики к Ваэлье подамся, буду лечить людей…»

Как ни крути, а идея с храмом была хороша. Стоило обдумать ее получше и не затягивать с решением.

– Господин Патрик! – мальчик-паж с невероятно серьезным лицом догнал Шута возле самых дверей библиотеки, куда тот решил наведаться сразу после позднего завтрака, больше походившего на обед. Цвета одеяния пажа выдавали принадлежность к весьма высокородному дому Кригом. – Господин Патрик, леди Дана изволит видеть вас!