Константин Фрес - Ловец сбежавших невест

– Вы ее уничтожили, Энди! – прокричал Генри. – Бомбу! Невеста Короля хотела взорвать весь дом, уже и фитиль подожгла! Ах, как вовремя вы велели вашему мешку ее проглотить!

– Ах, да, – слабым голосом произнесла я, чувствуя дурноту. Мешочек хныкал и жаловался на разошедшийся шов. Что ж, мы оба получили урок на всю жизнь. Не все то бусина, что круглое…

– Надо же, как изобретательно вы применяете свои дамские штучки! – восхитился Генри. – Подумать только, спасти все от взрыва при помощи простого жадного мешочка, какой найдется в любом доме! Какая вы находчивая! Нет, я определенно верю, что вы лучший агент!

– Здесь, вероятно, их логово, – произнес священник, оглядывая дом, полускрытый черными ветвями кустарника. – Тех, кто морочит головы девушкам. Надо быть осторожнее… Быть может, там кто-то притаился?

Под порывами ледяного ветра мы обогнули дом и с трудом нашли вход. Над крыльцом, поскрипывая, висел мутный фонарь, освещая ступени и дверь, крепкую и надежную, как в хранилище банка.

Священник ударил в нее ладонью, но что толку стучать, если все равно не откроют? Он снова выругался, а вот Генри не стал упрашивать хозяев этого места, чтобы они впустили его и сдались. Он всего лишь положил свою руку на мокрый от дождя косяк, и по крашеному дереву побежали с треском морозные узоры. Дверь похрустывала и поскрипывала, леденея. Скоро холод добрался до замка и тот лопнул, разорванный морозом. Генри легко толкнул дверь – она отворилась, и Ловец шагнул в темный холл, по длинному лунному, мертвенно-белому квадрату на полу.

Мне сразу же не понравилось это место. В скудном свете фонаря, который священник снял у входа, я с трудом разглядывала обстановку этого дома, но она казалась мне вульгарной и кричащей, как закулисье дешевого цирка. Крашеные перья, яркие обивки мебели, позолота, карты, рваные дамские перчатки… И запах. Тут стоял приторный, отвратительный, тошнотворный запах, запах пота, запах горячих немытых тел… и интимный, насыщенный интимный запах – тоже.

– Публичный дом! – произнес священник с отвращением.

Однако, откуда священнику известно, каково в публичных домах?!

Генри встряхнул пальцем, холодный синий огонек сорвался с его ногтя и прыгнул во тьму, отыскивая фитиль свечи. Он нашел свечу быстро, и запрыгал с канделябра на канделябр, наполняя комнату призрачный голубоватым светом.

А там!..

Я даже закричала, кинувшись Генри на шею безо всякой опаски, позабыв о смертоносной магии, заключенной в его руках. О его вампирских клыках я тоже не думала и накрепко зажмурилась, потому что увиденное был в сотню раз хуже, чем в лавке мясника. Лучше умереть, будучи насквозь прошитой его могильным холодом, чем это…

Девушки.

Полностью обнаженные девушки.

С кляпами во ртах.

Прикованные к стенам железными кандалами и ошейниками. С серыми изможденными лицами. С потухшими, почти неживыми глазами. С задранным вверх и разведенными в разные стороны ногами. Так, что все интимное, все стыдное просто было выставлено напоказ.

Одна была приколочена высоко, над каминной полкой. И любой джентльмен, которому вздумалось бы подойти к огню, обсушиться и погреться, мог видеть прямо перед своим лицом это . И потрогать, думаю, тоже мог. И не только.

Он мог сделать все, что ему вздумается. И затолкать в бедняжку все, что ему хочется – вся каминная полка была уставлена всякими бесстыжими предметами.

Девушка, прикованная к стене, молчала. Она только втягивала воздух часто-часто, сжимала зубами изгрызенный кляп и всхлипывала. Ее лицо совершенно распухло от слез, и магии в ней не было ни капли. Ведь все, чтобы отнять у нее магию, с ней было проделано неоднократно, насильно, грязно и страшно.

Магия пресвятая! Это ведь и я могла оказаться на месте этих девушек! Это такую судьбу мне готовили те, кто продал мне этот золотой билет! Эта страшная старушенция, глядевшая на меня хитрым прищуренным взглядом – она знала, куда меня утащат ее сообщники, и что со мной сделают…

Они знали, они все знала, и все равно хотели сделать о мной это…

– Магия пресвятая! – вскричал священник гневно и яростно.

Его крик перерос в мощный рев, всколыхнувший воздух и сбивший холодное пламя со свечей. Ярко-белый свет залил, ослепив, всю комнату, весь дом, и последнее, что я увидела, были распростертые в благословении белоснежные крылья…

Ну, отлично! Священник не просто священник – он еще и Инквизитор. И, судя по силе, не самого низкого ранга. А скорее, наоборот – очень высокого. Только я, убегая, могла напороться разом на пару Ловцов и Инквизитора, который имел полное право наложить на меня суровое наказание за побег!..

Впрочем, увидев то, что творится в этом поганом доме, я готова была принять любое наказание из его рук. И вели он мне сейчас громовым голосом – покайся и выйди замуж за сэра Перси! – я б вышла.

Но ничего такого он не велел.

Свет его, подобно утреннему туману, рассеивался, утекал, и когда я насмелилась раскрыть глаза, ничего страшного в комнате уже не было. Был тусклый свет, были грязные, дешевые, обшарпанные обои с облезлой фальшивой позолотой, была потертая мебель и поломанные перья.

И девушки в длинных белых рубашках из самого простого полотна.

Инквизитор освободил всех разом, одним взмахом своих крыльев. Несчастные были спасены из постыдного рабства, аккуратно расчесаны, свежеумыты, одеты, усыплены и уложены рядком на вытертом ковре. Спеша защитить их, Инквизитор разыскал какой-то плед, брошенный на диване, и накрыл их, сонных, скрывая от посторонних глаз. Точнее, от нас с Генри. Он не хотел, чтобы даже мы их видели. Не хотел, чтобы запомнили их черты. Не хотел, чтобы в нашей памяти отпечатался их позор и унижение.

– Надо вызвать сюда полицейских и лекарей, – произнес Инквизитор, покончив с хлопотами. – Их всех надо отправить по домам. Я… м-м-м… очистил их и уничтожил их память. Они будут думать, что их заставляли работать, били и плохо кормили. Это все, что я мог сделать для них.

– И этого не мало, – ответил дрожащим от злости голосом Генри. – О, добраться бы до мерзавцев, что делают такие вещи!..

– Представляю, – хриплым голосом произнесла я, кое-как высвобождаясь из объятий Генри, который, к слову, отпустил меня неохотно, – в каком смятении была Ее Высочество, увидев это… Не потому ли она хотела все это взорвать?

– Смятение?! – яростно выдохнул гневный, прекрасный белоснежный Инквизитор. – Да это меньшее из наказаний, которое ей положено! Вы что, не поняли до сих пор? Она шпионка! И она с ними, с этими негодяями! С теми, кто помогает скрыться беглым невестам – и вы видели, куда именно исчезают эти девушки! Вот почему после побега их никто и никогда не видел! Какая девица после этого осмелится взглянуть в глаза знакомым, даже если вырвется из этого ужаса?! Вот зачем она хотела все взорвать – уничтожить улики! Следы их злодеяния!