Ирина Смирнова - Возлюби вампира своего

На самом деле и собственными силами, но с использованием вампирской скорости я бы справилась с уборкой за полдня. Просто мне было очень лениво заниматься всем этим в одиночестве. Даже имея перед собой вполне четкую и осознанную цель – выпустить птенца в нормальный чистый дом, а не в разрушенные развалины.

Правда, к вечеру у меня были чистые развалины, а не нормальный дом. Разбитые окна вампирской магией не восстановить, поломанную мебель не склеить, сгнившим тканям былое великолепие не вернуть, мозаику и витражи по новой не собрать… Но, по крайней мере, начало было положено.

Часть мусора я спалила прямо внутри, развеяв пепел через дыры в окнах, часть вытащила на улицу и устроила большой костер неподалеку от замка. Еще часть раздала бедным… вызвала рыжую самку и позволила ей забрать все, что посчитает нужным. Разговаривать со щенком мне почему-то не хотелось. Наговорит опять гадостей, и его снова придется отлупить, а мне это абсолютно не нравится.

Зато Рыжая, зайдя ко мне в комнату, так и застыла, глядя на кровать. Конечно, покрывало все комком, подушку мальчишка погрыз везде, где смог… Со стороны, наверное, очень похоже на страстную бурную оргию, а не на место для порки невоспитанных волчат.

Но самка оказалась мудрее своего вожака и вопросы задавать не стала. Выяснила, что хотела, и умчалась прочь – руководить перетаскиванием доставшегося стае богатства.

А вечером ко мне заявился щенок, как раз когда я заканчивала разбирать комнату близнецов.

Тут было разрушено почти все. Августа и Клаус сражались как загнанные звери, которым уже нечего терять. И погибли в бою, а не в подземелье, куда убийцы стаскивали выживших.

Проклятая эмпатия и ментальная связь с членами своего гнезда позволила мне прочувствовать боль и смерть каждого. Каждого! Именно поэтому казнь создателя меня не убила, я уже была не в себе, когда это произошло. Хотя она, как молния, ударила по всем его птенцам…

Ее ощутили даже те, кто был далеко. Когда появилась я и объяснила, что именно произошло, старшие братья и сестры упоминали о дурном предчувствии, о внезапной боли в сердце… Они все поняли, что их создатель умер! Вот только мстить за него отказались.

Под пристальным взглядом мальчишки слишком углубляться в воспоминания у меня не получилось. Смерть гуляла по замку двести лет назад, сейчас мы пытаемся вернуть в него жизнь.

Щенок, похоже, опять пришел нарываться. Он стоял в дверях, подпирая спиной косяк, скрестив руки на груди и разглядывая меня с непонятным вызовом. Я провела ладонями над полом, магией собирая мусор в одну кучу и стараясь не вспоминать, что этот осколок от любимой кружки Клауса, а вот головка от фигурки балерины из коллекции Августы, и обрывки их портрета, и… Я отомщу за вас, чего бы мне это ни стоило! Отомщу…

– Когда ты голодная или злишься, у тебя глаза из сиреневых становятся алыми, – с неожиданным сочувствием произнес мальчишка.

Ничего не отвечая, я ударила по мусору огненной магией, заставляя его вспыхнуть. Яркое сильное пламя сразу метнулось под потолок, а я внезапно оказалась в дверях, в объятиях злющего щенка, прикрывшего меня от огня своим телом.

– Психованная сука! – процедил он, когда пламя слегка утихло, а я чуть-чуть пришла в себя.

Интересно, он меня спасал просто так или из-за нашей связи?

Я стояла в дверном проеме и пыталась осознать сразу две вещи. Во-первых, оборотни не такие уж улитки и могут успеть схватить вампира, если тот, как последняя ворона, раскрыв клюв уставился на огонь и погрузился в воспоминания. Во-вторых, вместо того, чтобы открутить мне голову, меня… похоже… пытались спасти?!

– Вампиры не сгорают… – принялась объяснять я.

– Да, они становятся страшными, облезлыми монстрами с просвечивающими сквозь обгоревшую кожу костями и потом ползают в поисках еды, рассыпая вокруг угольки и воняя подгоревшим мясом, – с презрением процедил щенок и даже не поежился, выдавая вполне реалистичное описание.

– Прям как будто сам видел, – немного нервно рассмеялась я.

После того как мое гнездо разрушили, обо мне никто не заботился. И уж тем более никто не пытался спасти просто так, чтобы я не превратилась на какое-то время в монстра.

Хотя вряд ли я бы позволила самой себе сгореть до такого состояния. Так, слегка бы воспламенилась, зато запомнила, что рядом с огнем расслабляться опасно. Эта стихия хоть и подчинилась мне одной из первых, но постоянно стремилась вырваться на свободу и укусить побольнее.

Вот только мальчишка всех этих подробностей не знал. Зато представлял, во что превращается сгоревший вампир. Возможно, по чужим рассказам, конечно…

– Видел. Жители одной деревни пытались спалить кровососа, но не вышло. Пришлось потом топорами добивать.

Слово «кровосос» мне не понравилось даже больше, чем «тварь», потому что оно было произнесено не с провокационной или раздраженной злостью, а с презрением, как о чем-то мерзком и отвратительном. Когда же щенок цедил «тварь», я отчетливо слышала капельку уважения.

– Что?! – Мальчишка посмотрел на меня с вызовом и наконец-то разжал руки и сделал шаг назад. – Мне теперь обо всех умертвиях и нежити надо говорить только хорошее?! Вот тот гад после упокоения топором очень даже милый стал. Рассыпался в прах…

– Значит, не из новообращенных был. Странно, что позволил себя поймать, – удивилась я, заодно быстро и незаметно оглядев щенка и убедившись, что он сам не обжегся. Спасатель… Прикрыл собой, чтобы я в монстра обгорелого не превратилась!.. Глупо ужасно, но почему-то приятно.

– А его и не спрашивал никто, самые храбрые сети накинули, а потом остальные набежали с факелами…

– Сети? – О сетях при охоте на вампиров я раньше ничего не слышала.

При нашей скорости порвать любую сетку дело одной секунды. Вот с веревками пришлось бы повозиться подольше, может быть даже отгрызть себе руки или ноги. Но связать нас можно лишь во время сна, к тому же те, кому уже за двести, спят довольно чутко и просыпаются быстро.

Я иногда размышляла, что думал создатель, ощущая приближение врагов. Он ведь мог сбежать, так как наверняка проснулся, едва погибли первые из нас. Не знаю, наверное, я бы так и поступила. И тут дело не в трусости. Я бы затаилась, чтобы выжить и потом перебить всех виновных.

Создатель был к нам привязан, но не настолько, чтобы умереть вместе просто за компанию.

Я додумалась только до двух вариантов. Или создатель хорошо знал кого-то из нападавших и надеялся выторговать жизнь не только себе, но и уцелевшим птенцам, которых зачем-то стащили в подземелье. Или на создателя напали самым первым. Несколько сильных вампиров, очень сильных.

Вначале я настолько запуталась в чужих и своих ощущениях, что плохо понимала, кто, где и с кем сражается. Так что возможны обе версии развития событий или какая-нибудь третья, которая мне даже в голову не пришла.