Инга Леровая - Портрет

Финансово Кристиан выиграл, его счет пополнялся с бешеной скоростью и надо быть совсем идиотом, чтобы не ценить такую удачу. Он выкупил квартиру, в которой жил, и смежную тоже. У него появилась тайная норка, о которой никто не знал. Через год можно будет забыть о работе вообще. Умом Кристиан понимал, что вытащил счастливый билет. Но знать, что этот денежный поток рухнул на него по воле Густаво, было тягостно.

Густаво преследовал две цели и не скрывал их. Первая – иметь в постоянном доступе Кристиана. Глазеть на него, рисовать, наряжать согласно сюжету книги в довольно вызывающие одежки. И вторая – обеспечить будущее Кристиана. Он сам заявил об этом на подписании документов. “Я согласен не касаться тебя, малец, – сказал Густаво с дьявольской усмешкой. – Но благодаря мне, ты никогда не будешь нуждаться в деньгах. Я так хочу и так будет. Когда-нибудь ты оценишь и простишь.”

“Я оценил, – хотелось завопить Кристиану. – Но не прощу.” Как всегда промолчал. Что толку обсуждать это, лишь сотрясать воздух. Его и так считают везунчиком все, кроме Винсена и Берта. Только они видели и понимали, какой ценой достаются Кристиану деньги, халявные, по мнению многих. Винсен выгрыз уступку, позволяющую ему быть с Кристианом в мастерской. Это немного помогало. А сам Кристиан хотел бы относиться к этой ситуации проще, включить цинизм и оптимизм. Брать, пока дают. Пользоваться и кайфовать.

Он ведь всей душой мечтал о финансовой независимости, готов был работать до черных мушек в глазах. Чтобы доказать себе, что он самодостаточный. Чтобы компенсировать бедное детство. Чтобы поставить достойный памятник папе на могилу. Чтобы помогать старику, спасшему его. Мечты сбылись. У него есть собственное жилье, и памятник папе он поставит летом. Старику уже отправил посылку с полезными в хижине вещами и теплым спортивным костюмом в подарок к празднику.

Только радости не было. Как будто он снова превратился в маленького бесправного мальчика, которого тягают туда-сюда любящие родственники. И везде надо быть послушным и благодарным. На редких встречах с автором книги, на совещании с владельцами фирмы, в мастерской, которую пополам арендовали издательство и фирма. В мастерской было сложнее всего. Здесь он был совершенно беззащитным.

Густаво впивался в него цепким взглядом, рассматривал каждый миллиметр на лице и теле Кристиана. Не прикасался. Но у Кристиана было жутковатое ощущение, что его сжимают в объятиях и целуют. Как хорошо, что организм Кристиана разучился возбуждаться. Омежья суть сломалась. Он не реагировал телесно на взгляды Густаво. Не источал призывных запахов, не увлажнялся, не заигрывал. Оставался равнодушным.

Наверно, альфу это выводило из себя. Ему нравилось подчинять и обольщать. Кристиан при внешней покорности не подчинялся и не обольщался. Приходил, переодевался в заготовленные костюмы и вставал в позу. На час или два. Как живая статуя. Только был вынужден запретить Винсену сопровождать его. Мастерская настолько пропахла Густаво, что Винсен с порога начинал облизывать губы и дрожать.

– Хочешь совет, малец? – время от времени Густаво напивался и начинал поучать Кристиана. То, что Кристиан не отвечал, его не останавливало. – Запомни как надо решать проблемы! Кроме меня никто тебе такого не скажет.

Густаво обошел вокруг Кристиана, восхищенно поцокал, показал рукой, куда нужно сдвинуться. Одобрительно кивнул и вернулся к мольберту.

– Так вот. Ты должен трахнуть свою проблему первым и получить удовольствие. Иначе она трахнет тебя как сможет и, скорее всего, тебе не понравится.

– Угу, – кисло соглашался Кристиан. Как трахнуть проблему по имени Густаво, у него идей не было. А еще ему снова начал сниться шаман. Во сне шамана окружали призраки, они стаей налетали на Кристиана и щекотали. От страха он немедленно просыпался. И весь день не мог прийти в себя.

Ближе к вечеру в мастерскую врывался директор и Кристиан понимал, что его время закончилось. Торопился в раздевалку, сбрасывая с себя прозрачную маечку и полупрозрачные шаровары. Очевидно было, что начнется скоро на диванчике в углу. Не хотел знать и слышать. Выбегал на улицу, толком не застегнувшись, но пошлые звуки все равно успевали достигнуть ушей. Густаво исполнял свой же совет. Трахал проблему первым.

Не придумывалось, как выпутаться из этой давящей ситуации, не мог Кристиан понять, почему их с Густаво жизненные пути так перехлестнулись. Они такие разные. А возраст? И что заставляет мастера ни в грош не ставить свой талант? Несчастливое детство? Неудавшаяся любовь? У Кристиана тоже есть о чем, сожалеть, несладкое детство в наличии. Только ведь он не берет в рабство беззащитных людей.

Пусть Кристиан сдвинут на успехе, финансовом благополучии, на этот крючок Густаво его и поймал, но ведь они чужие люди. Зачем мотать нервы друг другу. Нельзя же почти три месяца рисовать десяток иллюстраций, а тем более год. Мутит что-то Густаво. Портреты поставщиков нарисовал за три дня по фотографиям. И все пришли в восторг. Накидали мешок новых фотографий. А тут для какой-то книжонки…

Кристиан вздохнул. Он даже пытался представлять, что Густаво его отец. Проявляет строгость, воспитывает, учит жизни. Только после этих попыток Густаво и стал таскать любовников в мастерскую. Как будто ревность хотел в нем пробудить.Таким беспросветным все казалось. Друзья хоть и поддерживали, тоже напрягали. Берт проявлял внимание, но на нежные ухаживания Берта Кристиан не мог ответить, да и не хотел. К тому же видел, что Винсен без ума от Берта.

Кристиан не расставался с ежедневником, часто перелистывал страницы, надеясь поймать воспоминания. Может, зря он фиксирует каждую мысль? Зря описывает, как Густаво изводит его. Напивается, трахается чуть ли не на глазах у него с руководителями фирмы, говорит всякие пошлости. И при этом не отпускает, требует позировать каждый день. Заваливает деньгами и пытается возбудить. Как будто поспорил сам с собой, что Кристиан ему подчинится.

Днем жарило солнце, начиналась весна. Но вечерами было еще холодно. Кристиан шел в мастерскую, не зная чего ожидать. Как по минному полю каждый день. Густаво сидел, сгорбившись, у окна. Смотрел хмуро. Кинул на стол пачку схематических картинок. Позы. Кристиан кивнул, побрел напяливать на себя одежду героя, прозрачное и вызывающее. Опять гаремные иллюстрации. Густаво, что, каждый абзац в книге отрисовывает?

– Вредно жрать столько подавителей, – вдруг буркнул Густаво, глядя в упор на почти голого Кристиана. – Когда у тебя течка?

– Вам какое дело? – напряжение сказывалось, Кристиан ответил грубо, добавил крепкое словцо.

– Когда, спрашиваю? – Густаво напирал, оттеснил Кристиана в угол, уперся ладонями в стены.