Марисса Мейер - Позолота

– Твои бы слова да богам в уши, – хмыкнула Серильда, подняв глаза к небу, которое быстро темнело. – О, если бы я умела прясть золото из соломы! Пользы было бы куда больше, чем если… прясть глупые истории. Засорять вам головы, как говорит фрау Зауэр.

– Проклятая фрау Зауэр! – выпалил Фриш. Услышав грубость, брат бросил на него предостерегающий взгляд.

– Фриш, следи за языком, – сказала Серильда, чувствуя, что обязана сделать замечание, хотя и была благодарна, что мальчик встал на ее защиту.

– Нет, ну правда. В сказках нет ничего плохого. А она просто завидует, потому что все ее истории – про королей, которые давным-давно умерли, да про их противных потомков. Она знать не знает, что такое хорошая сказка – и не узнает, даже если та выскочит и укусит ее.

Дети хохотали, пока ветка, на которой висела Анна, не хрустнула, и девочка не свалилась в сугроб.

Ахнув, Серильда бросилась к ней.

– Анна!

– Пока жива! – ответила Анна. Это была ее любимая фраза, и произносить ее приходилось часто. Выпутавшись из ветвей, Анна села в снегу и улыбнулась.

– Спасибо Сольвильде, что насыпала столько снега с небес – мне было мягко падать.

Смеясь, она помотала головой, на плечи ей посыпались хлопья снега. Отряхнувшись, она лукаво посмотрела на Серильду:

– Ты ведь расскажешь нам конец истории, правда?

Серильда хотела нахмуриться, но вышло неубедительно – у нее не очень хорошо получалось оставаться взрослой и солидной с детьми.

– Вот упрямцы. И, вынуждена признать, уговаривать умеете, – она тяжело вздохнула. – Ладно, ладно уж. Коротенькую историю – потому что, сами знаете, сегодня вечером начнется Охота, и мы с вами должны успеть разойтись по домам. Идите-ка за мной.

Она решительно направилась по снегу к небольшой рощице, где землю устилали сухие сосновые иголки, а свисающие ветви хоть немного защищали от холода. Сгоравшие от нетерпения дети расселись вокруг, выбирая места среди корней и прижимаясь друг к другу, чтобы согреться.

– Расскажи нам еще о боге лжи! – попросила Гердрут, подсев к Хансу – вдруг станет страшно.

Серильда покачала головой.

– У меня есть другая история, ее я вам сейчас и расскажу. Она из тех, в которых говорится о полнолунии. – Она указала на горизонт, на только что взошедшую луну, светлую, как летняя солома. – Эта история тоже о Дикой Охоте, которая на черных как ночь скакунах, в сопровождении адских гончих проносится по нашим полям в полнолуния. Сейчас предводителем Охоты стал жестокий Эрлкинг, Ольховый Король. Но когда-то, сотни лет назад Охоту вела за собой его возлюбленная, великая охотница Перхта.

Ее слушали очень внимательно. Дети с сияющими глазами, приоткрыв рты, наклонялись все ближе. Серильда разрумянилась от волнения, несмотря на холод. Она дрожала от предвкушения, потому что, пока слова не срывались с языка, она и сама не всегда знала, какие повороты примет рассказ. Часто она удивлялась не меньше, чем ее слушатели. Отчасти именно поэтому ее так и тянуло рассказывать истории. Она не знала, что будет в конце, не знала, что случится дальше. Для нее самой это было таким же приключением, как и для детей.

– Эрлкинг и Перхта безумно любили друг друга, – продолжала она. – Их страсть могла вызвать молнию, которая обрушивалась с небес. Когда Эрлкинг смотрел на свою свирепую подругу, его черное сердце волновалось – да так, что в океанах начинался шторм, а в горах сходили лавины.

Дети дружно поморщились. Они терпеть не могли упоминаний о романтике и любви – даже застенчивый Никель и мечтательная Гердрут (хотя, подозревала Серильда, втайне им это нравилось).

– Однако у них была одна проблема. Перхта отчаянно мечтала о ребенке, но у Темных в крови больше смерти, чем жизни, поэтому детей у них не бывает. Так что ее желание было несбыточным… По крайней мере, так думала Перхта, – глаза Серильды загорелись, сюжет истории начал разворачиваться перед ней.

– У Эрлкинга гнилое сердце, но даже оно разрывалось, ведь его любимая чахла от того, что у нее не было ребенка. Она так плакала, что ее слезы орошали поля, подобно потокам дождя. Так стонала, что ее крики разносились над холмами подобно раскатам грома. Не в силах видеть ее страдания, Ольховый Король отправился на край света к Эостригу, богу плодородия. Он умолял поместить дитя в утробу Перхты. Но Эостриг, владыка любой новой жизни, увидел, что в Перхте жестокости больше, чем материнской любви, и боги не решились доверить ей ребенка. Никакие мольбы Эрлкинга не смогли их поколебать.

Ольховый Король скакал к себе через пустоши, боясь представить, как огорчится любимая.

Но вот, случилось ему ехать через Ясеневый лес… – Серильда остановилась и заглянула в глаза каждому из детей, потому что эти слова должны были вызвать у них особый трепет. Ясеневый лес был местом действия многих историй, не только тех, что рассказывала она. Он был источником такого множества народных сказок, ужасов и суеверий, что и не счесть – особенно здесь, в Мерхенфельде. Ясеневый лес лежал к северу от их небольшого городка, всего в нескольких минутах, если ехать через поля, и его зловещее присутствие местные жители ощущали с раннего детства. Кого из здешних малышей не пугали существами, живущими в том лесу, – дурашливыми и озорными, а иногда подлыми и жестокими?

Дети слушали как завороженные. История Серильды была теперь не просто еще одной сказкой о Перхте и Ольховом Короле. Она подошла к самому порогу их дома.

– Эрлкинг ехал через Ясеневый лес, как вдруг услышал очень неприятные звуки. Всхлипывание. Рев. Мокрые, хлюпающие, мерзкие звуки, которые чаще всегда бывают связаны с мокрыми, хлюпающими, мерзкими… детьми . И тут он увидел малявку – жалкое крошечное существо, которое едва держалось на коротеньких ножках. Это был ребенок, мальчик. С головы до ног в грязи, весь исцарапанный, он жалобно пищал и звал мать. Тогда-то Эрлкингу и пришла в голову коварная мысль.

Серильда улыбнулась, и дети заулыбались в ответ, они начали догадываться, к чему идет дело. Или так им казалось.

– Итак, Ольховый Король поднял мальчика за грязную рубашонку и сунул в один из больших седельных мешков. И поскакал в замок Грейвенстоун, где ждала Перхта.

Он показал любимой мальчонку, и от ее радости даже солнце засияло ярче. Шли месяцы, Перхта нянчилась с малышом и обожала его, как только может обожать королева. Она брала его на прогулки к мертвым болотам, что лежат в самой чаще. Купала в серных источниках, шила одежду из лучших шкур, добытых ею на охоте – из меха рогатого зайца – кроленя и оперения щетинистого петушка. Она укачивала его на ветвях ивы, баюкала и пела колыбельные. Мальчик даже получил собственную адскую гончую, чтобы ездить на ней – так он мог участвовать в ежемесячных охотах приемной матери. Перхта была очень довольна.