Полли Нария - Последняя Хранительница

– Я что–то не так сказала?

– Каждый из нас имеет кое–какие способности, но поверь, появились они у нас не от счастливой жизни, – рядом раздался голос Ворона. – Стража, например, из–за его внешности, всегда дразнили и насмехались над ним. А однажды, пьяные ублюдки, не считавшие его за человека, решили связать его и покидать в него ножи, как в мишень. В конце отрезали ему язык и бросили истекать кровью. Ему повезло, что рядом был мужской монастырь, и его случайно нашли и выходили. И вот именно после этого инцидента в нем и проявились способности. Так что сама суди, можно ли назвать это даром.

Я бросила печальный взгляд на Стража и, задумавшись, столкнулась с кем–то стоящим передо мной. Сделав шаг назад и поднимая голову, я не сразу понимала в кого я все–таки врезалась. «Ох, Боги!»

– Я вроде как не такой уж незаметный, – ухмыльнувшись отозвался Соловей.

– Прости! – буркнула я, но мужчина уже смотрел поверх моей головы, раздавая всем задания. Видимо, пока мы разговаривали, место для ночёвки было успешно найдено.

– Соберешь хворост вместе со Стражем? – вдруг обратился ко мне мужчина. – Нужно успеть все, пока солнце окончательно не село.

– Конечно, – согласилась я. Отношения между нами все еще были натянутыми. Но он со мной хотя бы разговаривал, и уже этого было достаточно, чтобы моя грудная клетка вдруг потеплела с левой стороны.

Стемнело. Костер задорно трещал, а над ним жарился подстреленный Ласточкой упитанный заяц. Пока готовилась еда, мы с Маршей решили поменять повязку на ее плече.

– Гляну–ка я руку Ворона, раз уж у нас тут такой лазарет развернулся, – сказала мне Ласточка, протягивая склянку с мазью. – никогда же сам не попросит. Ох уж эти мужики!

Мы сели с Маршей в отдалении от всех, чтобы не привлекать большого внимания. Оголять плечо, когда ее жизни ничего не угрожало, в присутствии мужчин тетушка посчитала неприличным.

– Скоро мы доберемся до города, – начала я разговор, на который мы до этого так и не нашли времени. – Как думаешь, Сорша не откажется дать тебе кров?

– Что значит мне? – удивилась она. – Я думаю, первое время мы, конечно, побудем у нее, а потом найдем себе жилище. С нашими умениями не пропадем.

–Тетушка, я не могу остаться.

– Ты что удумала? – громко воскликнула она и вся компания у костра кинула на нас вопросительный взгляд.

– Тс–с–с!

– Только не говори, что ты собралась отправиться «туда»? – уже шепотом спросила Марша, в глазах ее собиралась туча.

– Да!

– Ты с ума сошла! Ты же сама видела то существо! – негодованию тетушки не было предела.

– Как раз поэтому я и должна! Как ты не понимаешь? Это подтвердило все слова матери и если я не успею, весь мир наполнится этими существами!

– Значит, я отправлюсь с тобой!

Я хотела возразить.

– И это не обсуждается! – запахнув ворот платья, Марша, отвернулась от меня, застегивая пуговицы. Я не хотела с ней ссориться, поэтому оставила все как есть. Одно я знала точно: ей придется принять то решение, которое выберу я. Хочет она этого или нет. А сейчас пусть думает, что последнее слово осталось за ней. Я села к Марше поближе и поцеловала в щеку. И тетушка оттаяла, легонько приобняв меня здоровой рукой.

– Лýна. Марша. Вы не могли бы подойти? – раздался с другого конца голос Ласточки, которая озадаченно смотрела на руку Ворона.

Мы быстро обошли костер и направились к девушке с мужчиной. Одного взгляда на руку было достаточно, чтобы понять, что дело плохо. В месте сгиба кисти рука сильно опухла, но больше всего в глаза бросалась сильная гематома.

– И ты молчал! – воскликнула Марша, негодуя. – Вокруг тебя столько людей, способных тебе помочь, а ты не можешь попросить?

– Да она и не сильно–то болела! – захорохорился Ворон, но перестал, увидев обеспокоенное выражение лица Марши. – Что, все так плохо?

Я же, не теряя времени, стала искать вблизи две длинные палки, которые можно было бы привязать к руке.

– Тебе помочь? – за моей спиной раздался вопрос. И голос спрашивающего почему–то вызвал по моему телу мурашки.

– Если не сложно, можешь нарвать лоскутами любую ткань, чтобы мы могли зафиксировать руку Ворона? – ответила я Соловью.

– Почему вы так всполошились? У него и раньше случались переломы. Ему, конечно, долго восстанавливаться, но в итоге рука же все равно срастётся? – прозвучало скептически.

Я выпрямилась во весь рост, чтобы посмотреть мужчине прямо в глаза.

– У твоего друга с каждой секундой все больше вероятность остаться без руки. Мы с Маршей не в силах оказать ему нужную помощь в таких условиях. С этим справятся только городские лекари. – в порыве нахлынувших эмоций я ткнула в грудь Соловья пальцем. – И если ты хочешь, принести хоть какую–то пользу своему другу, то будь так любезен, сделай то, о чем тебя попросили, пока я ищу все остальное!

Видимо выражение моего лица подсказало мужчине, что сейчас со мной лучше не спорить, и он ушел. Когда я все–таки смогла отыскать нужные палки и подошла к костру, Соловей сидел в кругу друзей, а у Марши я заметила нарванную ветошь.

Ворон кривился от боли, когда мы пытались зафиксировать ему руку, но ни одного звука не издал. И мне показалось, что боль в своей жизни он испытывал не единожды. Когда вся работа была сделана, Марша озвучила наши общие опасения:

– Боюсь, если мы не доберемся до города за завтрашний день, то руку Ворона будет не спасти, – тетушка грустно посмотрела на притихшего мужчину, хотя тот и не подавал вида, что его пугает такая перспектива.

Все молчали, и я перевела взгляд на Соловья, который сейчас выглядел более задумчивым, чем за все то короткое время, что мы были знакомы. Он потирал пальцами свою бороду и брови его то и дело хмурились.

– Значит, завтра мы будем идти без перерыва, – наконец произнес он. – И если придется, где–то будем передвигаться бегом.

Соловей обвел всех взглядом и дождался, пока каждый кивнул, соглашаясь с его решением.

– А сейчас, советую всем поспать. Встаем через четыре часа.

Вещи мы собирали в темноте. Ворон то и дело пытался навязать свою помощь, но каждый из нас отмахивался, уговаривая его поберечь свои силы. Соловей вел нас умело блуждая между деревьями. Он лавировал так уверенно, что в мою голову закрадывались мысли о том, что этот человек в темноте видит также хорошо, как и днем. И после всего, что я видела за прошедшие пару дней, я бы совсем этому не удивилась, а в нашей ситуации – даже обрадовалась.

Марша шла за мной тяжело дыша. Я переживала за нее, но по решительному лицу было понятно, что она не потерпит ни капли жалости с моей стороны. И потому, я просто взяла ее за руку, скорее для своего спокойствия, чем для ее.