Катерина Цвик - Лейла. Навстречу переменам

Нарим хотел еще что-то добавить, но я уже все поняла, да и впереди показались всадники, которых я пока не могла рассмотреть, но они приковали к себе все мое внимание. Совсем скоро стало понятно, что возвращается отряд охранников. Было заметно, что один из всадников отставал. Как позже все мы узнали, окружить нападавший сброд, а потом методично его выбить для этих вояк не составило никакого труда. Однако один из разбойников все же успел отправить отравленную стрелу, и сейчас тот самый отстающий охранник находился под пристальным вниманием лекаря.

Зарух с Фахримом наперебой пытались вытащить из вернувшихся подробности, а потом так же наперебой обвиняли их, что те убили всех разбойников, не оставив никого, кто смог бы рассказать, кто их нанял. А в том, что так и было, после истории с ядом в ране принца никто не сомневался. Глава охраны Зурим на это лишь пожал плечами и ответил, что когда они отправились в погоню за посмевшими напасть на принца смертниками, он не знал о яде и отравленных стрелах. А потому не посчитал нужным разговаривать с обычными разбойниками, коих в этих лесах наверняка немало.

Тут же был создан небольшой военный совет, состоящий из Фахрима, Зурима и Алгала – главы личной охраны принца, который теперь очень сожалел, что не участвовал в операции по разгрому разбойников. Эта бравая троица постановила, что теперь ни Зарух, ни кто-либо еще из каравана не будет удаляться от него ради развлечения. А каждые несколько часов вперед будут пускать разведчика. Почему не сделали этого раньше, позже мне открыл Ромич, сказав, что дороги Тализии считаются гораздо безопаснее Туранских, и охранники просто-напросто расслабились и утратили бдительность. А если начистоту, то Зурим с Алгалом просто никак не могли поделить старшинство в отряде. Для меня стало загадкой, почему это для них такая проблема, ведь отряд Алгала должен охранять Заруха, а отряд Зурима – купеческий караван. Все остальное – совместными усилиями при необходимости. Но у всех свои заморочки.

Заруха страшно возмутил запрет на свободное передвижение, он долго пререкался с «военным советом», яростно жестикулируя, но здравомыслие все же взяло верх и, насупившись, он пошел кормить свою лошадь. Я же решила сходить к лекарю и узнать о состоянии раненого и предложить свою помощь, если это будет необходимо.

Когда я подошла, раненный уже отдал душу Всевышнему, и Дон Кихот закрывал его глаза. Оказалось, что охранника ранили не обычной стрелой, а отравленной. Она угодила ему в бок, яд проник слишком глубоко в тело, отчего у него отказали внутренние органы. Утешало – хотя какое это утешение? – лишь то, что, умирая, парень не испытывал боли. Я, побледнев, остолбенела. Лекарь, к моему удивлению, тоже словно онемел. Просто не верилось, что буквально недавно этот парень был жив и даже о чем-то зубоскалил со своими товарищами, победил шайку разбойников и возвращался в лагерь на коне. Совсем недавно… А еще подумалось, что здесь могла лежать я… Невидящим взглядом я посмотрела вдаль… Наверное, лишь расстояние не дало разбойникам прицелиться точнее, а наше желание повернуть обратно подстегнуло их действовать. Ведь вот она – цель! И ни одного охранника рядом…

Я настолько погрузилась в мысли, что очнулась только от того, что кто-то тряс меня за плечо и звал по имени:

– Лей! Лей! Ты чего?

– А?

Я огляделась и поняла, что далеко отошла от стоянки каравана, а обеспокоенный Нарим смотрит на меня полными тревоги глазами.

– Я тебя звал, звал, а ты шел по полю, как будто меня не слышал.

– Извини, – окончательно вернувшись в действительность, пояснила, – я не слышал. Задумался…

– Понимаю… – ответил мальчик, отведя взгляд. – Караван вот-вот тронется в путь.

И мы побрели обратно, шагая ближе друг к другу. Почему-то хотелось ощущать рядом теплое плечо друга.

Последовавшие за этим происшествием дни оказались на удивление спокойными. Никто на нас не нападал, а встреченные люди излучали лишь интерес, подчас смешанный с опаской. Через четыре дня пути мы вошли в большой город, встретивший караван мощеными улочками и непривычным гомоном. Его двухэтажные каменные дома с многообразием цветов на небольших балкончиках меня весьма впечатлили, в нем было уютно, аккуратно и даже не грязно – горожане выносили нечистоты в специальные места. Но некоторые улицы были настолько тесными, что две соседки из домов напротив, ругаясь, умудрились вцепиться друг другу в волосы, стоя на своих балкончиках.

В городе мы задержались на три дня, так как наш покровитель решил приодеть Нарима, все-таки он будет учиться в заведении для дворян, а в том, что на нем надето сейчас, мальчик больше напоминал не слишком зажиточного горожанина. Я уже научилась обращать внимание на подобные нюансы и по тому, как выглядели местные, судила о них со знанием дела. А еще мне почему-то казалось, что Фахрим не задумывался о подобных вопросах до того, как Зарух довольно нелицеприятно выразился о внешнем виде Нарима, и решил исправиться, видимо, поняв, что выпадает из образа заботливого дядюшки.

Понятно, что закупиться в этом городе обойдется гораздо дешевле, чем в Марлеме, рядом с которым и стоит замок, в котором располагается ТУШка. Поэтому мы с профессором тоже воспользовались подвернувшимся случаем и отправились к портному и сапожнику, где решили обновить наши с Ромичем гардеробы согласно моде. Отец выделил достаточно денег на эти расходы, а я в который раз с теплом подумала о родителях: они всегда хотели, чтобы у их детей было все самое лучшее, и делали для этого все возможное.

Эх, как они там? Как там мои братики Мамук и Мират? Как же я по всем соскучилась!

От подобных мыслей меня отвлек ехидный голос Заруха, который отправился к портному вместе с нами:

– Чего ты так уставился на эти кружева? Может, еще платье себе закажешь?

Я только сейчас обратила внимание, что стою перед витриной с кружевом, но, вопреки ожиданиям вредного мальчишки, не повелась на провокацию:

– Не закажу, но добавить к выходной рубашке небольшую изюминку в виде кружевных манжет и воротничка, думаю, будет хорошей идеей.

Наряды принца сильно отличались от тех, что были приняты в Тализии. Сейчас его одежда состояла из свободных штанов, рубахи с широким отложенным воротничком и одетого поверх нее яркого, вышитого узорами шелкового кафтана до колен, подпоясанного красным шелковым кушаком. На голове принца было что-то похожее на тюрбан, от которого конструкция отличалась лишь тем, что на макушке имелось нечто похожее на колпак, красиво заломленный набок. Это был выходной костюм принца, который он надел по случаю прибытия в город. В дороге его обычный наряд был другим, более удобным для путешествия: те же широкие штаны, но рубаха без ворота, а поверх нечто вроде куртки с рукавом до локтя и длиной до середины бедра, которая подпоясывалась широким, но более коротким кушаком. На голове был вполне обычный тюрбан.