Катерина Цвик - Лейла. Навстречу переменам

Со стороны пиратского капитана раздался нервный смешок. А я невольно задрала голову в поисках наших матросов на мачтах.

– Ну зачем же так сразу доставать Огонь глубин? Вы должны знать, что за такие игрушки делают пираты с капитанами, которые решились их применить?

– Я даже собственными глазами это видел, – спокойно ответил отец. – Но эти, как вы выразились, игрушки Спрут дал мне лично, как и разрешение их использовать – при необходимости, разумеется.

– А вы, оказывается, очень нужный человек, раз о вас так пекутся… – с непонятной интонацией то ли угрозы, то ли подобострастия, то ли боязни проговорил пират. На это отец лишь выразительно промолчал, чем еще больше добавил весомости своим словам и персоне. – Нам всем не стоит горячиться, – наконец, недовольно продолжил пират. – Мы чтим пиратские законы, и друзья наших друзей – и наши друзья. А какие могут быть счеты между друзьями? Я прав?

После некоторого молчания, дружелюбно улыбнувшись, но не закрыв ларец, отец проговорил:

– Мы торопимся… – и многозначительно посмотрел куда-то между кораблями.

А я поняла, что пиратская каракка уже успела зацепиться за нашу каравеллу абордажными крючьями. Вместо ответа послышался приказ беззубика, как я мысленно окрестила пиратского капитана, «Уходим!» и скрежет убираемых крючьев. Мы все дружно выдохнули и, как только корабль немного удалился, начали так же тихо пробираться обратно. Зачем-то подняв голову, я увидела, что один из матросов – тот самый, что отправил нас с Ромичем в каюту – нас заметил. Молитвенно сложив руки, а потом приложив палец к губам, попросила не поднимать шум. Он на это лишь покачал головой и махнул рукой. Мне оставалось лишь благодарно кивнуть.

– Ох, спина моя спина… – по-старчески простонал профессор, разгибаясь, когда мы, наконец, добрались до его каюты. – Стар я уже играть в шпионские игры.

– Да вы еще всем нам фору дадите, Тимуран-аха! – не согласилась я.

– Конечно-конечно, – покряхтывал он, – вам, молодым, не понять старика…

Я поняла, что профессор присел на своего любимого конька и с него не слезет, пока его внимание не займет что-то интересное. Поэтому поспешила задать интересовавший меня вопрос:

– А что такое Огонь глубин?

– И все-то тебе интересно… – все еще ворчал профессор, однако быстро увлекся темой разговора и перестал брюзжать: – Огонь глубин – очень опасное в море вещество. Если его поджечь, то потушить уже невозможно…

Греческий огонь! Я как-то читала, что его точный состав утерян и до сих пор не возобновлен. Во времена Византийской империи эта горючая смесь была грозным оружием, так как попытки потушить ее водой только усиливали горение. Видимо, здесь нашелся еще один уникум, который смог создать нечто подобное. Очевидно, что просто так такой состав не купить.

В подтверждение этих мыслей профессор продолжил свой рассказ:

– …По слухам, Огонь глубин изобрел все тот же одаренный, что делает пиратские метки. И его состав держится в строжайшем секрете. Купить его невозможно. Пиратская верхушка сама решает, кому и сколько доверить сосудов с этим веществом. И если они узнают, что хоть один был продан или отдан не тем людям… В общем, для твоего отца наличие подобного оружия и великая честь, и великая угроза… Теперь нам не стоит заходить в порт Новерлина, потому что есть вероятность, что этот выкормыш шакала сдаст информацию о наличии на «Ласточке» Огня глубин властям. Просто так, чтобы отомстить. Пираты открыто к нам больше не полезут – никто не захочет потерять свой корабль, но напасть безлунной ночью исподтишка могут, поэтому, уверен, ночью твой отец усилит дозор.

– Куда же мы причалим?

– Это в Фаргоции проблема с портами. В Тализии же много приморских городов. Просто нам нужно немного отклониться от намеченного маршрута. Ладно, детки, побудьте тут, а мне нужно поговорить с Ратмиром-аха.

Он покинул каюту, а я задумалась – какие еще сюрпризы и открытия ждут меня в этом мире?

Однако дела будущего – это дела будущего, а прямо сейчас меня беспокоила полная неспособность дать отпор в самой банальной мальчишеской драке, не то чтобы дать отпор противнику посерьезнее, и тем более я не владела оружием. Наверняка дворянских детей обучают этому с детства. А я даже просто правильно держать в руках меч не умела. Разве что нож для приготовления блюд. И по насупленному виду Ромича поняла, что он думает о том же.

***

Уже этим вечером, когда отец освободился от своих дел, я озадачила его обучением меня бою. Нужно было видеть его лицо! Сначала он осознал саму проблему, а потом и что ему придется обучать собственную дочь держать в руках оружие! Ему! Обучать! Девочку! Дочку! Бою! С холодным оружием!

– Это кошмар… – он закрыл лицо руками и буквально рухнул на стул. – Я не могу допустить подобного! Женщина не должна брать в руки оружие!

– А где ты видишь женщину? Перед тобой сидит мальчик, – спокойно парировала я. – Этот мальчик будет стоять перед учителями тализийской университетской школы. И когда на тренировочном поле этому мальчику дадут в руки тренировочное оружие, он не должен ударить в грязь лицом, иначе вся его легенда затрещит по швам. Ты же сам мне только что сказал, что каждый уважающий себя дворянин учит сыновей бою с холодным оружием чуть ли не с пеленок.

– Но ты при всем желании не сможешь за тот срок, что остался до начала занятий, подтянуться до того уровня, который показывают твои сверстники!

– Да не надо мне прямо такой же уровень! – Несмотря ни на что, он не отметал сходу возможность моего обучения такому чисто мужскому занятию. Удивительный человек, а учитывая реалии этого мира – просто невозможный, и нужно было этим пользоваться. – Можно сказать, что я жил в обедневшей дворянской семье, отец погиб, скажем, на охоте, когда я был совсем еще крохой. Обучать меня было некому, но держать в руках саблю я все же научился.

Отец, наконец, отнял руки от лица.

– Ну-у… вполне правдоподобная легенда.

– Да, но драться холодным оружием меня все равно нужно учить. И чем скорее, тем лучше.

Отец снова спрятал лицо в ладонях и сильно потер ими щеки:

– Нет! Н-не могу! Ты хоть понимаешь, насколько это дико – обучать бою на мечах девочку, собственную дочь!

– Я знаю, что дико делать из девочки рожающую одаренных детей безгласную самку, у которой отнимают этих самых детей сразу после рождения. Дико каждый раз передавать ее дальше тому, кто выгоден королю и кто больше заплатит, вовлекая в этот нескончаемый круг до тех пор, пока несчастная не умрет или не сойдет с ума! – На этот раз лицо отца исказила самая настоящая судорога. А я присела с ним рядом, положила ладошку на напряженное плечо и тихо продолжила: – Отец, я знаю, что в этом мире много несправедливости. Много такого, о чем таким маленьким девочкам, как я, знать вообще не нужно. Но я знаю. Знаю и хочу научиться противостоять тому, что сильные миры сего приготовили для таких, как я. А для этого мне нужно самой стать сильной, нужно научиться таким вещам, о которых раньше даже ты не думал, не то что я. И одной мне это сделать очень сложно…