Катерина Цвик - Лейла. Навстречу переменам

Отец накрыл мою руку, лежавшую на его плече, своей, а потом и вовсе обнял:

– Ох, Лейла, Лейла… Какой нелегкий путь приготовил для тебя Всевышний! Мне страшно представить, как ты будешь его преодолевать! Но я твой отец, и кому как не мне помочь тебе в этом. – Он погладил меня по голове и, поцеловав в лоб, посмотрел в глаза. – Я знаю, ты у меня сильная! И даже знаю в кого, – он тепло улыбнулся. – Когда-нибудь я расскажу тебе о такой же сильной женщине, и ты со мной согласишься. Когда-то, узнав о тебе, она сказала. «Береги ее и помогай, чем можешь. Ее путь не будет легким. В твоих силах сделать его менее тернистым»… – Я слушала, это открыв рот, и в голове рождалось очень много вопросов, а отец продолжал: – Сомневаюсь, что навыки боя сделают твою жизнь проще, но с завтрашнего дня мы начнем тренировки…

Я крепко обняла отца, и несколько минут мы просто сидели, размышляя и радуясь, что есть друг у друга.

– Отец, а можешь показать пиратскую метку? – решила я воспользоваться моментом.

– Что? И об этом уже узнала?

– Ну, пожа-а-алуйста.

– В такие моменты ты очень похожа мать, – усмехнулся он.

А мне отчего-то вспомнилось, как он рассказывал, почему назвал этот корабль «Ласточкой». Ведь это не очень характерное название для эльмирантийского или даже туранского корабля. Оказалось, что моя родная мама – Аврора, которой уже давно нет на этом свете – рассказала ему, что в детстве ее часто называли ласточкой, так как она была жуткой непоседой, но могла надолго замереть на месте, наблюдая за птенцами ласточки, гнездо которой располагалось прямо под козырьком беседки, что стояла у них в саду, а потом так же стремительно, как и птицы в нем, выбегала прочь и носилась по саду.

– Смотри, чего уж тут, – и отец достал из-за пазухи пиратский медальон.

На нем был изображен спрут, который особенно ярко и неестественно светился на темном фоне камня, и перепутать амулет с каким-либо другим было просто невозможно даже на расстоянии.

Я провела по нему пальцем:

– Красивый.

– Да, вещица сделана со вкусом.

В этот момент в каюту постучались, и он спрятал амулет за пазуху.

***

Но ни на следующее утро, ни через день мне в руки оружие не дали. Первым делом нас с Ромичем начали подтягивать физически: отжимания, упражнения на пресс, ловкость и развитие кистей рук. До этого мне казалось, что с физической подготовкой у меня проблем нет, а теперь поняла, что раньше у меня работали совсем другие группы мышц. Помогала наработанная этим телом с ранних лет выносливость. Ведь мне уже с пяти лет нужно было успевать гораздо больше земных сверстников. Но поначалу я все равно выдыхалась быстрее, чем хотелось бы. Выручал, как ни странно, отец, но не в том смысле, что снижал нагрузки, а в том, что каждый вечер перед сном, когда я уже просто валилась на свою койку, делал мне массаж, разминая натруженные мышцы и разгоняя молочную кислоту. Честно говоря, поначалу было очень больно, но к концу массажа я всегда засыпала.

Параллельно с физподготовкой рассказывали о различном оружии, показывали его и разъясняли отличия, преимущества и недостатки. Именно из одной из таких лекций я узнала, что то, что я называла саблей из-за немного изогнутой формы лезвия, на деле оказалось мечом. Хотя если отмести различные варианты форм и заточки, что разнились в зависимости от страны, в которой были придуманы или модифицированы, меч и сабля отличались лишь балансировкой, часто имея очень схожую форму. Не все виды, конечно. Например, абордажную саблю перепутать с мечом сложно из-за того, что она изначально эволюционировала из тесака, а потому представляет собой короткий, но широкий и тяжелый клинок. Сабля же в том виде, в котором я ее представляла, использовалась для вооружения конных войск из-за центровки, благодаря которой клинок перевешивал рукоять – этот вид оружия приносил больше повреждения при рубящих ударах, и они удобны для всадников. Меч же удобнее в ближнем бою, так как позволял делать более результативные, чем у сабли, колющие удары, отчего их преимущественно использовала пехота. Мне показали несколько видов сабель, мечей и пик, которые, как оказалось, были частью товаров, которые переправлял отец. Продемонстрировали несколько видов эфесов и как их можно применять в бою. Рассказали, что в далеких северных королевствах предпочитают драться топорами и секирами. И, наконец, я узнала, что ножи, висящие на поясах благородных и не очень людей, тоже имеют самые разные названия в зависимости от длины и формы лезвия.

За время этих лекций я узнала столько способов убийства себе подобных, что утвердилась во мнении, что чем больше узнаю о предмете и чем лучше буду владеть разными видами оружия, тем больше шансов будет защитить себя и не нанести непоправимых повреждений противнику. Вдаваться во внутреннюю полемику о том, что некоторым индивидуумам лучше не топтать эту землю вовсе, и их убийство пойдет всем на пользу, я не стала – скользкая это тема. А представлять себя в роли убийцы не хотелось совсем.

К вечеру второго дня после начала занятий я умаялась настолько, что едва небо окрасилось в цвета заката, отправилась в каюту, чтобы, постанывая, уложить свою многострадальную тушку на койку. О том, как я буду себя чувствовать завтра, не хотелось даже думать. Скрипнув дверью, вслед за мной вошел отец:

– Еще не передумала?

И так это было сказано, что у меня закралась мысль, что все эти экзекуции проводились не просто так, а с целью отвадить меня от обучения. Но я отбросила эту мысль. Скорее, отец усердствовал, чтобы подтянуть меня до приемлемого уровня за то время, что осталось до прибытия в университетскую школу.

– А что бы это изменило? – спросила, уткнувшись носом в подушку и готовясь к массажу.

– Ну не знаю. Возможно, ты бы согласилась принять мое предложение об убежище.

Я на это лишь фыркнула.

– Неужели ты думал, что первые же трудности заставят меня отказаться от намеченного пути?

– Конечно, нет. Ты у меня не из того теста, – в голосе отца проскользнула улыбка и грусть. – Просто мне как отцу хочется защитить тебя от всех невзгод, но обстоятельства складываются так, что делают это желание невозможным, и это не может меня не расстраивать.

– Все будет хорошо, – уже привычно проговорила я.

Отец на это лишь фыркнул и, разминая мне плечи, перевел разговор в другое русло:

– Сегодня будет шторм.

– А? – то ли спросила, тол ли простонал я.

– Разве ты не заметила, как усилился ветер? Да и горизонт заметно потемнел…

Заметила ли я? Да в последние часы единственным моим желанием было доковылять до каюты и плюхнуться на койку! Но гордость не позволяла, и я усиленно бодрилась.

– …Понятно, – так и не дождавшись от меня ответа, хмыкнул отец. – В любом случае, если не хочешь всю ночь беспорядочно кататься по каюте, советую пристегнуться к койке ремнями.